В настоящий момент Вадим Михайлович, в сопровождении одного Левки Грицука, мчался на Истру. Следственные действия продолжаются, господа!
Почему-то он был уверен в своем успехе…
В зеркальце заднего обзора Вадим увидел индифферентное выражение Левкиного лица и подумал, что если б у всех в его «бригаде», как он для себя называл своих соратников по общему делу, была такая же деловая хватка, как у этого эксперта, проблемы бы вообще не возникали.
Подумал вот и усмехнулся, вспомнив искреннее недоумение того «козла» — Юркина, когда Левка официальным тоном предложил ему постричь ногти на руках. Ну, примерно так, как если бы вдруг криминалист стал горячим утюгом гладить тому шнурки от ботинок. Будто в анекдоте. И совсем иной вид был у Юркина, когда полковник вслух прочитал подозреваемому — да, пока еще подозреваемому, хотя доказательств его вины набралось уже выше крыши! — протокол экспертизы, в котором было сказано, что на срезах ногтей обнаружены все те же следы наркотических веществ. Эва, тут уже другой разговор! Понял ведь «козел», что шуток шутить с ним никто не собирается. Снова об адвокате заговорил. Да только кто ж ему это так сразу и позволит? Не надо суетиться, гражданин Юркин, адвокат вам будет обязательно выделен, в законном порядке. Но только после того, как вам предъявят официальное обвинение. Чтоб зря воду в ступе не толочь. Вот тогда и наговоритесь с вашим адвокатом вволю…
И такой человек имелся в запасе у Вадима Михайловича. Сема Гаврилкин, проныра, каких мало. А уж «лепить горбатого» — так просто мастер высшего пилотажа!
А что, кто-то скажет — мафия? Ну и какой же он ждет ответной реакции? А пусть называется хоть бы и так. Раз вы не можете — не умеете или не хотите, неважно — навести порядок, не мешайте нам самим устраивать его по собственному усмотрению. Вот и весь сказ. И не надо нас, пожалуйста, учить жить. Мы имеем дело с ворами и бандитами, с насильниками и убийцами, а не с честными и добропорядочными людьми! Маркса своего лучше вспоминайте почаще. Про то, что за каждым нажитым миллионом обязательно стоит преступление. И если его пока не совершили, то, можете не сомневаться, оно впереди. И не надо делать вид, что вы все не понимаете, о чем речь! Да, срываемся иногда с резьбы, так на то и служба такая! Смотрите на веши реально. Как великий поэт написал? «Жить нужно легче, жить нужно проще, все принимая, что есть на свете…» Вот как мы с Левкой- Лыков вдруг поймал себя на том, что едва не заговорил вслух. Этого еще не хватало!..
Ах, как прав оказался Грязнов! Просто душа радовалась!
Льву Павловичу Грицуку вовсе не следовало объяснять некоторые тонкости его профессии. Достаточно было высказать лишь предположение, как он, подобно гончей собаке, ринулся к письменному столу и спустя минут пять издал громкий, торжествующий вопль. Ну точно как тот спаниель!
Нашел!.. Дальнейшее оказалось уже делом техники.
И вот резная по краям, дубовая столешница приподнялась на сильных пружинах, открыв взору стальную дверцу большого плоского ящика… Лихо придумано! Ну и где же теперь наши учредительные документики, а? Так вот же они, милые! Как же наконец обрадуется Анна-то Николаевна, которая давно уже спит и видит себя единовластной хозяйкой огромного торгового дома. А не поторопилась ли она?
Впрочем, что она обычно видит, когда спит, совершенно не занимало Вадима Михайловича. Другое его заботило. Юркин теперь пребывает в камере Бутырского следственного изолятора, там уже началась его «обработка», которая должна в конечном счете сделать бывшего бизнесмена послушным и учтивым, когда его о чем-то конкретно просят. Его намечаемая вдовушка готова на вое, лишь бы обрести то, к чему уже прикипели ее глаза. Но эти мечты — ее сугубо личное дело. На первый случай хватит с нее и квартиры. А в качестве временного презента, пожалуй, еще и этого дома. Хотя последнее — совершенно лишнее. Для начала не следует мелочиться в крупных вопросах. Наоборот — щедрость, щедрость и снова щедрость! От этого быстро «замыливаются» глаза, растворяется настороженность, появляется желание доставить встречную радость тому, кто принес тебе удачу.
А в чем может выразиться эта «радость»? Ну, сперва надо будет войти в состав акционеров… Это если не получится ухватить весь кусок сразу. А дальше непременно возникнет вопрос: ну какой из Анечки президент? Или гендиректор? Да никакой. А вот Лыков — вполне, с какой стороны ни посмотри. И не ей возражать после того, что для нее сделано — и в немалой степени лично им, Вадимом Михайловичем. Что дойдет до такого разговора, что вряд ли…
Она, между прочим, может и дарственную оформить. Для такого варианта тоже особых усилий не потребуется. Есть опытный юрист, который оформит все нужные бумаги максимально грамотно. Ну а за подписью, как говорится, дело не станет.
