преобразился, будто оборотень из грошовых книжонок, которыми торгуют на ярмарках. Он отшвырнул дюжих полицейских, ударил в живот пристава — тот согнулся пополам, хватая ртом воздух, — и бросился к выходу. Князь поднял руку, чтобы его задержать, но куда там. Попробуйте остановить бегущего слона или носорога! Бесполезно.
Абиссинец распахнул двери и замер. Отступил, медленно поднимая руки. Что за странные танцы? Шаг вперед, два назад…
Но тут я увидел, что прямо в черную переносицу упирается стальное острие. Я сморгнул дважды — не мерещится ли все это?! Или я схожу с ума? Что за рыцарь со шпагой вдруг появился в Торжке, дабы вершить правосудие?
Ийезу отступил еще на три шага, под напором невидимой руки, и на пороге возник г-н Мармеладов. Ох, ловкач! Оказывается, в его старой и потрепанной трости скрывался потайной клинок, который теперь весьма пригодился.
— Я же телефонировал, что убийца очень опасен и двух увальней будет недостаточно, чтобы скрутить его, — спокойно сказал сыщик.
— По этому проклятому аппарату хрен чего расслышишь! — оправдывался седоусый, поднимаясь. — Мне показалось, что двух достаточно. Я и отослал остальных патрулировать по кварталам.
— Недотепы! Надеюсь, африканец никому не успел причинить вреда? — г-н Мармеладов отвел глаза от лица убийцы, чтобы бросить взгляд на меня и князя. Отвлекся всего на секунду, но абиссинский демон этим воспользовался. Резко ударил руками по клинку, сразу с двух сторон. Шпага сломалась у основания, отлетела в сторону и вонзилась в дощатый пол.
— Сучий курдюк! — воскликнул пристав, бросаясь на шоффера. — Ужо я тебе…
Но тут же свалился, оглушенный ударом в ухо. Ийезу выпрыгнул в окно, мягко кувыркнулся в бурьяне и побежал к автомобилям.
— Стой, собака! — вопил князь, колотя кулаками по подоконнику. — Немедленно вернись!
Беглец вскочил в драндулет Пузырева, фыркающий мотором, но на кочковатой дороге — о, как же замечательно, что в России такие отвратительные дороги! — разогнаться ему не удалось. Этот небольшой гандикап решил исход дела.
Сыщик вышел на крыльцо, где Иван шептался с Луизой о чем-то приятном.
— Г-жа Гигельдорф, простите, что отвлекаю в столь неподходящий момент. Вы ведь не откажетесь еще раз продемонстрировать свою изумительную меткость?
— Хотите, чтобы я застрелила шоффера? — спросила девушка.
— Помилуйте, что вы такое говорите? Достаточно прострелить задние колеса.
— Извольте.
— Погодите! — возмутился Пузырев. — Это же мой драндулет.
Выстрелы заглушили его слова.
Сперва показалось, что г-жа Гигельдорф промахнулась — автомобиль продолжал движение по прямой, как ни в чем не бывало. Но через мгновение его занесло влево, бордовый нос врезался в каменную колонну Путевого дворца, сминаясь гармошкой. Шоффер ударился головой о руль и потерял сознание.
— Надеюсь, теперь вам ничто не помешает его арестовать? — бросил г-н Мармеладов приставу, наблюдавшему из окна участка.
— Твою в душу… Мать, — только и смог вымолвить старик.
Очевидно, за все годы службы в сонном городишке на его долю не выпадало столь ярких приключений.
Все устремились к Путевому дворцу. Мы с г-ном Щербатовым доковыляли последними. Князь еще не отошел от шока, дрожал и тряс головой, словно контуженный. К этому времени Ийезу уже сковали запястья железными наручнями, а на шею набросили скользящую петлю.
— Это чтоб не сбежал, — пояснил пристав. — Ежели бузить начнет, затянем потуже… Понял, уголек? Не в твоих интересах рыпаться!
Седоусый заискивающе улыбнулся сыщику.
— А, вот еще что… Сказать по правде, мне бы хотелось представить в рапорте, что полиция сама захватила убивца. Без помощи посторонних. В смысле, гражданских лиц. С вас ведь не убудет, господа? А мне пенсион выйдет чуток побогаче.
Г-н Мармеладов кивнул.
— Покорнейше благодарю! — поклонился пристав.
Пузырев ходил вокруг разбитого автомобиля с потерянным видом.
— Посмотрите, во что превратился мой драндулет, — вздохнул изобретатель. — Пропали труды, погибли надежды. Кому я теперь его покажу?
— Газетным репортерам, — подмигнул сыщик. — Они наверняка заинтересуются лихой погоней, распишут во всех красках, да еще и приврут изрядно. Зато фотографию вашего драндулета напечатают. Им разбитый автомобиль выгоднее целого — больше читателей привлечет.
Князь, не имея сил держаться на ногах, сел в шофферское кресло. Тронул руль, перепачканный кровью из разбитого носа абиссинца. Жалобно посмотрел на сыщика.
— До сих пор не укладывается в голове то, что здесь произошло. Чтобы мой Ийезу… Тихий и скромный Ийезу!
— Сами знаете, кто порой заводится в тихом омуте, — негромко произнес г-н Мармеладов.
— Но как… Выходит, злодей все это время ехал с нами в одной машине. А мы и не догадывались…
— Почему же? Я с первой минуты заподозрил Ийезу, — огорошил нас сыщик. — Ведь именно он нашел тело и имел достаточно времени, чтобы сломать шею Осипа. Только мотив был непонятен, поэтому я решил не торопиться с выводами.
— Но… Но… Но…
Князь снова превратился в наседку, и я поспешил ему на выручку:
— Когда вы окончательно убедились в виновности абиссинца?
— Когда он переменил перчатки.
— Что-о-о?!
Мы все оглянулись на шоффера. На руках у него были белые перчатки… Хотя я точно помню, что на старте Ийезу щеголял в голубых, под цвет фуражки.
— Ах ты… Боже мой! — пробормотал Николай Сергеевич. — Это ведь я взял запасные перчатки. Белые, да-да! Хотелось, чтобы этот олух эффектнее смотрелся на фотографиях в Петербурге, после финиша. Но я и не заметил, что изверг надел их раньше.
— Это случилось в Завидове, — подсказал г-н Мармеладов. — Я задумался: зачем? Ответ напрашивался только один: Ийезу порезался о модный уголок на воротнике жертвы. Тонкая, но острая сюрлекола распорола перчатку и ладонь. Сразу внимания на рану он не обратил, но позже ткань пропиталась кровью. Надо сказать, князь, нервы у вашего шоффера крепкие. Ийезу не стал паниковать. Дождался удобного момента, — пока мы допрашивали офицера, — незаметно удалился, вымыл руку, перевязал тряпицей и надел другие перчатки. Вуаля!
— Почему же вы не велели арестовать его прямо там же, в Завидове? — спросил я.
Сыщик покачал головой.
— От меня по-прежнему ускользал мотив убийства. Можно нафантазировать дюжину правдоподобных версий, но правда всегда одна. Она раскрылась позднее, когда Луиза, а вслед за ней и
