Ознакомительная версия.
Воинов почувствовал вонь, но запах исходил не от Глыбы, все еще сидевшего на «толчке», а от зажженного куска бумаги в руке Палыча. Так узники стараются приглушить запах, исходящий из «дальняги». Воинов предпринял вторую попытку продвинуться к кровати, но голос Глыбы остановил его:
– Ты куда, шнырь колотый?
Воинов повернулся, перед ним вырос двухметровый амбал, затягивающий веревку на спортивных штанах.
– Ты куда? – с ухмылкой повторил Глыба.
– На койку! – спокойно ответил Воинов.
– Там все занято! – утвердительно заявил Глыба, повернувшись к умывальнику. Он сызнова бросил полотенце на голову Воинова и прошел внутрь камеры, демонстративно захватив грудью плечо новичка.
– Твое место на полу, спи там… хотя спать тебе не придется, петух опущенный, ха-ха, – произнес Глыба, когда поднимался на второй ярус кровати.
Воинов обратно отошел к двери, прислонившись к ней. Потом, свернувшись клубочком, лег на пол, что вызвало удивление у сокамерников:
– Ты че, спать пришел сюда? А кто развлекать нас будет, мы че, зря тебя выписали из камеры? Э, шнырь? Поди сюда! – Никола Демский сидел на нижнем ярусе, облокотившись на подушку, одна нога болталась на полу.
– Я вас не трогаю, – Воинов немного замешкался, осторожно подбирая слова, так как контингент был специфичный, потом продолжил: – Пожалуйста, не трогайте меня, возникло какое-то недоразумение, меня сюда отправили по ошибке, – Воинов старался изъясняться тактично.
В комнате от силы пять на два с половиной метра, человек даже с незаурядными физическими данными не имел возможности полноценно оказать сопротивление нескольким людям. В его же случае составить физическую конкуренцию двум крепким ребятам – сопоставимо с фантастическим перевоплощением в человека-паука.
Это понимали и сокамерники, поэтому для них нахождение насильника Воинова в камере было сродни игре кошки с мышкой: пока не наиграются, он не будет принесен в жертву. Но время поджимало, первым, кто изъявил желание поиграться с Воиновым, стал Глыба. Он неторопливо спустился и медленно, с натянутой улыбкой палача, направился к лежащему на полу Воинову.
Воинов привстал, он старался соблюдать хоть какие-нибудь меры безопасности.
* * *
Евгений нервно давил на педаль. Все раздражало – водители, снующие в разные стороны, красный свет светофоров, пешеходы, идущие под зеленый свет. Только он нажимал на газ, как перед ним вставала очередная преграда. Когда-то он любил ездить по проспекту Октября, эта была продолжительная безостановочная дорога длиною в десять километров. Главное – был простор, и то, что ты разгоняешься на старенькой «Ладе», тебя особо не волновало. Сейчас все наоборот: много суеты без движений, куча бесповоротных машин на дороге, и езда не доставляет удовольствия, хотя бы и за рулем комфортной иномарки.
Раздраженный Евгений подъехал к перекрестку на остановке Спортивной и пристроился по средней полосе за черным тонированным джипом. Но автомобиль с тонировкой не двигался, как оказалось – впереди авария. Евгений вышел из машины, прошел шагов двадцать, перед ним открылась панорама ДТП – разбитый автомобиль «Шевроле-Нива», на отечественное авто водрузился «КамАЗ», наехавший ему на капот передним колесом. Водитель и пассажир легковушки остались живы, причем столкновение было почти лобовым, и то, что обошлось без жертв, было непостижимо.
Евгений, как представитель органов, подошел к водителю легкового автомобиля и спросил: «Все живы?», водитель лишь кивнул. Евгений, уже сидя в машине, вызвал патруль, параллельно он позвонил Юрию и попросил его по возможности приехать в изолятор. На повороте с проспекта на улицу Шафиева Евгения остановил гаишник. Пришлось притормозить, засунул руку в карман, но не обнаружил в нем удостоверения, как и документов на свой автомобиль – перед уходом он, видимо, оставил их дома – поэтому ничего не оставалось, как дать газу и за пару секунд доскочить до следующего перекрестка.
Горел красный свет светофора. Сзади Евгений услышал знакомый вой сирен: «Вот уроды!». Пришлось нарушить правила еще раз, машина Евгения ринулась через перекресток. Вой сирены позади перемежался с тормозным скрежетом и сигналами автомобилей. «Вот черт, этого мне еще не хватало!» – вновь выругался Евгений. Он оглянулся назад и чуть было не поплатился, едва не сбив пожилую женщину, переходившую дорогу. Евгений притормозил и ушел на полметра вправо. Для него все обошлось, если не считать реакцию женщины, которая после того, как пришла в себя, первым делом окатила его нецензурной бранью.
