Черных быстро снял аккуратно замаскированную паркетину, достал из тайника в полу «макаров».
«Вот и все», — в последний раз подумал он, поднося пистолет к виску и нажимая на курок…
Звук выстрела совпал с грохотом выбитой мощными милицейскими телами двери.
— Не надо, не ходи, — остановил Ларису, собиравшуюся войти в квартиру, поникший Нилов.
Лариса все поняла сразу. Конечно, в жизни ей приходилось видеть немало трупов, но никогда ощущения, возникавшие у нее при этом, нельзя было назвать приятными. Поэтому она послушно сделала шаг назад. Неожиданно ей сделалось душно, а сердце словно сжала холодная ладонь.
— Сейчас, сейчас поедем домой, — пообещал Валерий. — Теперь здесь есть работа только для медиков и оперативников, а не для группы захвата.
— Но все равно, тебе разве не надо остаться? — удивилась Лариса.
— Ты забыла, что не я официально веду это дело? Вот пусть тот, кому положено, и отрабатывает свой хлеб.
— Эй, Нилов, ты не домой? — окликнул его старший лейтенант.
— Домой, а что?
— Может, подвезешь? Мы же с тобой в соседних домах живем.
— Слушай, Ларис, а может, прогуляемся? — предложил в свою очередь старший следователь Котовой.
— Как хочешь, — пожала она плечами.
Ее все еще не покидало странное чувство нереальности происходящего. Убийство наконец было раскрыто, все обвинения с самой Ларисы сняты, но радость почему-то не приходила. Слишком трагичным оказалось это дело. Оно вскрыло настолько отвратительные человеческие пороки, что просто жить не хотелось в таком грязном мире…
На улице шел снег. Совсем такой, как в первый день ее приезда в Москву, когда у нее украли сумочку и началась эта дикая трагическая история.
«А я ведь так и не посетила «Зебру», — неожиданно вспомнила она о своей изначальной цели поездки в Москву.
— Впрочем, все равно я ничего уже не буду покупать в этой «Зебре», даже если бы у них оказались самые лучшие дизайнерские разработки, — неожиданно произнесла она вслух. — Мне сейчас совсем не до этого. А в «Чайке» и со старым дизайном все просто великолепно.
Лариса вспомнила свой родной ресторан, в котором ей расхотелось что-либо менять. Хотелось, чтобы он оставался таким же родным, милым и привычным. Нилов искоса поглядывал на нее, но до поры до времени ничего не говорил, давая ей побыть наедине со своими мыслями.
— О чем ты думаешь? — наконец тихо спросил Валерий.
— Да так, ни о чем… Снег…
— Да, снег… Теперь ты уедешь?
Лариса удивленно покосилась на Нилова, в голосе которого прозвучали почти сентиментальные нотки.
— Конечно, — вздохнув, подтвердила она. — Я совсем забросила свою дочь. А это до добра никогда не доводит. К тому же с Евгением кое-какие проблемы нужно решить.
— Да, конечно, я понимаю, — грусть в голосе следователя разрослась почти до вселенских размеров. — У тебя семья: муж, дочь. Что тебе какой-то московский мент?
— У меня уже почти нет мужа, — вдруг сказала Лариса. — И вообще… Не говори так, — попросила она, останавливаясь и поворачиваясь к Валерию. — Я очень благодарна тебе. За все. И за помощь, и за…
Она не нашлась, как выразить вдруг нахлынувшие чувства словами. Просто обняла Нилова за его широкую шею и нашла губами его уже почти родные губы. И они долго стояли и целовались на дороге, совсем как глупые подростки. И никакого им больше не было дела ни до Черных, уже сделавшего свой выбор, ни до Артураса Эйгелиса, которого пока отпустили под подписку о невыезде и над которым скоро должен был состояться суд. Ни даже до двух пострадавших девчонок, одна из которых уже покоилась в земле, а другая все бредила во сне, и в бреду за ней все гнался и гнался все тот же черный человек. И никак не мог догнать.
