А с Инной произошло все как будто по какому-то зловещему сценарию. Как будто все было заранее спланировано и изменить ничего уже нельзя. А ведь могло же быть и так, что трахнули они тогда эту Инну, да и забыли бы о ней через неделю. И она бы поплакала, попереживала, а потом бы еще не раз пришла в гости. Сколько угодно таких случаев Семен знал. Но нет, Бомбу угораздило ей "накатить" по физиономии, а потом они, пьяные дураки, не разобрали, что она живая, и таскали ее за собой. И бросили в этот колодец, где она и замерзла. Повезло им, что она тогда еще, когда они ее кинули в колодец, была жива, и экспертиза это подтвердила. Иначе все это происшествие по уголовному законодательству квалифицировалось бы совсем иначе, и всю их пьяную кодлу ждала бы другая, расстрельная статья.
А так получилось, что посадили их только за групповое изнасилование. И то, что Инна до смерти замёрзла в колодце, была уже как бы её, самой Инны, вина. Могла бы и вылезти, если б не напилась. К тому же вся их компания в один голос заверяла, что никто Инну пальцем не тронул, а повреждения она получила, падая в колодец, когда выскочила из машины по пути домой. Вот так и смогли отмазаться от статьи "Нанесение тяжких телесных повреждений" и оставили им только "Групповое изнасилование". Принимая во внимание хорошие характеристики с места работы и учёбы, незапятнанную ранее репутацию и хорошего адвоката, суд вынес всей шайке не слишком суровое наказание. Это-то и взбесило Инниного папашку.
Раскаивался ли Семен в том что они совершили? Было ли ему жалко девушку, которую они погубили? Нет! Наоборот, он ее ненавидел! Когда вдруг вокруг тебя в один день все рушится и тебя ведут по гулкому тюремному коридору, то проклинаешь не себя! И не себя во всем обвиняешь! Пришла девка. Вела себя вызывающе. Не ушла опять же, когда стало опасно оставаться. Сама практически подставила сама себя под насилие. Семен первый и последний раз в жизни ее тогда видел. Откуда он знал, что ей не нравится когда ее толпой на кровать валят? Если уж ты такая честная, то сиди дома, читай книжки, а не ходи по хазам с пьяными мужиками. А если уж пришла, то не веди себя, как королева на помойке, тогда и проблем не будет.
Семен просто шел по улице и думал. До двадцати ноль-ноль было еще почти два часа, а пойти ему было некуда. Дома ждала засада, на работе тоже не появишься - идти некуда. Ноги уже промокли и замерзли. Привык Семен на машине ездить, и поэтому ботиночки носил не по сезону, из тонкой замши. Можно было бы пойти в кафе посидеть, но раз уж решил Семен в офис к грузину пока не ходить, то деньги нужно экономить. Черт знает, сколько еще придется бегать по городу с этими копейками в кармане.
Напоминание о кафе сильно встревожило Семену желудок. Он ведь не ел ничего практически с утра. И у Семена появилась настоящая цель - перекусить. После получаса скитаний по спальному району он отыскал наконец уютную теплую забегаловку постсоветского образца, где продавали чудесные сосиски в тесте, и можно было спокойно посидеть. Семен даже взял пятьдесят грамм, чтобы согреться. Он не выпивал спиртного уже семь лет. Но теперь, когда завтрашний день был покрыт пугающим мраком, можно было позволить себе немного расслабиться, потому что Семен в эти минуты не знал где он завтра может оказаться - в тюрьме, на воле или в могиле?
Вокруг за столиками шумно выпивали алкаши. Из кухни Семену улыбалась и строила глазки толстая большегрудая повариха. Семен выпил, закусил горячей жирной сосиской и ему стало хорошо-хорошо на душе, он даже забыл на мгновение, что находится в розыске, откинулся на стуле и спокойно закурил. В забегаловке на баре работал черно-белый телевизор в котором кипели мексиканские страсти бесконечного сериала. Семен увлекся им, заказал себе еще пятьдесят грамм и так и сидел в кафе за столиком один почти до самого закрытия.
