– Еще час такого ожидания и от меня здесь останется лужа, в которой будет плавать костюм и белье.
Денисов не отвечал, он купил бутылку воды и с мрачным видом прикладывался к горлышку. Чиновник вернулся только через полтора часа после их приезда, объяснив, что его срочно вызывали в мэрию, и хорошо ещё удалось вырваться пораньше. На самом деле он ездил осматривать садовый участок, прекрасный большой участок в получасе езды от кольцевой дороги, оформленный на его имя одной из московских фирм. Чиновник вернулся в отменном настроении, участок оказался куда лучше, чем он предполагал. Посреднические услуги, оказанные фирме, не тянули на такой участок.
После того, как последние формальности быстро и очень просто уладились, Сычев заметно повеселел, покидая здание Москомимущества, снял свой легкий пиджак, показав Денисову совершенно мокрую на спине рубашку.
– Садись в мою тачку, а твой «жигуль» возьмем на буксир, – сказал он Денисову. – А все-таки ты ловкий парень.
Этот развязный тон Денисову не понравился. Первые серьезные сомнения в намерениях Сычева появились, как только тот, помахав Денисову лапой, погрузил свои телеса в «Мерседес» и укатил. Ничего другого не оставалось, только садиться в машину и следовать за Сычевым. Когда Денисов, с трудом отыскавший в связке нужный ключ, открыл парадную дверь особняка, оттеснив его плечами в помещение, первыми вошли увязавшиеся за ними телохранители Сычева. Денисов вслух удивился этой наглости, но новый хозяин особняка только руками развел.
– Ребята просто делают свое дело, – сказал Сычев, заходя внутрь. Им нужно все проверить, осмотреть, – Сычев, похоже, уже не заботился, чтобы его слова звучали правдоподобно.
Конечно же, телохранители не стали проверять помещение, что-то искать. Они остановились посередине пустого зала в нескольких шагах от Денисова и с отсутствующим видом уставились в окно. В эту секунду Денисов отчетливо понял, что второй половины денег ему не видать. Сычев попросил у телохранителя сигарету и закурил. Денисов перекладывал связку ключей из одной руки в другую и молчал. Сычев курил, расхаживая по залу, и стряхивал пепел себе под ноги. Его шаги в этих гулких стенах казались каменной поступью Командора. Остановившись у подоконника, он поправил галстук. Взглянув в окно на свой «Мерседес», заехавший передними колесами на бордюрный камень, он увидел возле машины облезлого старого кота.
– Беспородный кот гадит на породистый автомобиль. Да, кошки, как и люди не понимают язык слов, – философски заметил он ни к кому не обращаясь и подошел к Денисову на расстояние вытянутой руки. – Ну, вот и все, – сказал Сычев и вытянул руку вперед. – Прошу ключи.
– Сначала деньги, – Денисов растянул губы в улыбке. – Что-то я не вижу денег.
– Значит, ты ничего не понял? – Сычев кивнул телохранителям, и те оказались за спиной Денисова. – Ты, ничего не понял. А напрасно. Нет, я не говорю, что ты помог Кудрявцеву умереть, я ни в чем тебя не обвиняю. Просто эта хибарка, которую твой бывший начальник приобрел на свое имя, а не на фирму «Русь-Люкс», после его кончины почему-то оказывается оформленной на тебя. Если поднять документы и прижать к теплой стенке твоего нотариуса, сам понимаешь, что получится. Понимаешь, об этом особняке я знал ещё до смерти твоего шефа. Сам Кудрявцев предлагал мне его купить. Но он заломил такую потолочную цену, что я отказался. Так-то.
– Все оформлено по правилам, – сказал Денисов. – Придраться не к чему. Недвижимость переходит из рук в руки. Что здесь особенного?
– Если докажут, что я приобрел особняк незаконно, у меня будут проблемы, – сказал Сычев.
– Все оформлено, как полагается, – повторил Денисов.
– Полагается, не полагается, не гони мне дым в жопу, – Сычев спрятал платок в карман брюк. – Я отдал тебе половину суммы. Теперь мы в расчете.
– Я считал вас человеком.
Денисов оборвал мысль на полуслове. «Если бы ты знал, чем я тебя считал», – подумал он.
– В твоем чемодане зелени почти на пол-лимона, – продолжил Сычев. – И ты хочешь ещё столько же. У тебя морда не треснет? Ты успеешь за свою жизнь потратить эти деньги? Раскрой глаза и оглянись. Вокруг большой мир. Прекрасный мир, чувак. С такими деньгами этот мир примет тебя, будет тебе рад. Между прочим, другой бы на моем месте не дал бы тебе ни копейки, обул бы тебя полностью. Забрал бумаги и дал пинка под зад. Но у меня честный бизнес и честное имя. Мне не нужны скандалы и судебные разбирательства. Я подарил тебе целое состояние, хотя мог бы накрошить из тебя винегрет, вколоть тебе какую-нибудь суспензию или из окна выкинуть. Этажа с двадцатого, чтобы долго летел, и осталось время обо всем подумать. О грехах своих, например. А теперь давай ключи, – он протянул руку.
