Подталкивая сейф изнутри, Игорек выдвинул его больше чем наполовину наружу и, покачнув, уронил на землю. Следом за сейфом показалась его довольная рожа.
— Взорвем! — радостно заявил он и тоже вывалился.
Я сказала:
— А потом дырки в баксах будешь жвачкой заклеивать?
Игорек наморщил лобик.
Послышались голоса. Мы оглянулись. Из леса вышли трое: двое парней и Наташа.
— А где ее хахаль, пацаны? — обратился к ним Игорек.
— За ним Серега с Сашкой побежали, щас поймают, — слегка в нос сказал один из братков.
Наташа выглядела жалко. Игорек брезгливо посмотрел на нее.
— Пока твоему придурку везет, — сказал он ей и сплюнул. — Но это ненадолго.
— Никуда не денется, — подтвердил второй браток.
— Ну что, пацаны, — Игорек начал собрание, — как ящик открывать будем?
Первый пацан надавил Наташе на плечо, и она, ойкнув, села на землю.
— А ты сиди! — ткнул ее пальцем в щеку Игорек.
Наташа кивнула. В ее глазах метался дикий страх.
— Мне кажется, что такой замок кривым гвоздем открыть можно, — ввернула я. — Кто попробует?
Мужчины скучились вместе и начали вполголоса переговариваться.
— У тебя шпильки нет? — спросил у меня первый пацан.
— С детского сада не пользуюсь.
Игорек побежал к своей машине и вернулся с аптечкой.
— Смотри, пацаны, что есть! — Он показал одноразовые шприцы.
— Давай! — обрадовался первый пацан, судя по поведению, явный технический эксперт в этом коллективе. Отломав иголку, он согнул ее и начал ковыряться в замке.
Замок посопротивлялся и наконец провернулся. Взяв за ручку, Игорек осторожно открыл металлический ящик.
Внутри среди десятка пачек рублей лежали два пистолета «ТТ» и кривой нож зоновской работы.
Игорек взял одну пачку, перегнул, бросил обратно.
— Ну тут, если баксами, штук пять-семь, не больше, а где же остальное? — Он обернулся к Наташе. — Остальное где, я тебя спрашиваю, блядь наркотическая?
Наташа испуганно закрылась от него руками.
— Оставь ее, — сказала я. — Дай лучше мне закурить.
Игорек достал пачку:
— Почему «оставь»? Она сейчас все скажет. Ты, Тань, езжай домой. А потом я тебе позвоню. Верняк.
Я закурила, села на землю, обняв коленки.
— Она не знает ничего.
— Почему ты так думаешь?
Теперь уже эта куча братков сгрудилась вокруг меня.
— Что молчишь, Танька?
— А разве не ясно? Они взяли этот ящик, потому что сами думали, что деньги в нем. Наташа наверняка сказала о нашем разговоре с ней. Ты же сам видел, как они драпали. Они же жизнью рисковали, значит, сами не знают, где эти деньги. А это хреново, потому что спросить больше не у кого.
— Как это не у кого? А у ее мамаши?
Я посмотрела на Наташу:
— Мать поедет в Радищево?
Та покачала головой:
— Мама не хочет видеть дядю Женю, она обиделась.
— Да плевать на ее глубокие чувства. — Игорек затоптал окурок. — Отдаст деньги и пусть дальше обижается.
— Дай аппарат, — протянула я руку.
Нина отозвалась после пятого звонка. Я представилась.
— Это вы, Татьяна? А знаете, мне очень нужно вас видеть. Я хочу предложить вам одно очень простое дело. Приезжайте, пожалуйста. Приезжайте, поговорим. Мне так плохо. Вы приедете?
— Я не выполнила ваше первое поручение, Нина.
— Ну и ладно. И даже хорошо, потому что смысла в этом нет никакого.
— Почему, Нина? — Я удивилась.
— Да не за кем просто следить — вот и все. Вы приезжайте, я вам все объясню. Приедете?
— Да-да, — ответила я, и Нина положила трубку.
Интересная загадка.
— Едем к Нине, Игорек. Приглашает.
— Ну и славненько. — Он тут же заспешил к машине.
— Игорь! А что с этой… делать и деньгами? — крикнул первый пацан.
— Везите их к Олегу, вон, кажется, и хахаля ее ведут.
Действительно, из зарослей показалась давно ожидаемая троица. Леша выглядел очень потрепанным. Но интерес к нему был потерян.
* * *
Я оставила Игорька внизу, стала нервно курить и гадать на табачном пепле.
Нина встретила меня грустная и вздыхающая. Сразу у двери она начала печальную повесть о второй любви в своей неудавшейся жизни. Первая любовь, понятно, — это безвременно покинувший этот мир муж. Повесть продолжалась на кухне, пока готовился кофе; потом в зале за столиком и достигла апогея за второй бутылкой «Форте-Лионе».
К этому времени мы уже были подругами не-разлей-вода, я сдерживала зевоту и с трудом сохраняла сочувствующий взгляд, а эпилог в повествовании Нины даже не угадывался.
