Я чуть было не подпрыгнул от неожиданности. На пороге комнаты стояла женщина лет сорока с приятным лицом, в черном платье с маленьким белым передником.
- Звонил ваш отец.
- Спасибо, Джулия. В баре ещё остался лед?
- Да, мисс Добсон. Он просил вас перезвонить ему сегодня.
- Хорошо, Джулия. Я вас больше не задерживаю...
- Да, мисс Добсон. Спокойной ночи, - и тут она посмотрела на меня. Я готов был провалиться сквозь землю, а на её лице мне оставалось прочитать именно то, что я и ожидал.
- Не хочешь выпить?
- А ты?
- Пожалуй, да. Пошли в бар...
Это оказалось недалеко, бар примыкал прямо к гостиной - крошечная комнатка со все теми же зелеными стенами, зато вся мебель была обтянута красной кожей. За стойкой - четыре ряда зеркальных полок, уставленных разнокалиберными бутылками.
- Раньше здесь располагался туалет, а я превратила его в салун, - она откинула крышку и прошла за стойку. - И теперь мне осталось только получить лицензию на торговлю спиртным, - рассмеялась Маргарет. - Скотч?
- Коньяк...
- Какой?
- Ну...
- Здесь с полдюжины сортов. Выбор небогат, но ...
- Я предпочитаю "Деламэйн".
- Такого у меня нет, - протянула она, окинув взглядом полки.
- Тогда сойдет "Реми Мартен".
- И этого тоже нет.
- Тогда мне все равно, - безразлично отозвался я.
- "Отард"?
- Ладно.
Она поставила передо мной бутылку коньяка и бокал, и пока что-то смешивала для себя, я плеснул себе немного коньяка.
- Я предпочитаю "Кэтти Сарк", - она бросила в бокал несколько кубиков льда и подняла его. - За что будем пить?
- За лакеев.
- За лакеев, - провозгласила Маргарет.
Мы выпили, она вышла из-за стойки и присела в кресло у стены, а я повернулся к ней лицом. Маргарет потягивала свой коктейль и внимательно изучала меня сквозь стекло бокала.
- Думаю, ты будешь скучать по этому гнездышку...
- Скучать?
- Когда уедешь...
- И не собираюсь...
- Ты ещё об этом не знаешь, но уехать ненадолго придется. Она скажет об этом завтра.
- Что она скажет? И кто это - она?
- Твоя служанка, Джулия. Разве ты не видела, как она на меня посмотрела? Ей захочется провести здесь полную дезинфекцию и, возможно, сжечь твою одежду.
- У тебя есть чувство юмора, - улыбнулась Маргарет, прикладываясь к бокалу.
- А что? - я допил свой коньяк и взглянул на нее. - Что все это значит - социальный эксперимент? Нечто из области космического сознания?
- О чем ты?
- О нас, - спокойно ответил я. - Привести бродягу в эти роскошные апартаменты - зачем?
- Я здесь живу и хочу, чтобы ты был со мной.
- Разве тебя не волнует, что подумают ваши лакеи?
- Конечно, нет! Мои гости...
- Похоже, что рекорд все-таки принадлежит мне. Готов поспорить, никого подобного здесь ещё не было.
- Тебя так волнует твой внешний вид? С ним что-то не в порядке?
- Тебе лучше знать, ты же на меня смотришь...
- В самом деле?
- Ничего страшного, продолжай. Ученым часто приходится наблюдать прелюбопытные экземпляры. Для того они и существуют. Это все в порядке вещей.
Она встала и подошла ко мне.
- У меня и в мыслях ничего подобного не было. Извини, если я невзначай тебя обидела. Я разглядывала тебя просто с удовольствием. После того, что произошло между нами, тебе разве не кажется, что я имею право получше тебя рассмотреть?
- Ну, слава Богу, теперь все ясно. И тебе, и вашим лакеям. Осталось только изучить меня под микроскопом.
- Ты слишком самолюбив.
- А я вчера предупреждал. Комплекс неполноценности. Теперь ты его видишь в действии. - Я поставил свой бокал на стойку. Жуткая вещь...
- Зато ты знаешь, над чем надо работать, - не согласилась она. - Все можно изменить.
- Согласен, но для этого надо выбраться из этих лохмотьев. Дрянная одежонка для отбросов общества. Типичное американское барахло. Трехдолларовые туфли и костюмчик с конвейера. Я сменю его, когда смогу себе позволить носить вещи от Тила, Милбэнка и Хауза.
- И коньяк "Деламейн".. - тихо заметила она.
- И его тоже, - согласился я, закипая. - Тебе надо бы собрать сюда десяток ценителей, хотя это не совсем то слово, я хотел сказать-дегустаторов, поставить перед ними с десяток марок коньяка и посмотреть, кто из нас ошибется...
- Я не это имела в виду...
- Дамам вроде тебя вряд ли хватит мужества сказать начистоту то, о чем они думают.
