Ознакомительная версия.
– Нет, но хочу. Когда доча такие номера откалывает... Надо пойти полечиться. К тому же праздник. Ничего дурного.
– Мама, у тебя праздник постоянно, я тебя очень прошу, не начинай. Мне будет стыдно.
– За себя ей не стыдно, а за мать родную стыдно.
– Значит, так, если ты выпьешь хоть рюмку, хоть каплю, я вообще не приеду. Поняла?
– Что ты так со мной разговариваешь?!
– Мать, я очень прошу. Если тебе плохо после вчерашнего, попей чаю и ложись спать. И жди нас. Пожалуйста.
– Ну, хорошо, хорошо. Уж и пошутить нельзя.
Мама продолжала еще что-то говорить, но тут раздался звонок.
– Все, мам, Стас приехал. Надо открыть.
– Хоть парень-то хороший?
– Хороший, хороший, увидишь. Ну все, давай, пока.
Стас, бодрый и румяный с мороза, возмутился, что Катя еще в халате. Велел ей срочно отправляться в ванную, по-хозяйски снял с вешалки поводок и ушел гулять с Джонни, который без промедления понесся за ним.
Вернулись они к свежезаваренному чаю и поджаренному на сковородке белому хлебу с маслицем, сахарком и в молочке. Пока завтракали, составили план действий, который Стас озаглавил девизом: «Нас ждут великие дела!», и, вооружившись оптимистичным лозунгом, они поехали на рынок закупать все необходимое для ночного чревоугодия.
* * *
Мама встретила их при полном параде, трезвая как льдинка. Это еще ни о чем не говорило, но надежду давало.
Спутник дочери явно снискал ее одобрение. Уже через десять минут после встречи они болтали как старые знакомые, что, учитывая коммуникативные способности друга, Катю вовсе не удивило. Он со всеми находил общий язык.
– Я, как единственный джентльмен за этим столом, предлагаю открыть шампанское и проводить старый год, – предложил Стас.
В светских разговорах, разглядывании альбомов, дегустации салатов, время незаметно подошло к двенадцати.
– Дорогие дамы! – Пробка вылетела с громким хлопком, золотистые струи полились в хрустальные фужеры, в них отражались огоньки зажженных на столе свечей. Белая воздушная пена, переливаясь через край, соскальзывала с прозрачных стенок и застывала у пальцев, издавая едва улавливаемое нежное потрескивание, как угли в камине, только в сотни раз тише. – Ура!
* * *
Люди все хотят придумать вечный двигатель, а он уже есть. Это время. Оно движется и движется. И никогда не остановится. Не будет нас, ничего не будет, а время останется. Как же незаметно прошел год, как незаметно пролетели последние часы. Катя готовилась. Хотела загадать желание. И не знала какое. Сначала чтобы Сергей вернулся. Она не переставала любить его и не хотела себя обманывать. Потом чтобы когда-нибудь у нее родился ребенок. Или чтобы мама перестала пить и, уж если быть совсем банальной, познакомилась с хорошим мужчиной. И вот время шло, приближалось к заветному мигу, когда желания попадают в особую копилку мира, которую потом вытряхивают там, на небесах, и если повезет и в течение наступившего года добрые ангелы успеют добраться до тебя, то оно, это желание, сбудется. А если не успеют, то так и жди до следующего мига и загадывай опять. Если оно, конечно, тебе надо. Катя так и не определилась, что же загадать. И вот, в тот самый волшебный момент, она неожиданно для себя подумала: «Чтобы Стас никуда не пропадал». И, удивившись себе, добавила: «Спасибо». Даже покраснела. А с экрана телевизора раздались позывные «Голубого огонька».
Москва, 1946 год
Катя вздрогнула. Руки невольно захлопнули шкатулку.
– Ты с ума сошел! – Она облегченно вздохнула, увидев, кто вошел. – Как ты меня напугал!
Паша стоял внизу, у самой лестницы, и смотрел на нее. Катя спустилась и повернулась к нему. Так они стояли несколько секунд, пристально глядя друг другу в глаза, пока Паша не выдержал, провел пальцами по ее волшебным волосам, запустил в них руки и поцеловал ее. Сначала нежно, едва касаясь, как соприкасаются лепестки роз, потом все сильнее, и они без слов поняли, что существуют на этом свете только друг для друга, что всегда будут вместе и ничто не разлучит их, кроме смерти. Это была любовь, которую они узнали сразу, как только увидели друг друга, но осторожность мешала им сделать главный шаг к пониманию того, что происходит между ними. Они долго целовались, потом смотрели друг другу в глаза и не могли насмотреться. И думали о том, что упущено так много времени, но, несмотря на это, все еще впереди. И в этот момент снова тихонько скрипнула и через несколько секунд сильно захлопнулась дверь.
Иван шел за пропавшими друзьями по коридору и увидел неяркую полоску света, пробивающуюся из-под двери. Он приоткрыл ее, увидел, как его лучший друг целуется с его любимой девушкой и, повинуясь первому порыву, просто захлопнул дверь, еще до конца не поняв в чем дело, и пошел прочь из квартиры.
