Теперь для завершения работы следовало передать этот груз заказчикам. Чтобы ни у кого из них не возникло соблазна присвоить все драгоценности и списать все на мою неопытность, я решила собрать кворум и вручить эти побрякушки. Налюбовавшись некоторыми старинными изделиями, я свернула пакет и направилась к автомобилю.
Из дома я дозвонилась до Плотникова и сообщила, что для окончательного разговора необходимо собрать всех участников нашего совещания на презентации. Он поинтересовался результатами моей работы, но я настойчиво сказала, что сообщу информацию всем заказчикам одновременно. Я успела также обрадовать Мельникова своей находкой в гараже и подробно разъяснила, в каком углу копать. Всю свою благодарность Андрей выразил своими излюбленными междометиями: «Ну даешь…» и «Ого», а затем отвесил весьма сомнительный комплимент по поводу моей шустрости.
Я отварила пельмени и устроилась обедать, ожидая звонка от Плотникова. Перед собой я положила пакет с золотом и разглядывала вещицы. В основном это были шаблонные и стандартные изделия, и из всей кучи только две-три поражали искусным исполнением и тонкостью ручной работы. Возможно, человек не всегда может украсить свою жизнь радостными событиями и поэтичными мгновениями, поэтому эти безделушки скрашивают его серое существование и придают ему весомость и значимость. Из-за этой кучки золота погибло несколько человек. Из века в век господство желтого металла не ослабевало. Мир течет и изменяется, а цена золота остается.
Позвонил Плотников и с торжественным придыханием оповестил меня о сборе у себя в кабинете. Что ж, пора в дорогу. Интересно, как эти толстосумы будут делить свое кровное, неужели каждый приложит опись пропавших вещей и не будет никакой сумятицы и недоразумений.
У Плотникова в кабинете, мирно попивая чаек и минералку, уже расположились мои недавние заказчики, из всей группы я не заметила только Шакирова. Мы поздоровались.
— Кое-кого нет?
— Шакиров в отъезде, — откликнулся Плотников на мою наблюдательность. — Но можно и без него, мы его потом введем в курс дела.
Я положила на столик объемистый сверток, как он и был в грязной тряпице, и, медленно развернув его, открыла пакет. Блеснули драгоценности, и на лицах собравшихся мелькнуло удовлетворение и довольство.
— Я уже объяснила Игорю Степановичу, что основным организатором краж является Ганюшкин. Некоторые, возможно, с ним знакомы?
Публика сконфуженно промолчала. Действительно, солидные люди, а допустили в свои ряды прохиндея и воришку. Промашка вышла.
— Он передан в руки органов безопасности с уликами и доказательствами по ряду его противозаконных дел, — я прервалась и оглядела задумчивые лица. Меня никто не перебивал, и по поводу милицейского расследования возражений не поступило. — Также этот гражданин перевел часть денег на заграничные счета. Эти деньги вы сможете вернуть с помощью наших специальных служб… А возможно, и банковские таланты Игоря Степановича помогут. Да?
Я повернулась к Плотникову, он важно и размеренно кивнул мне и слушателям, затем с улыбкой подал мне конверт.
— Мы довольны вашим расследованием. Пересчитайте, надеюсь, мы вас тоже не огорчили? — пошутил он и таким образом дал понять, что разговор окончен.
Жаль, не увижу процесса распределения золота, и эта интимная часть их общения останется для меня неизвестной. Я открыла конверт и пересчитала гонорар, которым осталась вполне довольна. Уже при прощании я отчетливо поняла, что Ганюшкину осталось жить два понедельника. Им активно займутся специалисты и вынудят перевести все деньги с его зарубежных счетов. Что ж, он заслужил такой мрачный итог.
Я вышла из банка и, сев за руль автомобиля, не торопилась заводить машину. Предстояло заехать к Киселевой и сообщить, что убийца ее сына, Максим Рубцов, был просто исполнителем и не задержался на этом свете. Что главный заказчик убийства втянул ее сына в неприглядный бизнес и затем убрал за ненадобностью. Из окон банка мое задумчивое сидение в машине можно было истолковать двояко, поэтому я неспешно отъехала от здания и опять притормозила. Трудно и невозможно найти слова для Киселевой, растившей и воспитывавшей сына. Нет никакого ответа, никакого объяснения поступкам Вадима. Он так прожил свою жизнь, у него не получилось по-другому.
Я закурила, предчувствуя длинный и тяжелый разговор.