— …Не любил. Никогда не любил. Только подушка знает, сколько слез я пролила от этих бесконечных командировок. Ну зачем, зачем ему нужны презервативы? А ведь всегда в левом кармане пиджака. И все разные. Мне говорит, что уезжает по делам, а Валя-соседка звонит из Радищева: «Нина! Опять его машина во дворе стоит!»
Кофе был повторен, рассказ в общих чертах — тоже, когда Нина добралась наконец до берега.
— …До сих пор не знаю точно, где его квартира. Один раз он привозил меня туда. Знаю магазин его автомобильный, он там хозяином, но не могу я там появиться. Вы понимаете, Таня, взгляды продавщиц… А как подумаешь, что они знают о нем не меньше меня, а то и больше, так жутко становится! Вот и хочу вас попросить: отвезите туда его вещи. Ничего ему говорить не нужно. Все уже сказано.
— Какие вещи? — уже чисто по инерции спросила я, хотя чувствовала, что потеряла интерес ко всему.
— Один чемодан с рубашками и один «дипломат». Покойного мужа, с кодовым замком. Я его подарила мужу на день рождения за год до смерти.
«Во дает, — подумала я, — сначала подарить „дипломат“ мужу, а потом еще раз подарить — другу. Никогда мне не стать бизнесвумен — я бы так не смогла».
— В «дипломате» трусы-носки? — поддержала я разговор.
— Не знаю даже. Он заперт, не ножом же открывать. И знать не хочу. Он не закрывал его никогда, а неделю назад примерно взял и запер. Какие у нас могут быть секреты, Татьяна, мы же семья!
— Это вы так думали, Нина, а он, похоже…
— Да-да, вот вы меня понимаете…
Я-то понимала, да кое-что другое.
Услышав про «дипломат», я ждать просто не могла.
Посмотрела на часы:
— Боже мой!
— Вам пора уже? Может, еще кофе?
— Ах, Нина, я уже так везде опоздала, что теперь только поехать извиниться успею.
— Вы позвоните, расскажете, как передали? — Нина из шкафа в коридоре вынула зеленый чемодан и стильный кожаный «дипломат» — глаз не отвести.
— Конечно, — убежденно сказала я.
Еще полчаса поговорив перед входной дверью, я наконец вышла на волю.
Игорек, искурившийся и исплевавшийся, встретил меня, совершенно одуревшую, очень недружелюбно.
— Только не говори, что у тебя целый чемодан баксов!
— Знать не хочу, что в чемодане, — ответила я, закинув свою ношу на заднее сиденье и плюхнувшись рядом с нею. — Поехали!
— Куда теперь? Ты мне скажи — она отдала бабки? — Игорек развернулся и смотрел очень нехорошо.
— Езжай куда-нибудь. Не светись здесь.
Игорек завел мотор и поехал в сторону набережной.
Отпихнув от себя чемодан, я положила на колени «дипломат». Как там Нина сказала: не ножом же открывать?
— Нож у тебя есть? — спросила я, сосредоточивая усталый взгляд на остриженном затылке.
— Жизнь надоела? — Игорек даже не обернулся.
— Есть или нет?
— Ну есть.
Получив поданный им через плечо складной нож, я начала открывать «дипломат». Задача стояла открыть, а не отпереть, поэтому я справилась быстренько.
Откинула крышку так резко, что чуть не перевернула «дипломат» и не высыпала содержимое. А там…
Под журналом «Плейбой» ровными рядами лежали пачки долларов. Я отбросила журнал в сторону, снова закрыла крышку.
Даже на душе как-то сразу полегчало, подобрела с чего-то вдруг, девочка, да?! Положив «дипломат» рядом, я погладила Игорька по голове.
— Что есть деньги? — унизилась я до демагогии. — Проштампованная бумага. Наши — еще куда ни шло, а баксы — они даже выглядят неэстетично.
Я провела пальцами по его ушам.
— Да ну? — Игорек ласку понял конкретно. — Куда едем? Я знаю одно место — блат-хата, конечно, но чисто…
— Не-а… Вези-ка меня к своей Телеге.
— Зачем это? — Он еще недоумевает! Последний день я с тобой катаюсь — вот зачем!
— Рапортовать буду, Игорек. Дело закончилось.
* * *
Захлопнув входную дверь, пронесла в опущенной руке обалденный букет роз, подумала, уронить его на пол или поставить в вазу. Выбрала умеренную середину — положила на стол. Но зато я уронила замечательный, подходящий к букету, халат. Еще два шага, и я рухнула на кровать, попой вверх.
Я дрыхла уже сутки и, если бы не этот дурной звонок в дверь, еще бы полсуток не выбралась из-под простыни. Звонит так требовательно, словно я должна что-то. Оказалось, Попов приехал! Сияющий такой, вручил букет и нацелился промаршировать в квартиру. Очень бодро начал мне объяснять, что принял решение пересидеть тяжелое время в Москве, чтобы не оставить семью без кормильца, но, как только услышал о блестящем завершении дела, сразу же примчался вот с этим букетом. Он, разумеется, в курсе, что господин Зелепукин, который мог бы его, чего доброго, и замочить, заплатил мне гонорар за себя и за него. Сказал еще, что, если у меня возникнет нужда в его помощи, он с удовольствием рассмотрит и решит…