Паша кинулся было за ним, но тут же остановился, посмотрел на Катю.
– Ладно, пойдем, – сказала она, приглаживая растрепавшиеся волосы. – Потом разберемся.
– Куда это Иван убежал? – Они зашли в комнату вместе и заговорили одновременно. И совершенно невозмутимо. Как будто и не было этих пяти минут, изменивших их жизнь. – У тебя тут заблудиться можно.
– А мы собираемся танцевать, – радостно заявила Зоя. – Вот пластинки.
И она завела медленное, но ритмичное танго. Посмотрела на Пашу и покраснела. Это не укрылось от Кати. После сделанного ею открытия в мастерской, она наблюдала за Зоей неотрывно, не переставая поражаться, как удивительна жизнь и как все может встать с ног на голову за одну секунду. И еще не до конца осознавая происшедшее между ней и Пашей, хотя и была к этому готова.
– Так, кавалер остался у нас один, следовательно, первым он достается имениннице.
Зоя благодарно посмотрела на Катю, а Паша подошел к имениннице и пригласил ее. Он был гибкий, красивый, высокий, а Зоя неуклюжая и некрасивая. Туфли жали ей, и от этого она стала неловкой вдвойне. Она чуть не плакала от боли и от радости одновременно. А Катя – такая же красивая, как Паша, – смотрела на нее и думала: «Теперь я не завидую тебе, Зоя. Теперь я тебя жалею. В том, что так вышло, нет ничего странного. Это должно было случиться. Ты никто, ты жалкое существо. Все должно доставаться таким, как я. Все так и получилось. Мне остается только пожалеть тебя. Я постараюсь тебя сильно не обижать». Так размышляла Катя после того, как увидела содержимое черного ящичка, уносясь под ритмы тягучего и одновременно рваного танго в другой мир, туда, где обещали сбыться все ее мечты.
Паша танцевал с Зоей, но не замечал этого. Он думал о Кате, смотрел, как она сидит на диванчике, поджав ноги, и находится вроде в комнате, а на самом деле где-то далеко. Может быть, со мной – предполагал он. И незаметно протанцевал с Зоей все танго. Зоя даже почти вошла в ритм. Варя с Леной танцевали друг с другом. Пластинка закончилась. Все молчали, и казалось, просто никто не смеет нарушить Катино уединение. На самом деле они не хотели, чтобы прервалось счастье их подруги. А Зоя загрустила немного, что танец прекратился, но пребывала в полном блаженстве. Паша тоже находился в оцепенении, но по другой причине. Так тихо было какое-то время. Девочки встали у окна и смотрели на темную улицу. Паша продолжал держать Зою за руку, и она приписывала это не тому, что было на самом деле. А Катя, полностью погрузившись в грезы, пребывала в своих мыслях. И тут в двери завозили ключом, и пришли взрослые.
Гости встрепенулись и стали собираться. Все (кроме Кати) пытались выглядеть естественными и веселыми, но это им плохо удавалось. Фразы получались неловкие, движения тоже – шапочки, шарфы, варежки и ботинки валились из рук. Катя же была спокойна, как никогда. Она очень вежливо, с улыбкой, попрощалась с Владимиром Михайловичем и почтительно с Полиной, пока те зазывали всю компанию на чай. И как кошка, легко и грациозно, вышла за дверь. За ней вывалились Паша с девочками. Раскрасневшаяся Зоя кудахтала в коридоре благодарности и приглашения, полная смущения, совершенно сбитая с толку Пашиным поведением.
* * *
– Ну, дочка, я смотрю, праздник удался?
– Папочка, это был самый лучший день в моей жизни. Спасибо тебе.
– Не за что, котенок.
Полина умиленно взирала на воспитанницу, сложив руки замочком на груди. «Ну надо же, совсем выросла», – и качала головой.
– Девочки мои, а пойдемте-ка пить чай. Там наверняка что-нибудь вкусненькое осталось. Вам небось не до еды было.
Зое действительно было не до еды. Ни до этого, ни сейчас. Она практически и не слышала, о чем говорил папа. Кивала на всякий случай. А думала о Паше. И ей скорей хотелось закончить эти разговоры и чаепитие, чтобы уйти в свою комнату и думать о нем. Вспоминать несчетное количество раз, как они танцевали, как он держал ее за талию и молчал. И как закончилась пластинка, а Паша не сразу это понял. Неужели это правда, думала Зоя, и не могла поверить. Но то, что происходило, заставляло ее верить. Она же не совсем с ума сошла. Ей же не показалось все это. И когда она осталась одна, села на своей кроватке, ее воображение услужливо стала подкидывать одну картинку за другой: как они с Пашей встречаются, как женятся, как у них рождается девочка. Обязательно девочка. Как хорошо они заживут, и папа поможет Паше поступить в институт и стать врачом. А она будет сидеть дома, воспитывать дочку, готовить вкусную еду, ухаживать за своим мужем. Мужем... Боженька, пожалуйста, сделай так, чтобы Паша стал моим мужем! – подумала Зоя и покраснела, по мере своего знания представив то, что за этим последует.
Ознакомительная версия.
