ее работа с мертвецами. Но, опять-таки, кто-то же должен этим заниматься…
— Чем могу помочь, агент Декер?
— Я надеялся побеседовать с вашим супругом.
— Он сейчас в городе, будет только завтра. Может, и я чем-то могу быть полезна?
В ответ Декер помахал отчетом о вскрытии.
— У меня есть несколько вопросов касательно вот этого.
Она удивленно посмотрела на него.
— Вопросов насчет отчета Уолта?
— Это вполне обычная история, когда после изучения отчета о вскрытии у детективов возникают кое-какие вопросы.
— Ну что ж, может, и я смогу на них ответить? Я от Уолта много чего нахваталась — все-таки занимаюсь тем же делом, что и он.
Полистав отчет, Декер ткнул пальцем в тот длинный абзац.
— Тут много чего говорится, но в частности и то, что ее желудок и кишечник были взрезаны.
Лиз напряглась.
— Но разве это не стандартная процедура, когда в ходе вскрытия извлекают желудок и вскрывают его, чтобы проанализировать содержимое?
— Да, верно, однако проделал это не ваш муж. Вот почему мне нужно взглянуть на останки. Прямо сейчас.
Она провела его в помещение, где термостат поддерживал очень низкую температуру. После уличной жары это место показалось Декеру раем.
«Как из духовки — прямо в холодильник».
По одной стене тянулись небольшие дверцы, за которыми на холоде хранились тела.
Соверн открыла одну из них и выкатила оттуда носилки на роликах.
— Вот она.
Кивнув, Декер бросил на Лиз взгляд, когда женщина не сделала и попытки уйти.
— Спасибо, я дам вам знать, когда закончу.
Она явно колебалась, но все-таки двинулась к выходу.
Повернувшись к телу, Декер вдруг что-то осознал.
Помещение не было залито пронзительным синим цветом.
Не то чтобы он успел соскучится по этому феномену. Но мозг Декера в последнее время стал меняться; его всегда безупречная память вдруг начала откалывать коленца, и он стал порой забывать кое-что — что, как думал, никогда не забудет. И эта перемена ему очень не нравилась.
Сняв с тела Крамер простыню, Декер опустил на него взгляд.
Когда он впервые увидел его, то абсолютно ничего не знал о прошлом этой женщины. Теперь же был в курсе, что она была учительницей и, возможно, проституткой или девушкой по вызову, хотя окончательный вердикт еще не был вынесен. А еще знал, что ее прошлое за пределами времени, проведенного в Лондоне, представляло собой полнейшую загадку.
Но то, о чем он никогда не забывал, — это что кто-то ее убил.
Декер открыл те страницы отчета, на которых были размещены фотографии останков. Здесь был показан каждый внутренний орган. Но он сосредоточился на фото тонкой и толстой кишок и желудка. Иссечения, упомянутые в отчете, не были сфотографированы — вот по этой-то причине Декеру и пришлось прийти сюда.
Он собирался проделать то, что никогда в жизни не делал, — то, о чем раньше и помыслить не мог, но при данных обстоятельствах просто не видел иного выхода.
Открыв шкафчик, Декер надел обнаруженные там резиновые перчатки, натянул на рот и нос медицинскую маску, а на глаза — защитные очки. Взял с подноса хирургические кусачки и вскрыл ими нитки, стягивающие Y-образный разрез, — этот шов часто называют «бейсбольным», поскольку примерно таким же сшита оболочка бейсбольного мяча. Внутри открывшейся полости обнаружились внутренние органы женщины, уложенные в пластиковые пакеты во избежание протекания.
Вытащив желудок, Декер осмотрел его со всех возможных углов. Тот и вправду был взрезан у нижнего основания, отчего была видна его внутренняя полость, словно у лопнувшего воздушного шарика. Соверн явно использовал эту прореху, чтобы изучить содержимое желудка, поскольку никаких других иссечений Декер не заметил. Тот, кто сделал этот разрез, избавил патологоанатома от хлопот. В свете потолочных ламп Декер еще раз заглянул в полость грудной клетки и открыл пакет с кишками. Те свернулись внутри, словно спящие змеи. Амос заметил, что некоторые части их тоже вскрыты в нескольких местах. Как следует осветил их маленьким фонариком. Разрезы были достаточно широкими, чтобы просунуть в них руку. Декер точно это знал, поскольку и сам это проделал. Иссечения были неровными и, похоже, нанесенными в спешке, словно убийца либо очень торопился, проделывая это, либо…
«Был раздражен?»
Декер заснял все это мобильным телефоном. Убрал внутренние органы обратно в пакеты, закрыл полость, зашил, опять накрыл тело простыней и задвинул обратно в холодильник. Выбросил перчатки, фартук и маску в металлический контейнер с надписью «БИОЛОГИЧЕСКИЕ ОТХОДЫ». Защитные очки положил на металлический стол. Потом вымыл руки и умылся над раковиной. Дал теплой мыльной воде стечь по лицу, а потом посмотрел на себя в зеркало, укрепленное над раковиной.
«Блин, просто сам не верю, что только что сделал!»
Прикрыл глаза. Показалось, что сейчас стошнит, но он как-то все-таки ухитрился удержать содержимое собственного желудка на месте.
Жаль, что Айрин Крамер не удалось сделать то же самое.
Ушел он, не ставя в известность Лиз Соверн. Ему было нечего ей сказать, и хотелось поскорей оказаться на свежем воздухе. Ноги слегка подкашивались, опять накатила тошнота.
Как только Декер открыл дверь, на него тут же навалился зной, и, как ни странно, дурнота начала улетучиваться. Судя по всему, теперь тело переключилось на борьбу
