— Что за тип-то? Что ему от тебя нужно? — постепенно стал заводиться Киря.
— Да тот, фотографии которого я те-бе показывала. Он меня похитил вчера, пытался пленочку одну, что по последнему дельцу как доказательство проходит, изъять. Ну, я его к тебе и направила.
Я снова вздохнула и поежилась:
— Принеси, пожалуйста, кофе. И, если можно, еще что-нибудь поесть, а то я вторые сутки на диете.
Кирьянов осуждающе покачал головой и направился выполнять мою просьбу.
— А где твои жена и дети-то? — уже вдогонку спросила я.
— У матери. Она их погостить пригласила, так они всей оравой и рванули. Так что я тут пока один кукую. Завтра должны прибыть.
В кухне что-то упало, и я, больше не отвлекая своего временного повара, задумалась.
Так, значит, Тимошин все же не пошел к Кире сам, а послал какого-то сопляка. Тогда почему он не вернулся в морг? Может, все еще тут где-нибудь поблизости ошивается, пленку поджидает?
Следовало проверить данный вывод, но… Я сейчас фактически не могла пошевелить ни ногой, ни рукой — требовалось хоть сколько-нибудь отдохнуть. К тому же, если Тимошин наблюдает за домом, то видел и меня, а значит, никуда не денется — продолжит следить и дальше.
Я прилегла на мягком диванчике Кирьянова и, свернувшись калачиком, закрыла глаза. Пока Володька готовит еду, можно слегка расслабиться, тем более что вспомнить, когда я последний раз спала нормально, мне не удалось. И я расслабилась, буквально сразу же погрузившись в тяжелый, неспокойный сон.
Проснулась я только тогда, когда Киря уронил пульт от телевизора, который он смотрел, сидя рядом со мной на диване. Он накрыл меня теплым одеялом и даже стянул с меня грязную куртку, которую я даже не позаботилась снять, падая на его мягкую мебель.
Я тихо зевнула и уставилась на Кирю. Он сразу заметил мое пробуждение и, повернув ко мне голову, произнес:
— Ну, как самочувствие, красавица?
— Который час? — не ответив, спросила я.
— Около одиннадцати. Ты как, есть будешь? Все уже остыло давно.
Я молча кивнула, и через пять минут мы вместе с Володькой уже сидели на кухне и уплетали приготовленные им жареную картошку, котлеты и кабачковый салат. Я ела с жадностью, но при этом успевала рассказывать Кире о своих злоключениях, попеременно разбавляя рассказ восторженными восклицаниями по поводу поварских способностей друга. Киря ел молча, на мои реплики только усмехался и только один раз пошутил:
— Ешь, ешь, голодающая Поволжья.
Опустошив все тарелки, мы перешли к кофе. Потягивая бодрящий напиток, я, как всегда, подумала, что божественнее его человечеством не было придумано ничего. Кофе в полном смысле этого слова возвращал меня к жизни.
Когда я осушила вторую чашку, Киря спросил:
— Ну и что ты собираешься делать?
Я задумалась.
Теперь я прекрасно знала, кто заказал убийство Надежды Чиликовой, кто организовывал все кражи квартир и дач и кто заказал мое собственное похищение с целью заполучить пленку. Но от того, что я все это знала, мало что менялось. Доказательств вины Мироновой у меня не было никаких, тем более что выполнялась вся работа не ею лично, а нанятым ею типом. Выходит, без чистосердечного признания Тимошина сделать с Мироновой ничего нельзя. К тому же, имея на руках большие деньги, она может попросту откупиться, и дело провалится.
Но и это еще не все. Оставался фотограф, убийство которого было неизвестно кем совершено. Впрочем, как и неизвестно, по этому ли вообще делу.
Тут я вспомнила то, о чем подумала перед тем, как уснуть: возможно, Тимошин находится где-то недалеко и следит за домом. Это давало возможность его взять, а потом попытаться получить от него признание.
Может, и в самом деле попробовать? Осторожно выскочу из дома — Володька мне наверняка поможет, — затем отыщу, где этот гад спрятался. А там уже будет видно, что с ним делать.
Приняв такое решение, я обернулась к Кире и поинтересовалась, не заметил ли он какого-нибудь подозрительного типа возле своего дома. Кирьянов немного подумал, а потом ответил:
— С утра вроде как ходил тут один, но еще до того, как этот малый с твоей запиской явился.
— Как он выглядел? — приободрилась я.
— Да обычно — спортивная одежда, высокий рост. Про лицо ничего сказать не могу, внимания не обратил.
«Пожалуй, похоже на Тимошина, — решила я. — Прежде чем послать юнца, он внимательно изучил местность и выбрал место для наблюдения. Стало быть, и сейчас может там находиться, нужно же ему из меня пленочку выудить. Это хорошо».
