Марина Серова - Покровитель влюбленных

Он шел быстро, и я поскорее покинула свое укрытие, чуть ли не бегом спустившись на первый этаж. Долговязая фигура Павла маячила впереди. Мохов, похоже, не подозревал о том, что за ним будет кто-то следить. По крайней мере, двигался он спокойно, не оборачивался, и я невозмутимо следовала за ним. К тому же узнать меня в моем новом образе было затруднительно, а если учесть, что Мохов и видел-то меня несколько минут, то риск быть узнанной сводился к минимуму.

Мохов дошел до метро и проследовал к эскалатору. Спустившись вниз, я постаралась войти в тот же вагон, что и он. Мне это удалось, хотя народу в этот час в подземке было очень много. Разумеется, пришлось стоять, но это были пустяки, к тому же так получалось даже лучше: Мохов мне был виден прекрасно. Мне нельзя было потерять его из виду, так как я понятия не имела о том, на какой станции он будет выходить.

Ехать пришлось довольно долго. Мне отдавили все ноги в новеньких туфлях, но я помалкивала, стараясь не привлекать к себе внимания. Наконец я заметила, что Мохов начал протискиваться к выходу. Я тоже поспешила к двери, но только в другой конец вагона. Когда мы поднялись и вышли из метро, на улице уже было совсем темно.

Мохов поднял воротник куртки и втянул голову в плечи, ежась от пронизывающего ветра. Он быстро переставлял свои длинные, как у цапли, ноги, и мне на каблуках было не очень-то удобно поспевать за ним, но я старалась. О красоте и изяществе своей походки я в тот момент не заботилась. Мне нужно было подойти к подъезду дома, где живет Мохов, одновременно с ним.

А идти пришлось довольно долго: дом Павла находился далековато от станции метро. Скорее всего, до него была пара остановок на троллейбусе, но Мохов не захотел воспользоваться услугами общественного транспорта, ограничившись давкой в метро. Бесконечные панельные девятиэтажки тянулись вдоль улицы.

Наконец Павел свернул во двор одной из них и зашагал к подъезду. Я прибавила шаг. Мохов достал из кармана ключ и приложил его к замку домофона. Тот послушно затренькал, и Павел шагнул в дверь. Но и я как раз подоспела и быстренько придержала дверь рукой. Мохов не стал садиться в лифт, а направился к лестнице. Я слышала, как он что-то тихонько насвистывает себе под нос. Но я уже была рядом, и ствол был у меня наготове.

Резким движением я сжала горло Павла и вжала пистолет под ребро.

– Тише, Павлуша, – ласковым голосом проговорила я ему на ухо. – Ты где живешь?

– З-здесь, – заикаясь, выдавил из себя Мохов.

Он попытался повернуть голову, но я довольно чувствительно ткнула его в бок.

– Не рыпайся, Павлуша, – прошипела я. – А то будет очень больно. Квартира какая?

– Да что тебе надо-то? – сдавленно спросил Мохов.

– Квартира, номер, говори!

– Сто сорок пять, – нехотя буркнул водила.

– Этаж?

– Третий.

– Есть кто дома?

– Нет, я один эту хату снимаю, – Мохов немного осмелел.

– Смотри, Павлуша, – пропела я ему на ухо. – Тебя, наверное, в детстве учили, что врать нехорошо? Так вот, если сейчас окажется, что ты меня обманул и дома тебя дожидаются папа-мама, то первая пуля достанется им. Усек?

– Да нет там никого! – Мохов попытался резко дернуться в сторону, за что немедленно словил пистолетом по башке.

– А-а-а! – коротко вскрикнул он, стараясь тем не менее не шуметь. – Зараза! Да чего тебе надо от меня?

– Пошли поговорим, – я подтолкнула его к лестнице.

Мохов послушно перебирал ногами, поднимаясь вверх. Я плотно держала пистолет у него под боком. На третьем этаже мы остановились перед квартирой с номером сто сорок пять.

– Ключи, – потребовала я, протянув вперед левую руку. – Где? В кармане?

Мохов молча кивнул. Я полезла в карман его куртки и вытащила оттуда связку ключей. Вставив один из них в замок, я повернула ключ и втолкнула Павла в квартиру. Там было темно и тихо. Похоже, действительно Мохов не соврал, и в квартире никого не было. Вот и хорошо, а то разбираться с ним на улице было бы не очень удобно. Еще менее удобно мне было бы разбираться с моховскими домочадцами.

Я провела Павла в комнату, единственную в этой квартире, и включила торшер.

– На пол, – приказала я, сильно толкая его вперед.

То ли от страха, то ли от неожиданности Павел пролетел вперед и грохнулся носом в пол.

– Да чего ты делаешь-то? – чуть не плача проговорил он, прижимая руки к лицу.

– Ничего, у меня платочек имеется, – усмехнулась я. – У тебя есть скотч?