- А нельзя нам просто поговорить по-дружески? Мне так много хочется тебе рассказать, мне так много надо тебе рассказать... И если ты перестанешь грубить, может быть, мы лучше поймем друг друга.
- Великолепно, - сказал я, отворачиваясь.
- Ты чувствуешь себя не в своей тарелке?
- Да.
- И хочешь уйти?
- Именно так я и сделаю, - я встал.
- Мне очень жаль...
- Забудем об этом...
- Жаль, что вчерашний вечер уже не повторится...
- Мне тоже.
- Нет, правда, - спокойно продолжала она. - Те чувства, которые я испытала вчера, мог дать только Браманда, и это могло быть ниспослано только судьбой. Ей было угодно, чтобы это случилось вчера. А сегодня я, ничтожная песчинка, хотела повторения, - Маргарет невесело улыбнулась, - но дилетантам это не под силу, - она подняла свой бокал. - За ученицу Великого Чародея...
Сначала мне показалось, что она несет такую же чушь, как и многие девушки её возраста, так сказать небольшое представление для театра одного актера с единственным зрителем, рассуждения о воле рока за бокалом дешевого джина. Но неожиданно я понял, что все это не нарочитая игра, а настоящие искренние чувства. То, что произошло вчера на заросшем склоне под кроной векового дуба было не просто совокуплением, а каббалистическим действом, затронувшим потаенные струны её души. Да, она была дилетанткой в эзотерической философии Дока Грина и Бог знает кого еще... Убирайся отсюда, подонок, и чем скорее, тем лучше. Тут я почувствовал дрожь во всем теле, и мне стало ясно, что вчерашний вечер и для меня стал не очередным приключением, а чем-то большим, захватившим меня целиком...
Я выключил освещение и вернулся к ней. Неясный свет, пробивавшийся из соседней комнаты, выделял лишь контуры её тела. Я её обнял. Маргарет закрыла глаза, вся напряглась и сжала кулаки. Она замерла и почти не дышала, совсем как прошлой ночью. Перед моими глазами было её бледное лицо, оттененное черными как смоль волосами, и тут я почувствовал запах Huele de Noche...
Меня охватил первобытный страх, пробудивший чувство самосохранения далеких предков, и я проснулся. Слышен был какой-то шум, движения, запах чужака заполнил мои ноздри, я открыл глаза и лихорадочно пытался вспомнить, куда бросил свой пиджак с пистолетом в кармане.
Кто-то зажег свет, и я увидел крупного лысого мужчину лет под шестьдесят лет, в синем костюме. Он пытался разбудить Маргарет и не обращал на меня никакого внимания. Тут я заметил свой пиджак на спинке стула и осторожно попытался спустить ноги с кровати, чтобы добраться до него.
- Полегче, сынок, - раздался голос из глубины комнаты. Говорил один из двух мужчин, стоявших у самой двери. Они стояли, не снимая шляп, и очень смахивали на полицейских, хотя и были в штатском.
- Миджи, дорогая, Миджи... - повторял лысый, холеный мужчина, и тут я сообразил, что это - её отец.
Маргарет что-то пробормотала в полусне и открыла глаза. Потом быстро села в кровати, прикрывая простыней обнаженное тело.
- Тебе не следовало этого делать, отец...
- Все из-за того, что ты не ответила на мой звонок, - в его голосе чувствовалось напряжение. Он протянул ей халат. - Оденься.
- Уберите его отсюда, - это уже копам.
Они молча двинулись ко мне...
- Останови их, - спокойно приказала Маргарет.
- Уберите его, - раздраженно повторил он.
- Подождите! - запротестовала она. - Это же смешно! Отец... я хочу представить тебе моего мужа, Поля Мэрфи. Это мой отец, Поль...
О, Господи, спаси меня и помилуй!
У Эзры Добсона отвисла челюсть.
- Муж? Ты вышла замуж? Когда?
- Вчера...вечером. Мы хотели сообщить тебе эту новость за завтраком, но...
- О, Господи, - пробормотал он шепотом, и я понял, что она его остановила. Мне стало легче. Чем это закончится, я ещё и не подозревал, но по крайней мере можно было обдумать сложившееся положение.
- Будь добр, отправь своих людей, - попросила Маргарет.
Кивком головы он указал им на дверь. Также молча те удалились.
- В самом деле, отец, иногда ты принимаешь слишком поспешные решения. И делаешь это довольно неуклюже. Что может Поль подумать о нашей семье...
Она ободряюще улыбнулась мне, сознавая, что отец расценит это как извинение за его бестактность. Маргарет держалась превосходно, её стрелы ложились точно в цель, и она знала, куда направить свой следующий выпад. Ушедшая парочка ппроизводила впечатление крутых ребят, и я рад был, что все так кончилось. Хотя мне нетрудно было предположить, что они со мной могли сделать, но я точно знал, чем это грозило им, а в тот момент, когда Сити Холл был у меня в кармане, подобные стычки в мои планы не входили.