Выйдя из машины у здания изолятора, он позвонил и представился в микрофон, документов с него не потребовали, каждый дежурный знал его в лицо. Евгений набрался терпения в ожидании, когда тяжелые железные створки ворот обнажат двухэтажное белое здание. Монотонный скрежет ворот не раздражал его, за несколько лет работы Евгений привык к нему. Но на территорию ИВС вступить он не успел. Как только раскрылись ворота, чья-то тяжелая рука одернула его за плечо. Он машинально повернулся и в этот момент ощутил плотное прикосновение к подбородку.
* * *
– Сиди, не вставай! – приказал Глыба. – Рот, жопа чистые?
Воинов кивнул. Он сидел на корточках. Глыба снял штаны и, повернув голову к Палычу, сказал ему:
– Не осуждай, Палыч, мне, может, «пятерку» придется оттоптать. Первый раз я это попробовал на малолетке, когда с пацанами одного стукача опустили. Так что, может, сегодня у меня вечер воспоминаний, – философски объяснил Глыба перед старшим товарищем свои похотливые намерения.
– Это твое дело, – ответил Палыч и демонстративно отвернулся.
Глыба вынул свой аппарат, он оказался таким же волосатым, как и верхняя часть тела. Первое, что успел почувствовать Воинов, это кисло-едкий запах мочи.
– Ну, заглатывай! – почти нежным голосом произнес Глыба. – Только не откуси, а то сразу твою милую харю начищу.
Воинов расслабился, взял в правую руку член и направил его в рот. Глыба в предвкушении закрыл глаза. Вдруг раздался дикий вопль, затем тупой хруст и непрестанный рев. Сокамерники соскочили со своих мест. Глыба руками держал свой некогда могучий член, но сейчас боялся взглянуть на него, ведь там колыхался один корень, без вершка. Он истекал кровью, напольный линолеум принял ярко-красную окраску. Воинов, как ни в чем не бывало, облокотившись на дверь камеры, продолжал сидеть на корточках. Рукой он вытер губы, во рту он что-то держал.
К нему подлетел Никола Демский с возгласом:
– Ты что творишь, петух! – и с широким замахом тыльной стороны руки ударил Воинова. Удар скользнул по щеке. Воинов привстал.
Вора от палача, специализирующегося на половых органах, оторвал Палыч, который оказался самым рассудительным в сложившейся ситуации.
Он предостерег вора:
– Отойди от него, с ним не все в порядке! Ты видел, что он сделал?!
Воинов встал и, демонстративно выплюнув кусок мяса изо рта на ладонь руки, с омерзением произнес:
– Это за то, что поднял руку, – он говорил вору.
Потом швырнул головку члена в унитаз и смыл его, – это означало одно, что Глыба навечно лишился главной части мужского достоинства.
Вор не был бы вором в законе, если бы не постоял за честь товарища и, прежде всего, за себя. Он вновь бросился на Воинова, но Палыч опять успел остановить его:
– Ты видел его глаза, они пусты, он опасен! – пытался внушить Палыч Николе, держа его обеими руками за плечевой пояс.
Тем временем Глыба упал на пол, он уже не кричал, разум помутнел, и жизнь его, которая в основном протекала между двумя понятиями – свободой и заключением, как никогда была близка к завершению из-за чрезмерной потери крови.
Евгений рухнул, но сознания не лишился. Он, еще лежа на земле, огляделся, сверху красовались две головы в фуражках с кокардами. Хмурые, наглые лица под фуражками никак не вписывались в живописное темно-синее небо, которое так полюбил Евгений в последнее время. Да и настроение после полученного удара было далеко от романтичного. Евгений поднялся, голова немного кружилась.
– Ты, чайник, б…дь, совсем нюх потерял, разъездился! – заорал на Евгения тот, кто был постарше, в звании майора. – Мудак долбанный! – он потянулся к Евгению рукой, но не успел. Майор рухнул, так же как и Евгений полминуты назад. Перед Евгением нарисовался Юрий, он поглаживал левой рукой правый кулак:
– Ты в норме? – важно спросил Юрий, еще бы – он только что спас своего начальника от акта насилия.
– Да, все хорошо, сзади тебя еще один мент, – ответил Евгений и кивнул Юрию, словно давая санкцию на уничтожение второго гаишника.
Юрий обернулся, второй гаишник протянул руку к кобуре, но только успел расстегнуть ее и ругнуться:
– Вы, суки, совсем по беспределу пошли, на кого руку подняли… – через мгновение он уже лежал на земле, а Юрий почесывал вторую руку.
Ознакомительная версия.
