Ознакомительная версия.
Рейчел громко рассмеялась и сомкнула ладони, словно в молитве. Это она тоже забыла. Как она могла это забыть? Джейни любила прикинуться репортером. Она заходила на кухню, подхватывала морковку и спрашивала: «Скажите, миссис Рейчел Кроули, каким был ваш сегодняшний день? Заурядным? Незаурядным?» А затем она протягивала морковку Рейчел, и та подавалась ближе и отвечала в морковку: «Заурядным».
Конечно, она говорила «заурядным». Все ее дни были исключительно заурядными.
– Добрый вечер, я Джейни Кроули, в прямом эфире из Туррамурры, где со мной согласился побеседовать молодой затворник, известный под именем Коннора Уитби.
Рейчел затаила дыхание. Она повернулась, и слово «Эд» застряло у нее в горле.
«Эд. Подойди-ка. Ты должен это увидеть».
Она уже много лет так не делала.
– Не соизволите ли подползти чуть ближе, мистер Уитби, чтобы мои зрители могли посмотреть на вас? – произнесла Джейни в карандаш.
– Джейни.
– Коннор, – передразнила его тон Джейни.
Широкоплечий темноволосый юноша в шортах и желто-синей полосатой фуфайке от формы для регби сдвинулся по кровати и сел рядом с Джейни. Он посмотрел в камеру и снова отвел глаза, смущенный, как будто разглядел мать девушки, наблюдающую за ними из будущего тридцать лет спустя.
У Коннора было тело мужчины и лицо мальчишки. На лбу у него Рейчел разглядела россыпь прыщей. Его отличал тот истощенный, испуганный, угрюмый вид, что и у многих мальчиков-подростков. Словно им одновременно хочется врезать кулаком по стене и чтобы их обняли и приласкали. Коннор тридцатилетней давности не обитал в своем теле так же уютно, как сейчас, и явно не знал, что делать с конечностями. В итоге он вытянул ноги перед собой и принялся легонько похлопывать ладонью одной руки по сжатому кулаку другой.
Рейчел заметила, что дышит прерывистыми всхлипами. Ей хотелось нырнуть в экран и выволочь оттуда Джейни. Что она там делает? Это же явно комната Коннора. Ей никто не разрешал заходить к мальчикам в спальни. Эда удар бы хватил.
«Джейни Кроули, а ну-ка немедленно ступай домой, юная леди».
– Зачем я тебе нужен в самом кадре? – спросил Коннор, снова глянув в камеру. – Я не могу просто посидеть в сторонке?
– Нельзя брать интервью у человека за кадром, – возразила Джейни. – Может, мне еще пригодится эта пленка, когда я пойду устраиваться репортером в «Шестьдесят минут».
Она улыбнулась Коннору, и тот улыбнулся в ответ: непроизвольной, безумной улыбкой.
«Безумной» было правильным словом. Мальчик явно был от Джейни без ума.
«Мы просто дружили, – сообщил он полиции. – Она не была моей девушкой».
«Но я знаю всех ее друзей, – сказала тогда Рейчел. – И всех их матерей».
Лица служителей закона остались вежливо-сдержанными. Несколько лет спустя, решив наконец-то избавиться от кровати Джейни, Рейчел обнаружила под матрасом упаковку противозачаточных таблеток. Она ничего не знала о собственной дочери.
– Итак, Коннор, расскажи о себе, – потребовала Джейни, протянув ему карандаш.
– Что ты хочешь узнать?
– Ну, например, есть ли у тебя девушка?
– Не знаю, – ответил Коннор, пристально глядя на Джейни, и внезапно показался куда взрослее на вид. Затем подался вперед и произнес в карандаш: – А у меня есть девушка?
– Так сразу и не скажешь, – протянула Джейни, накручивая на палец волосы. – А что ты можешь предложить? Каковы твои сильные стороны? А слабости? То есть тебе же нужно хоть как-то себя подать, сам знаешь.
Теперь его голос звучал глупо, резко и даже ноюще. Рейчел поморщилась.
«Ох, Джейни, милая, перестань! Смени тон. Ты не можешь так с ним разговаривать».
Только в кино подростки кокетничают с красивой чувственностью. В жизни мучительно наблюдать, как они барахтаются.
– Черт побери, Джейни, если ты все еще не можешь ответить мне прямо, то есть… твою мать!
Коннор вскочил с кровати, а Джейни издала пренебрежительный смешок. Лицо у нее по-детски сморщилось, но Коннор этого не видел – только слышал смешок. Он направился прямиком к камере. Его рука протянулась к ней, заполнив весь экран.
Рейчел захотелось его остановить. Нет, не выключай. Не отнимай ее у меня.
Экран разом заполнили помехи, и голова Рейчел качнулась назад, как будто ей дали пощечину.
Ублюдок. Убийца.
Ее переполнял адреналин, воодушевляла ненависть. Ну что ж, это улика! Новая улика после стольких лет!