Я была практически уверена, что Тимошин продолжал следить за домом Кирьянова. Наверняка он выжидает, когда все покинут дом и можно будет его спокойно обшарить. И уж тем более он должен следить, если видел, что я все же выбралась из его западни и сама приехала именно сюда.
Окончательно решив, что делать дальше, я встала из-за стола, начала помогать Володьке убираться на кухне, а потом, вспомнив кое-что, отправилась в зал. Там я сразу подошла к серванту — где-то тут за стеклом должна лежать подаренная ему на день рождения зажигалка в виде пистолета. Мой «макаров», к сожалению, был украден и теперь вполне мог находиться у Тимошина, ведь напавшие на меня парни передали ему мою сумочку. А мне для выполнения задуманного нужно оружие. Или хотя бы видимость его.
— Володь, — крикнула я прямо из зала, — можно твою фирменную зажигалку на некоторое время напрокат взять? А то мой пистолет украли.
— Как украли? Когда? И зачем тебе оружие? — заглянув в комнату с тарелкой и полотенцем в руках, удивленно и обеспокоенно спросил Киря.
— Ну, когда сумочку ребята стащили, я ж тебе рассказывала. В ней как раз и пистолет лежал. А мне, знаешь, оружие бы очень не помешало. Вдруг кто еще раз похитить решит, надо же хоть припугнуть, — гнула я свое, прекрасно зная, что Киря ни за что не отпустит меня сейчас, если сообразит, что моей жизни грозит опасность. — Ну так что, даешь?
— Могла бы и не спрашивать. Только учти, вернуть его должна будешь ты сама, целая и невредимая, — чуть менее серьезно закончил он.
Я улыбнулась ему в ответ, и он сразу же исчез в кухне. Затем я отправилась в ванну и стала приводить себя в порядок: как следует умылась, восстановила макияж, воспользовавшись косметикой кирьяновской жены, расчесала волосы, с большим трудом вернула кроссовкам первоначальный вид. Потом попросила Кирю дать мне что-то из одежды, и он предоставил в мое полное распоряжение весь гардероб. Из него я и выудила широкую рубашку в крупную клетку, которую принято носить навыпуск, а также джинсы, такие же старые, как и у меня, но зато чистые.
Облачившись во все это, я вновь вернулась в зал.
— Тебя подбросить до дома или ты собралась куда-то еще? — не поворачивая головы от телевизора, произнес Киря.
— Нет, я сейчас не домой, — не стала ему врать я. — Мне очень нужно выловить того типа, что меня похищал. И мне бы не помешала кое в чем твоя помощь.
Кирьянов заинтересовался и вопросительно уставился на меня.
— Что нужно сделать? Опять требуются какие-то бумаги?
— Нет. Хорошо было бы, если бы ты кое-кого обвел вокруг пальца, — выдала я и стала рассказывать о том, что задумала. А закончив повествование, спросила: — Ну так ты поможешь?
Киря на минуту задумался, а потом тихо уточнил:
— Ты на самом деле хочешь, чтобы я нарядился тобой и мельтешил в таком виде перед окном?
Я улыбнулась и кивнула. Володя лишь тяжело вздохнул:
— Ой, Танюха, вечно я с тобой в какие — то аферы влезаю. Но дамой наряжаться мне еще не приходилось. — Тут он на миг задумался, а затем произнес: — А в принципе, зачем что-то наигрывать? Почему бы просто не выйти тихо — твой следопыт и не заметит.
— Да, может быть, и не заметил бы, если б у тебя на окнах занавески или хотя бы тюль висел. А так мы оба словно на ладони у него были. Поэтому мне и кажется, что лучше усыпить его бдительность, пусть он не беспокоится и думает, что я все еще здесь.
После этого замечания Киря слегка покраснел. Он всегда был хозяйственным, и дом они с женой держали в полном порядке. Но тут, как назло, замотались и после стирки занавеси на окна не повесили. Вот и вышло, что наблюдать за нами было проще простого. Причем все окна у Кирьяновых смотрели на одну сторону. Кроме одного — из детской, выходившего на задний дворик. Через него-то я и собиралась смыться.
После того как Киря дал свое согласие на фарс с переодеванием, мы еще раз подробно обговорили все, что ему предстояло сделать. Я сама приготовила ему вещи для маскировки и соорудила парик из старой шапки с длинным ворсом. Все это я разместила в детской, чтобы Киря мог легко входить в комнату, а затем, переодевшись, выходить из нее — то в моем, то в своем собственном образе.
Напоследок, чтобы частично усложнить слежку за обитателями квартиры, мы с Кирей совместными усилиями развесили по всем окнам тюль. Через него будут хорошо видны силуэты, но что-то рассмотреть в деталях ему не удастся, что нам и требовалось. Я надеялась, что Тимошину такие наши действия не покажутся подозрительными, ведь наведение в доме порядка вполне естественно.