– Чего? – не понял тот. – Ты кто? – Он попытался пристально осмотреть меня и прийти к какому-то выводу. Но, по всей вероятности, вид респектабельной молодой дамы с пистолетом в руках не способствовал выстраиванию в его голове ни единой версии. – Ты воровка, что ли? – наконец сообразил он. – Грабительница? Так у меня нет ничего! Вон, мобильник в куртке!

– Скотч, говорю, есть? – игнорируя его идиотские вопросы, повторила я.

– Нету, – мотнул головой Мохов, с ненавистью поглядывая на меня.

Меня он явно не узнавал, просто даже предположить не мог, что это я приходила сегодня утром в "Автостекла" и что это насчет меня звонил он браткам несколько часов назад.

– Эх, ни в чем на вас, мужчин, положиться нельзя! – вздохнула я, покачивая головой. – Во всем на себя рассчитывать приходится.

Я полезла в сумку и достала оттуда небольшой рулончик скотча, который всегда ношу с собой на всякий случай: он у меня входит в арсенал необходимых спецвещей частного детектива, так же, как, к примеру, фонарик или отмычки.

Достав скотч, я направила на Мохова пистолет и приказала:

– К балкону!

Мохов с недоумением посмотрел на меня.

– Ну, что смотришь-то? – прикрикнула я. – К балкону, говорю, двигай.

Мохов, находившийся на полу, неуверенно, но послушно сделал несколько ползков на заднице назад и замер возле балконной двери, которая, естественно, была закрыта. Я подошла ближе, ухватила его за руку и, быстро приложив к батарее, примотала ее скотчем. Мохов громко заверещал и задергался.

– Э, ты чего, ты чего?! – заголосил он. – Ты что, маньячка, что ли?

– Не обольщайся! – усмехнулась я. – Меня не привлекают прыщавые юнцы. К тому же комплекция у тебя, мягко говоря, не атлетическая. Словом, меня твой суповой набор не возбуждает.

– А что тебя возбуждает? – с явной издевкой в голосе спросил Павел.

– А возбуждает меня очень сильно вопрос, кому ты меня сдал сегодня утром? – и я в упор глянула Мохову в глаза.

Они сильно вытаращились после моего вопроса. Мохов искренне не понимал, о чем идет речь. Я улыбнулась и придвинулась поближе.

– Я спрашиваю, – четко чеканя каждое слово, повторила я, – кому ты позвонил сегодня, после того как я покинула фирму "Автостекла", завершив беседу с тобой по поводу Артема Алексиевича?

Лицо Мохова менялось на глазах. Непонимание сменилось недоумением, недоумение растерянностью, а потом на нем появился откровенный страх.

– Ты на кого работаешь? – выдал он.

Я расхохоталась.

– Моя работа – не твоя забота! – произнесла я. – Ха-ха! Видишь, стихами с тобой заговорила. Вот выйду на пенсию, стану стихи писать, с голоду не помру. Ты лучше скажи, на кого ты работаешь? Кто тебя просил позвонить?

Мохов молчал. Он попытался незаметно пошевелить привязанной рукой, чтобы освободиться, но скотч был затянут крепко-накрепко.

– Ты не рыпайся, не рыпайся! – прикрикнула я на него. – И время не тяни, я и так его по твоей милости впустую много потратила. Говори давай! Телефон, адрес, имена, внешность – все говори!

– Я не знаю, о чем ты, – в сторону сказал Мохов.

Не церемонясь, я подошла и коленом двинула ему в подбородок. Голова Павла мотнулась назад, при этом он издал какой-то мекающий звук.

– Да ты что, стерва? – прошипел он, стараясь дотянуться до меня ногой и лягнуть. – Мне на работу завтра!

– Если будешь продолжать так себя вести, на работу ты не попадешь ни завтра, ни послезавтра. Это я тебе гарантирую. И хорошо, если вообще сможешь когда-нибудь работать. Зато свободного времени у тебя будет навалом, и ты сможешь хоть каждый день красочно рассказывать пацанам у подъезда, как тебя сделали инвалидом! Колись давай!

И я еще добавила ему пистолетом по макушке. Мохов заругался сквозь зубы, в голосе его были слезы.

– Да не знаю я ничего! – в отчаянии проговорил он.

– Как это не знаешь? – прищурилась я. – Я уже тебе напоминала, что врать нехорошо. Разве тебя не этому учили семья и школа?

– Никого я не знаю! – поднял голову Мохов. – Достали вы меня все! Подъехали двое, знать их не знаю, первый раз вижу! Они насчет Артема спросили. Я сказал, что понятия не имею, где он. Тогда они сказали: "Если кто будет его спрашивать, звякни вот по этому номеру, не сочти за труд". Ну… Я и позвонил сегодня. Все!

– А зачем звонил? Мог бы и не звонить, – назидательно заметила я.

– Ага! – с сарказмом изрек Мохов. – Я как-то сразу по их глазам понял, что им не очень понравится, если я от них что скрою.