«Звоните мне в любое время, миссис Кроули, если вам что-нибудь придет в голову. Пусть даже это случится глухой ночью», – столько раз повторил ей сержант Беллах, что это навязло у нее в ушах.
Она еще ни разу этого не делала. Теперь, по крайней мере, у нее что-то для него появилось. Убийцу схватят. Она сможет прийти в зал суда и услышать, как судья объявляет Коннора Уитби виновным.
Нетерпеливо покачиваясь на пятках, Рейчел набирала номер сержанта Беллаха. Перед глазами у нее стояло сморщенное лицо Джейни.
Коннор, – повторила Тесс. – А я тут просто заправляюсь.
– Да ты шутишь, – отозвался Коннор.
Тесс не сразу удалось собраться с мыслями.
– Ты меня напугал, – сварливо сообщила она, поскольку это смутило ее. – Я приняла тебя за маньяка с топором.
Она взялась за заправочный пистолет. Коннор так и остался стоять рядом, держа шлем под мышкой и выжидательно глядя на нее. Да ладно, разве они мало поболтали? Садись уже на свой мотоцикл и кати отсюда. Тесс предпочитала, чтобы люди из ее прошлого там и оставались. Бывшие парни, школьные друзья, коллеги по прошлым работам – в самом деле, какой в них смысл? Жизнь продолжается. Она с удовольствием вспоминала о людях, которых когда-то знала, но только не вместе с ними.
Тесс потянула за рычаг на колонке, настороженно улыбаясь и пытаясь припомнить, как именно закончились их отношения с Коннором. Не тогда ли они с Фелисити переехали в Мельбурн? Он ухаживал за ней в цепи других ребят. Обычно она рвала с ними первой. Чаще всего – после того, как их высмеивала Фелисити. На освободившееся место всегда находился новый желающий. Она считала, что причиной тому был подходящий уровень ее привлекательности – не слишком устрашающий. Она говорила «да» каждому, кто приглашал ее на свидание. Ей и в голову не приходило отказаться.
Тесс вспомнилось, что Коннор был сильнее привязан к ней, чем она к нему. Он казался слишком взрослым и серьезным. Тесс училась на первом курсе в университете, ей было всего девятнадцать, и отчасти ее озадачивал пылкий интерес этого тихого человека намного старше, чем она.
Вполне возможно, что она дурно с ним обошлась. В подростковом возрасте Тесс страшно недоставало уверенности, она постоянно беспокоилась о том, что думают о ней другие и не могут ли они причинить ей боль, но даже не задавалась вопросом, как ее действия скажутся на чужих чувствах.
– Сказать по правде, я о тебе думал, – заговорил Коннор. – После того, как утром увидел тебя в школе. Даже гадал, не захочешь ли ты… э-э-э… поболтать? Скажем, за чашечкой кофе?
– О! – отозвалась Тесс.
Кофе с Коннором Уитби. Это казалось до нелепости неуместным, как бывало, когда Лиам предлагал поиграть в головоломку-мозаику, пока Тесс пыталась разобраться с каким-нибудь компьютерным или водопроводным кризисом. Вся ее жизнь только что взорвалась! Она не собиралась распивать кофе с этим милым, но чрезвычайно скучным пережитком юности.
Может, Коннор не в курсе, что она замужем? Тесс повернула руки на бензиновом насосе так, чтобы обручальное кольцо стало хорошо видно. Она по-прежнему ощущала себя безоговорочно замужней.
Очевидно, вернуться в родные края – это все равно что зарегистрироваться на «Фейсбуке». И вот бывшие поклонники средних лет уже выползают из всех щелей, словно тараканы, и предлагают «что-нибудь выпить», шевеля усиками в предвкушении возможной интрижки. А сам Коннор женат? Она покосилась на его руки, пытаясь разглядеть кольцо.
– Я не имел в виду свидание, если ты об этом подумала, – пояснил Коннор.
– Я ни о чем таком не думала.
– Не беспокойся, я в курсе, что ты замужем. Не знаю, помнишь ли ты сына моей сестры, Бенджамина? В общем, он только что окончил университет и хочет податься в рекламщики. Это же твоя сфера? Собственно, я как раз думал использовать твои профессиональные знания. – Он чуть помолчал, пожевав собственную щеку, и уточнил: – Хотя это я неудачно выразился.
– Бенджамин окончил университет? – озадачилась Тесс. – Не может быть, он же еще в школу не ходил!
Воспоминания нахлынули на нее. Минуту назад она не сумела бы ответить, как звали племянника Коннора, и даже не вспомнила бы о его существовании. А теперь она вдруг ясно представила бледно-зеленый оттенок стен в комнате Бенджамина.
– Он был дошкольником шестнадцать лет назад, – напомнил Коннор. – Теперь он шести футов трех дюймов роста, крайне волосат и обзавелся татуировкой в виде штрихкода на шее. Я не шучу. У него там штрих-код.
Ознакомительная версия.
