Ознакомительная версия.
– Девчонки, жизнь мимо проходит! – Серега вошел в комнату и, слегка пошатываясь, направился ко мне. – Поля, пошли, я для тебя конфеты принес!
Мы дружно встали и пошли в кухню. Обстановка там мало напоминала романтическую: крепкий сигаретный дым, такой густой, что впору было вешать топор, две почти допитые бутыли водки, ошметки дешевой колбасы на белой тарелке. Трое оперов сидели с сигаретами во рту и вяло беседовали. Никакого намека на конфеты не обнаружилось. Я жуткая сладкоежка, и сей факт меня несколько огорчил.
– Где же конфеты? – спросила я Серегу, пропустив вперед Машу с Федюновым.
Маша на мгновение застыла с гримасой отвращения, гляда на густые вонючие клубы дыма, но тут же взяла себя в руки, мужественно вошла и села за стол. Серега взял меня за рукав и слегка оттянул назад, в коридор.
– Поля, тут конфеты. – Он похлопал себя по карману рубашки. – Это чертово дело… Полька, ты тут из-за него? Из-за убийств, из-за трупов? Или все же тебе кто-то приглянулся? Ее мужик? – Он резко развернулся, чуть не упав, и ткнул дрожащим пальцем в сидевшую за столом Машу.
Я уже начинала злиться. Понятно, что нервы у всех на взводе, человек выпил и все такое, но его инсинуации мне порядком-таки надоели.
– Сережа, считай, что я люблю женщин, – зло ответила я. – Влюблена в Машу, Тамару, в кого там еще? Только угомонись!
– Да брось… Ты серьезно? – Он даже протрезвел. – Или на меня обиделась? Так я же только спросил… Нет, не только! Ты мне нравишься, Поля! Муж тебя не удовлетворяет, но я… Поля, поедем сегодня ко мне? Я устал, так устал… Нервы на пределе.
Вид у него действительно был не ахти. Впрочем, и другие наши опера выглядели не лучше. Даже Маша уже не выглядела юной беззаботной красоткой. Она как будто разом перемахнула лет эдак через десять и теперь казалась моей ровесницей, хотя была на шесть лет моложе меня. Наверное, я тоже «состарилась» изрядно… Эти мысли вовсе не подняли мне настроения, и ответила я достаточно резко:
– Сереж, пить меньше надо!
– Я не пьян. – Он не обиделся. – Сколько мы тут выпили-то – всего ничего. Полечка… Я тебе совсем не нравлюсь?
– Ты не поверишь, но я люблю мужа. – Я начала терять терпение. – Причем не ее мужа, – я кивнула на Машу, – а своего! Усек?
– Да не заливай. – Он махнул рукой. – Мужа бы любила – дома бы сидела. Ты скажи, у меня есть шанс?
К счастью, входная дверь открылась, и вошел Оскар. Дурацкий бесконечный разговор, таким образом, прервался. Про себя я решила, что ни за что не поеду с Серегой домой. Он, и протрезвев, всю душу мне вытрясет своими приставаниями. Нет уж, позвоню Саше, пусть он за мной приедет. Заодно и Сереге продемонстрирую нашу с мужем горячую любовь. Может, хоть тогда он уймется.
Я вошла в кухню и, уже не обращая внимания на дым, села на табуретку рядом с Машей.
– Чего он от тебя хотел? – наклонившись к моему уху, шепотом спросила она.
– Любви и ласки, – устало прошептала я в ответ. – Как его отшить-то повежливее?
Маша глубоко задумалась. Оскар тем временем разделся в прихожей и бодрым шагом прошел к кухонному окну. Остановился, оглядел всю компанию и громко произнес:
– Ну что, орлы и орлицы, слушать и понимать можете? Или вы не в кондиции?
– Обижаешь, начальник, – весело выкрикнул Федор. – Мы ни в одном глазу!
– Ну, ни в одном так ни в одном, – с непривычной для него покладистостью согласился Оскар. – Тогда слушайте. У меня две новости. Как полагается – одна хорошая, другая плохая.
Он сделал паузу и внимательно оглядел всех нас. Мы молчали, затаив дыхание. Похоже, опера и в самом деле выпили не так уж много, поскольку выглядели вполне трезвыми.
– Начну с плохой новости, – спокойно произнес Оскар. – Восстановить стертые файлы в компьютере Андрея Викторовича Титкова нам не удалось. Жесткий диск переформатирован. Так что все, что нам осталось, – это та надпись и смайл.
– Так что же, этот гад нас за нос водил? – нервно поинтересовался Серега. – Он выдумал ту историю про Ивана Петрова?
– Но Иван Петров на тренинг ходил, – спокойно ответил Оскар. – Его видели и другие «курсанты». И Олимпиада Жданова на самом деле пропала.
– А что тогда? В чем он нас провел? – не унимался Серега. – Федян, что там еще было-то, на компе?
– Не знаю, – грустно сказал Федор. – Жесткий диск был уничтожен специальной программой. Так, что ничего восстановить не удалось. Все файлы, все закладки – все уничтожено. Нет никакой инфы.
На некоторое время все замолкли.