В тарасовском аэропорту Ларису никто не встречал, потому что она специально не стала давать телеграмму о своем приезде. И все же ей стало грустно. Тем более что первое же дело в родном городе, которое нужно сделать, тоже было не особенно приятным. Но сделать его надо сразу. Потом может не хватить духа.
Когда Лариса подъезжала к своему особнячку, на улице уже стемнело. Только желтые резные фонарики освещали сугробы по краям аккуратно расчищенных дорожек да уютно светились окна ее дома. Лариса Котова расплатилась с таксистом и пошла к этим манящим окнам. Она не рассчитывала на особо восторженные эмоции по поводу своего возвращения, но все же была очень рада, что наконец-то добралась до дома.
Лариса достала ключ из кармана, тихо отворила входную дверь и замерла от удивления. Весь их просторный холл, насколько хватило места, был уставлен различного калибра вазочками, в которых красовались ее любимые светлых тонов розы.
— Мама, мамочка приехала! — восторженно закричала, появившись из комнаты, дочь и тут же бросилась Ларисе на шею.
— Настенька, — крепко прижала ее Котова к груди, забыв, что пришла только что с холода и может простудить девочку.
Что-то еще мохнатое неожиданно стало наскакивать на обнимавшуюся парочку, и Лариса почувствовала, что они с Настей начали стремительно приближаться к полу.
— Кто это? — удивленно спросила Лариса, поднимаясь и оглядывая совершенно незнакомое существо, обросшее шерстью так, что даже глаз не было видно.
— А это новый Настин друг, — сказал появившийся на шум весь сияющий и при этом трезвый Котов. Почему-то дома он был одет в костюм-тройку и при новом галстуке. — Я говорил ей, что дворняжки гораздо больше любят жить во дворе, чем дома. Но дочь и слушать не хочет, — сообщил он, одновременно галантно помогая Ларисе снять пальто.
— Милорд не дворняжка, — упрямо возразила Настя. — У него мама — ньюфаундленд. Вот.
— Ладно, оставим это, — великодушно предложил Евгений. — Мама устала, а мы лезем со своими глупостями. Иди лучше накрывай на стол. Ужин уже готов, — добавил он.
— А в честь кого такие приготовления? — удивилась Лариса, уже забывшая, когда ее муж в последний раз готовил ужин. Гораздо чаще он любил просто напиваться в ресторане или дома.
— Как в честь кого? — в свою очередь сделал вид, что удивился, Евгений. — Конечно, в честь тебя, дорогая. И цветы тоже для тебя. Нравятся?
Ларисе вдруг стало очень грустно.
— Нравятся, — подтвердила она. — Только это уже теперь поздно, а потому лишне. Я подала на развод, — внезапно решилась она.
— Как?! — Лицо Евгения сделалось обиженным, совсем как у ребенка. — Ты правда сделала это?
— Да, сегодня, — подтвердила Лариса.
— Но почему?
— Разве надо еще объяснять причины?
Евгений опустил голову, но тут его выручила выглянувшая из кухни дочь.
— Мам, — спросила она. — А теперь мне можно будет гулять хотя бы до одиннадцати? А то ни папа, ни Олеся не хотели разрешить без тебя.
— Ну вот, — сказала с укором Лариса. — А я-то думала, что ты сегодня проведешь вечер со мной. Мы так долго не виделись…
— Ну, я не знаю, — смутилась Настя. Сама возможность посидеть с родителями и не выходить на улицу как-то не приходила ей в голову. — Знаешь что, — придумала наконец она, — давай сегодня я побуду дома, а завтра познакомлю тебя с Вадиком, и ты отпустишь меня с ним на дискотеку до одиннадцати, хорошо?
— Посмотрим сначала, что это за Вадик, — предупредила Лариса.
— Он тебе понравится, — уверенно заявила Настя. — Только раз уж я остаюсь сегодня дома, вы тоже пообещайте, что не будете ссориться, — вдруг добавила она.
Не зная, что сказать, Лариса молча наклонилась и крепко прижала к себе так быстро повзрослевшую дочь. В глазах ее мелькнули слезы…
