думай… – по-детски передразнила сестру Вероника. – Не хочу думать. Хватит. Теперь я вступаю в новую фазу и буду бороться за свое счастье, как советуют в Интернете. Сиди здесь.
Выдернув руку, она убежала к лестнице, Любе осталось только тихонько констатировать факт:
– Ну, думать ты никогда не умела. Тоже мне, счастье нашла. – И взмолилась: – Господи, ты дал ей красоту, почему же поскупился на ум?
Искра боролась с искушением плеснуть мартини в лицо
А потом схватить тарелку с пирожными и запустить ими в девку, которую Митя притащил в клуб, но – нет! Вспышки гнева равносильны унижению самой себя. Нет и нет! Искра уселась за их столик, хотя ее никто не приглашал, натянула игривую улыбку, поздоровалась, но только с Митей:
– Привет. Как дела?
– Нормально, – неприветливо процедил тот.
Встрече он не рад, демонстративно хмурился, смотрел на Искру, словно сквозь невидимую стену. Ее это задело, но показать разочарование – много чести, она перевела взгляд на спутницу. О, боже, неужели Митя, одним видом производивший впечатление выпускника Оксфорда, не похожий на безалаберных неудачников, красивый, успешный, предпочел восхитительной Искре это блеклое существо? Мошка. Смотреть не на что!
Самое противное, и это ядом растравило душу Искре, ни разу не позвонил с тех пор, как отвез ее к родителям, не поинтересовался, как она переживает унижение. А папа! Обычно его не слышно и не видно, папа просто взбесился из-за него, родную дочь в упор не видит!
Сначала она злилась на Митю. Потом затосковала, потому что он очень нравился ей, можно сказать, Искра влюблена в него. Наверное, это так называется – влюблена: она думала о нем, хотела вернуться к нему, но самой идти на поклон как-то не комильфо. В мечтах она видела: он приезжает за ней с огромным букетом и в обязательном порядке просит прощения. Да, он просит прощения! Искра задалась целью застолбить свое превосходство, иначе семейная жизнь превратится в тяжелое ярмо. И вдруг она встречает это безобразие… Нет, Митя назло с метелкой в клуб пришел, чтобы позлить Искру.
– А ты кто? – небрежно бросила она девице.
– Меня зовут Нина, – ответила новая подруга Мити.
– Нина… хм! – мило улыбнулась Искра, откинувшись на спинку стула. – Ты очень даже симпатичная. А где одеваешься, на рынке? Но тебя это не портит.
Неприкрытый стеб взбесил Митю, он подскочил со стула, грубо схватил за локоть Искру и буквально поволок к выходу, бросив спутнице:
– Жди, я скоро.
– Пусти… Больно… – вырывалась Искра. – Ты с ума сошел?
Он как не слышал – да и не услышал бы сквозь ревущую музыку и бесноватые вопли. Митя тащил ее, а она болталась сзади, словно привязанная ленточка на ветру. Да, Искре было больно, а сильней боли – стыд, на них ведь смотрели не только незнакомые тусовщики, но и те, кто знал обоих! Со стыдом она столкнулась впервые, он, как локомотив, давил ее, нечто горячее облило все тело, из-за этой горячей волны глаза ничего не видели, удушьем перехватывало дыхание – вот что такое стыд.
Вытолкнув Искру на улицу, Митя отпустил ее, однако перегородил дорогу в клуб и начал тоном рассерженного жлоба:
– Представление решила устроить? Запомни на будущее, унижая других, ты унижаешь себя, при этом выглядишь вульгарной хамкой.
– Да что ты себе позволяешь! – привычно наехала на него Искра, потирая локоть. – Чего взъелся? Больной…
Не ограничился Митя грубостью, он резко припер ее к холодной стенке, она даже непроизвольно ойкнула, ударившись спиной, и процедил в лицо:
– Что надо? Ну, говори! Ты же зачем-то подошла к нам.
– Хотела сказать, что я перевоспиталась, – съязвила Искра.
– Вижу, – скептически произнес он. – Но я передумал, забудь мои условия, как и меня. Перевожу с русского на русский: держись от меня подальше.
– Не поняла! – взяла агрессивный тон и она. – Ты меня (!) променял на какую-то мошку? Не стыдно с дешевкой в свет выходить?
– Ведешь себя как дешевка ты! – гаркнул в лицо ей Митя. – Свет… Надо же! Что ты о себе возомнила? Если свет состоит из таких, как ты, я предпочту тьму.
Ни разу она не видела его агрессивным, даже когда он привез ее к родителям и объяснял им, чему следует научить дочь. Сейчас Митя излучал нечеловеческое спокойствие, чем и пугал Искру. Он должен был вернуться за ней, он же обещал! Обещал и не вернулся ни через месяц, ни через два. Что-то произошло, иначе откуда взялись эти кардинальные перемены? Искра задрожала, в ее планы не входило его терять, потому и тон смягчила:
– Митька… Ты меня удивляешь. Что случилось?
– Ты тоже меня удивила, еще как! После того, что я узнал, видеть тебя не желаю, но рад, что это случилось до того, как я женился на тебе.
– Интересно, что же ты узнал?
Отпустив ее, Митя достал из кармана смартфон, быстро что-то нашел и поднес его к глазам девушки:
– Смотри. Узнаешь? Это ты называешь перевоспитанием? Или скажешь, фотки монтаж? Так у меня видео есть. Показать?
Он проводил пальцем по смартфону, и фотографии мелькали, как в клипе… М-да, камасутра в лучших традициях храмов Каджурахо. У Искры глаза стали квадратными, ведь она видела не скульптуры, а себя! Себя с одним парнем, познакомилась с ним в стриптиз-клубе, он такой… у него одни мышцы, как у статуи Давида во Флоренции. Сначала они долго гуляли по городу, пили шампанское, веселились, потом завалили к нему и оторвались. Они были одни… Или не одни? Зачем эти фотки, видео? Кто-то ведь подло снимал, когда… Невыносимо было смотреть на собственный загул в руках Мити. Искра отвела взгляд в сторону, отчего он разозлился еще больше и стал орать:
– Нет, смотри!.. Не нравится? Странно! Думаешь, после этих картинок я буду с тобой? Ты за моей спиной… Так кто дешевка?
Ей хотелось сквозь землю провалиться, она отдала бы все, чтобы вернуться в тот день. Эти кадры… ошибка, глупость, но тогда ее мучило уязвленное самолюбие. Ну, правда: родным-знакомым объявили о скорой женитьбе, и вдруг он привозит Искру к маме с папой, условия идиотские выдвигает: кастрюли, уборка, глажка – это что, главное в жизни? В конце концов, у него есть деньги, найми домработницу и живи, как белый человек. Он же решил все заботы свалить на жену – это дискриминация! А тут знакомые заклевали: когда же свадьба, ждем-с не дождемся.
Разумеется, Искра наплевала на мастер-классы от мамы и окунулась в праздничную атмосферу – бары, клубы, тусовки. Ну, оторвалась чуть-чуть… как бы сказать… от досады на Митьку, она нуждалась после позора в