И снова возникло соображение, что надо бы хоть какое-то время попридержать Анюту, не позволять ей «расслабляться» до такой степени, как это у нее уже иной раз случается, когда она просто уже теряет свой облик. Потом — пожалуйста, сколько угодно, когда в ней нужды не будет.
Лыков представлял себе, когда наступит тот момент и что можно будет устроить на прощание этой похотливой сучке. Откуда она родом-то, из-под Винницы, что ли? Вот там ей и закончить бы свой земной путь. Но и это — тоже после…
А домик-то ничего… Вот снова — реальный предмет для размышлений. И кстати, о находке документов рано пока говорить. Они имеют первостепенное значение сейчас исключительно для двух человек — Лыкова и Анны. А коллеги могут узнать лишь о том, что шеф, как всегда, оказался прав, сейф обнаружен, но… пустой. Значит, надо копать дальше. Что конкретно? Так и ежу понятно! Помочь Александру Борисовичу, как бы в благодарность и за его помощь, поскорее завершить дело с тем взрывом. Подсказать Михо Старому, в чем сегодня видится главный смысл его дальнейшего проживания в Москве и вообще — в России. Должен понять. Нет, работы впереди еще много! Тут и тянуть нельзя, и торопиться вредно…
Анна вдруг взбрыкнула. С чего это, с каких таких сладких коврижек она должна что-то просто так отдавать! Еще и дарить?! А разве об этом когда-нибудь заходил разговор? Нет! Продать — куда ни шло. Пожалуйста, валяйте, покупайте себе многомиллионное дело! Хотите — целиком, желаете — по частям, она готова сделать скидки, как говорится, по знакомству и из естественного чувства благодарности за оказанную помощь. Здесь она не возражает…
Да вот, кстати, и с мужем до сих пор полная неясность. Ха, сидит! Мало ли что сидит? А ну как выйдет? Вдруг адвокат окажется способным и вытащит его, тогда что? А ей после этого куда, на панель? Он же теперь не только дома, он и квартиры ей не оставит, просто вышвырнет, как последнюю…
В общем, видно было, что Анюта хорошо знала, о чем говорила. Но это, увы, не упрощало ситуации. Скорее, даже осложняло. А очень не хотелось бы…
Но реального выхода все равно не было, вон как повернула, стерва!. И нормальные аргументы тоже почему-то перестали на нее действовать, надо же такое! Что ж, придется учить… Думал отнести науку на будущее, но оказалось, что самое время пришло, иначе совсем спятит от жадности, хабалка хохлацкая…
После двух-трех совершенно необузданных и яростных истерик, от которых было впору оглохнуть либо самому сорваться и с размаху врезать в эту отвратительную, скандальную рожу, чтоб она тут же захлебнулась, сука, собственной кровью и рухнула к его ногам, уже не испытывал Вадим Михайлович прежних теплых чувств к Анне. Вообще ничего светлого к ней в его душе не осталось. Может, оттого, что хорошо обдуманные и красиво выстроенные его планы вдруг рассыпались, подобно Иерихонским стенам? Там ведь, кажется, тоже такой хай подняли, такой «базар» затеяли, что все кругом развалилось… Нет, не хотелось бы проводить аналогий и уж тем более винить в чем-то себя. Поэтому Вадим терпеливо сдерживался, не давая воли эмоциям и, соответственно, кулакам.
И еще он мысленно похвалил себя за осторожность. Как ни порывался поставить точку на бабьей истерике, заявив, к примеру, что с этой минуты она, Анька, вообще никто, поскольку все учредительные документы находятся уже у него, а что с ними делать дальше, он решит теперь и без ее участия. Но — удержался и сейчас был уверен, что поступил правильно.
Свои карты до поры до времени раскрывать нельзя. Это только кажется, что она — дура, а ну как за ней кто-то уже стоит? Известно ведь, что только полный дебил в наше время складывает все яйца в одну корзину, а мадам, как говорится, достаточно наелась в своей жизни дерьма, чтобы научиться хотя бы элементарной осторожности. И ведь прав оказался!
Решив, видно, что она взяла верх над ним, Анька распалилась вдруг до полной невозможности, а когда ее понесло, вот тут она совсем через край переступила. Заявила, что, оказывается, это он ей должен быть благодарен по фоб жизни! Пусть спасибо скажет, что она молчит про то, как он у нее деньги выманил, чтоб мужа ее убрать. Ей-то что за это будет? Да ничего! Она вообще, может, просто со зла сказала. А он кто после этого? Мент, а сам людей «заказывает»? Или скажет, что не было этого? Так Стае Чураев, который из «Венеры», запросто подтвердит, если его крепко за жопу возьмут, от кого и за какие заслуги он двадцать пять тысяч баксов получил — до копеечки! Или все это вранье и ничего он не получал? Тогда куда же подевались «зелененькие»? В чьем кармане осели, а?! Поэтому чья бы корова мычала…
