— Надо сообщить в милицию, — шагнув к телефону, спокойно произнесла я. — Труп — это уже серьезно.
— Убили! Они его убили!.. — повторял как заведенный Анатолий Степанович.
— Может, и не они, — возразила я, совершенно уверенная в обратном, просто стараясь успокоить клиента. — Старик мог просто переборщить со спиртным. В его возрасте это часто случается. Давайте-ка мы лучше поскорее уйдем отсюда, а милицию вызовем уже из машины, — предложила я, немного подумав. — Будет лучше, если нас тут не застанут.
Анатолий Степанович согласно кивнул и поспешил выйти. Оказавшись в машине, мы некоторое время молчали, затем я набрала «02». Сообщив о случившемся, сразу отключилась, не желая услышать просьбу никуда не уходить и дождаться прибытия оперативной группы.
— Вы, пожалуйста, Егору не говорите, — попросил Зубченко, когда я уже заводила машину.
Я повернулась к нему:
— Конечно, не стану! Зачем ему лишние переживания. К тому же он наверняка будет настаивать на обращении в милицию, а те только затаскают нас по кабинетам да замучают глупыми вопросами, ничего толком не делая. Сами мы быстрее найдем убийцу… Я надеюсь.
— Я не стану здесь сидеть, — меряя шагами гостиную, возмущался Егор.
После нашего визита в квартиру Ожигина Зубченко позвонил Егору и велел срочно приехать. Теперь же напуганный отец запрещал сыну выходить из квартиры, пока преступники не будут найдены и обезврежены. До тех пор Анатолий Степанович решил устроить сыну «домашний арест», не собираясь выпускать его за пределы квартиры ни под каким предлогом. Пусть даже таковым является работа…
Егора такой расклад определенно не устраивал.
— Я не маленький ребенок, за мной не нужно присматривать! — продолжал упрямиться юноша.
— Ты что, хочешь, чтобы тебя еще раз похитили? — спросил у него Анатолий Степанович. — У меня нет таких денег, какие за тебя требуют. Поэтому ты сегодня останешься здесь.
— Только сегодня…
— Нет. И завтра, и послезавтра, в общем, до тех пор, пока в этом будет необходимость.
— Да вы даже не знаете, кто этот сумасшедший, — возбужденно размахивая руками, шумел Егор. Его, похоже, бесила сама мысль о том, чтобы находиться все время под колпаком и не иметь возможности заниматься тем, чем хочется.
— Таким его сделал твой дед, — вновь не сдержалась я, а потому заслужила укоризненный взгляд Зубченко-старшего.
Эх, видела бы меня сейчас моя тетушка! Наверняка сказала бы, что я окончательно распустилась и позволяю себе всякие вольности. А ведь этот заказчик, каким бы плохим он ни был, мне платит! И не мое дело, по какой причине его стараются убить. Тем более что мне не раз приходилось выступать в роли телохранителя таких отпетых бандюганов и негодяев, каких еще поискать…
— Тем более. Почему я-то должен за все отвечать? Я к их бомбочкам никакого отношения не имею. У меня вообще другой профиль работы…
Парнишка вздохнул и устало уселся на диван. Затем посмотрел на отца, стоящего у окна и задумчиво смотрящего куда-то вдаль, и снова поинтересовался:
— И сколько времени все это будет продолжаться?
— Пока мы его не вычислим, — пояснила я.
— А как же милиция?
— Если ждать результатов от нее, пройдут годы. И потом, им есть чем себя занять и помимо поиска ваших недоброжелателей.
— И как вы собираетесь его вычислить? Дождаться еще одного покушения? А если оно произойдет через месяц? Или не произойдет вообще?
— Не совсем. Вообще я планировала как-нибудь спровоцировать новое покушение, постараться задержать исполнителя, а затем уже выйти через него на организатора.
— Отлично! — Егор вновь взмахнул руками. — Из меня собираются сделать наживку.
— А ты можешь предложить что-то более достойное?
— Нет, но…
— Чем быстрее это произойдет, тем быстрее твоя семья вернется к нормальной жизни, так что в твоих же интересах помогать мне и твоему отцу.
— Ладно, уговорила, — сдался Зубченко-младший. — Что нужно делать?
— Сегодня уже ничего. Можешь лечь спать, а завтра посмотрим.
— Ладно, я иду спать.
Егор не спеша встал и вяло поплелся в соседнюю комнату, сокрушенно свесив голову.
Мы с Анатолием Степановичем остались вдвоем. Немного помолчав, я тоже собралась удалиться в выделенную мне комнату и отдохнуть перед завтрашним, возможно, тяжелым днем, но тут Зубченко обратился ко мне:
— Женя, не хотите ли чаю?