– А теперь – приятная новость, – устало сказал Оскар. – Я восстановлен в правах, теперь мы снова работаем легально.
– Как?! Что произошло?! – хором закричали мы.
– Светлые женские волосы, найденные во время обыска в машине Александра Анимова, были отданы на экспертизу ДНК. Сегодня днем пришел ответ: они принадлежат пропавшей Олесе Поплавской. Так что действия следственной группы признаны обоснованными. Короче, теперь никто не считает, что мы просто схватили первого попавшегося мужика и выбивали из него признание.
Оскар продолжал что-то говорить, но я его уже не слышала. Горький запах лилий нахлынул внезапной удушливой волной, вызвав у меня тошноту. В моей распухшей от усталости голове закрутились полузабытые обрывки недавних разговоров, чьи-то слова путались, менялись местами…
«Предчувствия – это параллельная реальность. Это когда в нашу ауру внезапно вторгается нечто чуждое… щупальца чужой, враждебной нам ауры. Она присматривается к нам, эта злобная сила. Все: мы отмечены ею…»
«Девушки, может, и непохожи, зато похожи их семьи. Их матери. Они небогатые – все, и всю жизнь копили деньги, отказывали себе во всем, только чтобы их дочери смогли учиться».
«Мне только маму жалко. Она меня одна растила. Всю жизнь деньги копила, чтобы за мое обучение заплатить. Как и матери тех погибших девочек».
«Мать грозила проклясть Липу и выгнать ее из дома за предательство. А иначе, чем предательство, отказ Липы выучиться на врача ее мать не воспринимала».
Подземный ход, о котором никто не знал, девушка, которая вошла в здание универа и не вышла оттуда, декан-призрак… Как все оказалось просто!
Аромат лилий становился все сильнее, словно Олеся удвоила усилия, стараясь преодолеть, разорвать разделявшую нас пелену. Я невольно схватилась рукой за горло, стараясь справиться с подступавшим удушьем. К счастью, занятые обсуждением новостей друзья не обращали на меня внимания. В голове моей толчками пульсировала кровь, ее шум полностью заглушал посторонние разговоры. Я безуспешно пыталась прийти в себя. Но Олеся уже добилась своего. Теперь я знала, кто и почему убил девушек. Фрагменты жутковатой мозаики встали на свои места. Боже, как давно началась эта история? Сколько девушек пропало с тех пор? Я должна это выяснить! Кажется, я уже догадалась, кто был первой жертвой. Ее не нашли, никто ничего о ней не знает. Но именно она послужила «катализатором» для этой жуткой серии. Теперь мне нужно лишь проверить кое-что… и понять, где убийца скрыл тела тех жертв, которых так и не нашли.
Еще несколько дней я потратила на проверку своих догадок. Явки и пароли мне дала Маша. Она долго не понимала, зачем мне понадобилась эта информация, а я от каких-либо объяснений отказалась. Наконец мое расследование завершилось. Доказательств у меня пока что не было, но я не сомневалась – они появятся. Наконец решающий день настал.
Мы собрались на очередную планерку, уже не на чьей-то кухне, а в служебном кабинете Оскара. Я терпеливо выслушала очередные вялые сводки об очередных допросах всех, кто знал психолога, Олесю, остальных пропавших девушек… Разумеется, все эти допросы ничего нового к общей картине не добавили. Да и не могли добавить.
Наконец, настал мой черед.
– Я знаю ответы на все вопросы, – внешне спокойно сказала я. На самом деле внутри у меня все тряслось противной мелкой дрожью, а во рту пересохло и саднило так, словно мое горло потерли наждаком. А вдруг я все же ошиблась? Я хотела бы ошибиться, но… – Я знаю, откуда брался призрак, как он уходил, что говорил девушкам. Да вы и сами сейчас все поймете. Надо только посмотреть пару кассет.
– Порнуха? – усмехнулся Серега.
– Нет, – тихо ответила я. – Надо просмотреть те кассеты, которые были сняты аппаратурой из машин сопровождения. Они помечены? Даты, из какой машины велась съемка?
– Все файлы в компе, – с легким удивлением ответил Оскар. – Но поверь, мы их смотрели много раз. Если бы там была хоть какая-то зацепка, мы бы ее нашли.
– Вы не туда смотрели, – грустно сказала я. – Не надо тратить время на споры, включай.
– Что ты хочешь увидеть?
– День похищения, шестое сентября. С того момента, когда Олеся входит в здание университета.
Оскар вывел на огромный монитор нужный файл, и мы начали просмотр. Вот Олеся в серых полусапожках на шпильках, в короткой серой юбочке и белом, не по погоде легком топике, подходит к мрачной университетской двери. Внизу белела дата – шестое сентября, и время – девять часов три минуты. Девушка дошла до двери, на секунду остановилась и вдруг растерянно оглянулась, взглянув на машину. Съемка была удаленной, и мне не удалось как следует разглядеть выражение ее лица. Но показалось, что глаза девушки испуганно расширились. Она постояла так пару секунд, затем, словно решившись, рванула на себя дверь и скрылась внутри.
Ознакомительная версия.
