ней знакомым. Не исключено, в общем.
Сам Гера. Аналогично. Мотивы – если он хочет от Эли избавиться, но чтоб с гарантией оставить сына при себе. Возможности – попросил любовницу. Сомнительно – уж больно блекло выглядела та женщина. Но возможно: некоторые «серые мышки» серые сугубо временно, по собственному желанию. Прическа и косметика, не говоря уж об одежде, легко превратят Золушку в принцессу. Дурнушку красавицей не сделают, но «бледную моль» в «царицу ночи» превратят запросто. Ну и наоборот – тем более нетрудно превратиться. Впрочем, про Гериных любовниц опера, надо полагать, скоро все выяснят.
Сюда же – одна из тех самых любовниц. Не исключено, но… маловато информации. Кроме, разве что, пропавшего обручального кольца.
Сама Эля. Да, ее потрясение выглядело более чем достоверно. И все же. Если она хочет уйти от мужа (любви-то там как-то незаметно), но боится потерять ребенка. Попросила помочь подругу, та изобразила похищение. За – мотив. Надо сказать операм, чтоб именно Элин круг тоже потщательнее прошерстили. Впрочем, они и так это сделают. Против – если ее реакция сыграна, ей прямая дорога в Канны на красную дорожку. Или где там красные дорожки и награды лучшим актерам? Да еще и психоз этот. Нет. Минус практически без оговорок «и такое бывает».
Кто еще?
Биологический отец, как бы дико это не звучало. Что, если Эля изменяла мужу? И тот, от которого она в действительности родила… например, тот самый Герин приятель… Мирон, кажется… может, он не только бизнес-партнер… может, он и в супружеской Гериной постели старается?
Тьфу ты, бред какой в голову лезет! То-то она такая тяжелая. Еще не болит, но, похоже, собирается. И шея тоже… Погоди-погоди… Сколько?! Арина прищурилась на втиснутые в книжную полку часы… Как – половина четвертого? Ну да, вон и небо за окном уже вон какое светлое. Понятно, почему не только голова, но и шея ноют недовольно. Сочиняла версии и задремала. Нет, господа хорошие, так дело не пойдет. Надо хоть сколько-то часов проспать нормально. Бессонная от переживаний ночь – это, конечно, очень красиво выглядит, но – очень плохо сказывается на работе мозга.
Кстати, о мозге. Кое-что она, заполняя блокнотные страницы, упустила. Подозреваемые – это да, это важно, но еще важнее понять: то, что случилось, случилось – почему-то или зачем-то.
Есть и такое деление мотивов.
Отелло душит свою Дездемону «почему»: потому что она изменила (то, что измена мнимая, роли не играет). К поступку привело прошлое.
Клавдий льет яд в ухо своему брату – «зачем». Чтобы самому стать королем. Поступок направлен в будущее.
Простой и продуманный сценарий похищения вкупе с точным его исполнением явно указывает на «зачем». Зачем кому-то понадобился маленький Сашенька Семин? К какому результату стремилась похитительница?
Нет, погоди. Что-то тут не так… Кажется, я сама себе противоречу… Или наоборот? Что-то важное мелькнуло, а я его…
Участкового звали Рубен Леонтьевич. Арина вспомнила имя сразу, едва услышала его голос:
– Арина Марковна, вы мне вчера звонили.
Звонить Мукосяну она начала сразу после того как увезли Элю. Позавчера то есть. И вчера тоже звонила, конечно. Но номер, сперва наглухо занятый, после стал недоступен. И на следующий день продолжалось то же самое. Но напоминать про «и позавчера», Арине, конечно, и в голову не пришло:
– Здравствуйте, Рубен Леонтьевич. Звонила.
Извиняться за «недоступность» он, к его чести, не стал, полагая, должно быть, что лишние расшаркивания лишь вредят делу: Арина ему никто, отчитываться перед ней он точно не обязан, а дел у участкового уж никак не меньше, чем у следователя, когда смог, тогда и перезвонил. Главное – перезвонил же! И сразу – быка за рога:
– Я могу вам чем-то помочь? Вас интересует что-то или кто-то на моем участке?
– Кто-то. Зинаида, собственно.
Он явно удивился:
– Зинаида? А что с ней?
– Вот и мне хотелось бы узнать – что с ней?
– Да вроде все в порядке. Из стационара ее отпустили третьего дня, сейчас амбулаторно наблюдается. Насколько я могу судить, тот всплеск благополучно купировали, спасибо вам. Так что сейчас она вполне адекватна.
Третьего дня? Это ведь позавчера? Именно позавчера неизвестная женщина, похожая на Зинаиду, напала на Элю в Пионерском парке.
– Третьего дня, Рубен Леонтьевич, это у нас что? Позавчера?
– Ох, да, точно. Значит, я вас обманул. Отпустили ее позапозавчера. Неужели она успела… опять?
– Не знаю. Вряд ли. Но…
– Мне к ней сходить? О чем спрашивать?
– Давайте вместе. Вы через полчаса на месте будете?
Он ненадолго задумался:
– Мне бы надо еще… Может, вы через час прямо к ее дому подойдете?
– Диктуйте адрес.
Зинаида жила почти на границе районов, и Арина пошла пешком. Дорога заняла не больше сорока минут, но Рубен уже ждал ее на верхушке кривой бетонной лесенки, круто ссыпавшейся между двумя впритык стоявшими панельными пятиэтажками из одного двора в другой, прямо к нужному дому. Прислонившись к трубам ограждения, участковый, казалось, дремал, но Арину заметил сразу:
– Добрый день!
– И вам, коллега, – улыбнулась она, опять поразившись, насколько белобрысая, почти скандинавская внешность Рубена не соответствует его, так сказать, паспортным данным: фамилия, имя и отчество достались ему от приемных родителей, внешность – от биологических.
Глаза у него были покрасневшие, как будто ночь не спал, но голос звучал вполне деловито:
– Думаете, Зинаида к вашему похищению причастна?
– Мать похищенного мальчика на ее фотографию сказала, что похожа.
– Странно. Зинка ж свою якобы подмененную в роддоме дочку ищет среди первоклассниц примерно. А тут мальчишка, да еще совсем маленький.
– Да я не думаю, что она имеет к этому отношение. Но поговорить надо бы.
– Это понятно. Для очистки совести, чтоб хвостов не оставлять.
Дома Зинаиды не было. По крайней мере трехминутное тыканье в расхлябанную белую кнопку никаких звуков за коричневой дверью, кроме заливистого «динь-динь», не пробуждало. Рубен еще добавил пару-тройку кулачных ударов – но и на гулкое «бум» там, внутри никто не отозвался.
– Да я вас… Ой, Рубен Леонтьевич! Это вы? – появившаяся на верхнем лестничном пролете корпулентная дама в торчащих из-под длинной клетчатой рубахи малиновых бриджах прервала начатую было гневную тираду на полуслове. – А Зинаиды нету!
– Уже понял, – буркнул тот. – И давно нету? А, Ольга Николаевна?
– Ну… дня три не видела.
– Странно. Ее ж как раз три дня назад только-только выписали, – произнес участковый ни к кому словно бы не адресуясь.
Но соседка закивала:
– Вот тогда, наверное, и видела, она с торбой со своей клетчатой откуда-то