Я не стала отказываться:
— Да, в общем-то, я не прочь выпить чашечку.
Было понятно, что чаепитие Зубченко — просто предлог к разговору. Анатолий Степанович хотел мне что-то сказать, потому и предложил выпить по чашечке, уединившись на кухне. Что ж, послушаем его откровения, я не против.
Мы с Зубченко перебрались в кухню. Анатолий Степанович поставил на плиту чайник и принялся выставлять на стол чашки и тарелки. Я молча наблюдала за его действиями. Вскоре стол ломился от всевозможных лакомств — вазочки с конфетами, колбасной нарезки, булочек. Когда вскипел чайник, мужчина наполнил чашки. Усевшись напротив меня, принялся шумно дуть в свой бокал.
— Вы что-то хотели мне сказать, — понимая, что Зубченко никак не может решиться, подтолкнула я его к началу разовора.
— Наверное… пожалуй, что да. Хотел сказать… объяснить, что все понимаю, что я не такой жестокий, как вы обо мне думаете. А всего лишь выполняю свою работу, пусть и не совсем…
— Вы не должны передо мной оправдываться, — прервала я его сумбурную речь. — Я тоже слегка погорячилась, накинувшись на вас с обвинениями. Так что можете не волноваться по этому поводу, монстром я вас не считаю.
— А я уже считаю, — вздохнул мужчина. — В глубине души я всегда это понимал… Но вся проблема в том, что ничего другого не умею и большую часть жизни занимался именно ядерными разработками, не слишком задумываясь над тем, что они с собой несут. Я просто выполнял свою работу.
— Мы все выполняем свою работу…
— Да, но ваша, по крайней мере, полезна.
— Не всегда. Бывает, что приходится защищать тех, кто этого совершенно не заслуживает.
— Негодяев типа меня, — принял мои слова на свой счет Анатолий Степанович.
— Лучше не озадачиваться всем этим, иначе сегодня не уснете, — заметила я. — Давайте лучше еще раз все проанализируем и попытаемся определить, в каком направлении двигаться дальше. Насколько я поняла, милиция не слишком активно взялась за поиск оставшихся на свободе преступников.
— Сомневаюсь, что мы сумеем найти того человека, — вздохнул Анатолий Степанович. — Вы же сами сказали, пострадавших было очень много. Как узнать, кто из них обозлился на нашу семью?
— Согласна, но все же попробовать стоит. К тому же тот человек, что вас ненавидит, должен быть вам знаком… Ведь прежде, чем приступить к выполнению намеченного плана, ему пришлось понаблюдать за вами, узнать, какие места вы чаще всего посещаете, выяснить, где вы живете, работаете, кто еще живет с вами… А узнать это можно только через людей, вам близких, или же через соседей. Можно попробовать поговорить с ними.
— Сомневаюсь, что кто-то спрашивал обо мне у соседей, — вздохнул Анатолий Степанович. — Старые люди всегда болтливы и давно бы проговорились о таком событии. Нет, это исключено.
— Пожалуй, вы правы, — согласилась я, вспомнив одного из соседей Зубченко — противного старика, оказавшего нам помощь, когда мы с клиентом пострадали, наглотавшись ядовитого дыма. Затем облокотилась на стол и задумалась. Прошло минут пять, прежде чем я снова заговорила: — Напомните-ка мне, где происходили те испытания.
— На Тоцком полигоне. Это Южно-Уральский военный округ, он находится под Оренбургом.
— Стало быть, весьма вероятно, что ваш недоброжелатель когда-то проживал именно там. В Оренбургской области.
— Не собираетесь же вы проверять всех приезжих из тех областей, — усмехнулся Зубченко. — Зона поражения могла быть огромной.
— Нет, но… Что-то в этом есть. Нужно только понять что. Догадаться, как выявить нужную нам зону, населенный пункт…
— Проще всего было бы, если б этим человеком оказался какой-нибудь дружок похитителей моего сына, — заметил Анатолий Степанович. — Но похоже, что…
— А этот Вячин, когда я его впервые увидела, показался мне болезненным малым. И потом, он что-то там болтал про свои заболевания и невозможность их излечить, — припомнила я недавние события. — А что, если вы правы? Если и впрямь эти парни действовали по его приказу? Тогда вполне логично предположить, что заказчик им знаком… Но сдавать его милиции они не собираются, понимая, что рано или поздно он осуществит поставленную перед собой цель. Покончит с вами и членами вашей семьи. Если же Вячин является косвенно пострадавшим от взрыва — значит, выдавать организатора не в его интересах…