Денисов положил в ладонь Сычева связку ключей.
– И нечего себя жалеть, – сказал Сычев. – За один день ты заработал больше, чем за всю прожитую жизнь.
– Я не себя жалею, тебя, – Денисов зашагал к дверям.
Обернувшись на секунду, он увидел, как Сычев и два его телохранителя улыбаются ему в спину. Сев за руль «Жигулей», Денисов положил кейс с деньгами на заднее сиденье. Он сказал себе все слова утешения, которые сумел придумать. Он сказал себе, что сейчас нужно оставаться мужчиной, а не впадать в беспомощную истерику, он сказал себе, что денег в кейсе действительно много, есть ещё кое-какие сбережения, остаются непроданными две квартиры, плюс третья, где он проживал с теткой. В общей сложности получается внушительная сумма, и если не бросать деньги на ветер, их хватит надолго. В конце концов, можно было остаться вообще ни с чем. Он сказал себе ещё много слов, утешительных и ободряющих, самых разных.
Но саднящее душу ощущение несправедливой обиды все равно не проходило. Это ощущение несправедливости, странное ощущение, будто маленькая злобная собачонка на улице вцепилась зубами в дорогие, впервые надетые брюки, выдрала из них клок и убежала. Такая обида, только в сто раз сильнее, в тысячу раз. Денисов вставил ключ в замок зажигания и тронул машину с места. Трижды прав историк Василий Ключевский, написавший: «Человек – это величайшая скотина в мире». Он трижды прав.
* * *Выйдя из ванной после душа, Денисов на ходу завязал пояс на халате, усыпанном золотыми звездами, сел к столу и в несколько глотков выпил большую чашку чуть теплого слабоватого кофе, принялся за яичницу и бутерброды. Он давно усвоил привычку завтракать плотно, работа такая, что часто приходится оставаться без обеда. Тетка присела к столу и молча наблюдала, как племянник завтракает.
– В этом халате ты прямо как генерал, – сказала она, завязывая беседу.
– Да – генерал, а моя армия это ты, – Денисов добавил себе кофе. – Вчера с профессором созвонился, с этим московским профессором, – соврал он. – Синенко говорил, место в клинике освободилось, мол, тебя ждет. Из вещей я ничего лишнего брать не стану. Два чемодана и все. Сегодня же вечером их и упакую. Что останется можно продать, можно бедным отдать. Когда я вернусь, все вещи уже из моды выйдут.
– И что, долго там лечат в этой клинике? – тетка поставила локти на стол, на раскрытую ладонь положила подбородок. – Боязно связываться с ними, с докторами этими иностранными. Залечат.
– С нашими боязно связываться, – поправил Денисов. Доев яичницу и не почувствовав сытости, он сделал ещё два бутерброда с сыром. На минуту ему стало жалко тетку, такую старую и глупую. Захотелось найти для неё ободряющие слова.
– Ты не волнуйся, выпишусь оттуда здоровым, это ведь главное, здоровье. Когда здоровье есть и деньги появятся. Купим новую квартиру или как. Заживем себе одним домом. Может, женюсь.
– На Ирочке? – поинтересовалась тетка.
– На ком скажешь, на той и женюсь, – отшутился Денисов. – Будем все вместе жить, одна добрая семья. Внуков растить поможешь. Пеленки, подгузники, соски, как там растят этих внуков, я ведь представления не имею. Вот ты и станешь возиться себе в удовольствие. Твой, так сказать, участок работы.
– А колечко с камушком ты случайно не для Ирочки купил? – тетка не смогла спрятать любопытства. – В твоей комнате коробочку увидела на тумбочке, а в ней колечко. Красивое.
Денисов вздохнул. И во все тетке нужно нос свой сунуть. Вот уже и кольцо увидела. А это кольцо с небольшим бриллиантом Денисов действительно купил для Ирины. Откладывать разговор с ней больше не было возможности, а начинать этот разговор без подарка тоже невозможно. Конечно, колечко не Бог весть что, но Ирина, не знавшая ничего кроме дешевой бижутерии, будет на седьмом небе от счастья. Родители дочь на выданье не балуют. Да и что взять с этих убогих людей. Любимая поговорка её матери: скупость не глупость. Интересно, на какие цели она откладывает деньги? На дачу? На зимнее пальто? На гроб себе и мужу? Так рано им ещё в гроб ложиться.
В доме все вопросы, большие и маленькие, решает его хозяйка, мать Иры. И мужу, этому филателисту, такое положение вещей не кажется противоестественным. Скорее наоборот. Он вообще отучился принимать самостоятельные решения, советуется с женой по самому ерундовому поводу. Эта копеечная беспросветная жизнь устраивает родителей Иры лишь потому, что другой жизни они не знают. Им никогда не понять богатых людей. Может, их дочери повезет больше.