19
Герцеговина Ивановна ждала молодого человека. Она разогрела в микроволновке курицу-гриль, купленную в магазине. В том же магазине Герцеговина Ивановна приобрела также бутылочку "Мерло" Бартона и Гестье, пару кисточек винограда "Изабелла", коробочку шоколадных конфет и килограмм яблок. Подумав, Герцеговина Ивановна купила так же поллитровую бутылочку водки. Она практически без труда нашла адрес господина Голубеева С. П. и даже узнала, что он работает в фирме, которая занимается оптовой продажей мороженого, водителем маленького рефрижератора. С ее-то связями совсем не трудно устроить понравившемуся ей человеку маленькую приятность.
К Герцеговине Ивановне даже сам мэр города относился с большим почтением. Еще бы - сегодня ты важный мэр, а завтра старый пенсионер или еще хуже - старый зек. В этой стране, никогда не знаешь, чего ждать от завтрашнего дня. Вчера коммунисты, сегодня демократы, а завтра придут к власти какие-нибудь ультра сине-желто-зеленые, и прощай привилегии, нажитые непосильным трудом на благо народа. Хорошо, если Герцеговина Ивановна в свой пансионат возьмет, а то ведь могут и в другой "пансионат" насильно разместить. А там уже не забалуешь.
Герцеговина Ивановна, ожидая гостя, приняла душ и намазала пышное тело душистым маслом. Она не боялась незнакомца, потому что на коврике возле двери мирно посапывала молодая стройная догиня Лайма, которая вполне могла защитить Герцеговину Ивановну от распоясавшегося хулигана или насильника. Специально для этого собака и была заведена.
Конечно, если быть предельно точным, то никаких поползновений на насилие хозяйке от мужчин испытывать не приходилось. Если кто-то кого-то и насиловал, то только сама Герцеговина Ивановна. Одно время у нее бывал дома молодой студент из мединститута, который проходил практику под началом Герцеговины Ивановны, и ушел с оценкой за "практику" "удовлетворительно", так и не дотянувший до "хорошо" по причине комплексов на почве недавнего брака и супружеской верности.
Потом у Герцеговины Ивановны целый месяц находился в фаворитах молодой веселый монтировщик из театра кукол. Он за месяц сожрал в доме почти все запасы продуктов на "черный" день, и к тому же каждый вечер вынуждал хозяйку дома покупать ему непременно бутылку водки "для смелости".
Его борьба с робостью каждый день заканчивалась одинаково - он выпивал всю водку и мирно засыпал под боком у Герцеговины Ивановны, так и не свершив ни разу того, ради чего его почти целый месяц кормили и поили. Когда Герцеговине Ивановне надоел такой расклад, она напрямую спросила монтировщика о том, будет ли он ей овладевать или нет? Подонок лишь рассмеялся ей в лицо и повертел пальцем у виска, за что и был с позором изгнан из ее гостеприимного дома.
После нескольких месяцев бесполезных надежд и ожиданий однажды случайно свершилось то, о чем Герцеговина Ивановна так долго мечтала бессонными ночами. Произошло это так. Как-то к ней на огонёк заглянул навестить безутешную вдову приятель покойного мужа, бывший в сильном подпитии.
Естественно, они помянули покойного, приятель мужа выпил в одиночку почти полбутылки водки и стал приставать к вдове с недвусмысленными предложениями. Если сказать точнее, то он так прямо так и сказал: "Давай, мол, сольемся в экстазе". На такое предложение Герцеговина Ивановна не смогла ответить отказом. Но экстаза не получилось, потому что пьяный приятель сначала никак не мог начать, а когда смог, то тут же и кончил. Сконфузившись, он ушел и больше никогда не появился в её жизни. А Герцеговина Ивановна осталась неудовлетворенной.
Одиночество очень сильно мучило её. Тоска по родной душе переходила иногда в манию. Поэтому хозяйка очень нежно любила единственную родную для неё на сегодняшний день душу - свою собаку Лайму. Но где-то в глубине души иногда до чрезвычайности сожалела о том, что у нее собака-девочка, а не мальчик-дог. А родилось у нее это странное сожаление после того, как Герцеговина Ивановна увидела в одном иностранном журнале интересную фотографию, где черный породистый дог проделывал весьма пикантные штучки со своей милой хозяйкой. Это было настолько занимательно, что Герцеговина Ивановна попыталась проделать тоже самое со своей собакой, но вскоре поняла, что у ее любимицы не хватает очень важного предмета, без которого такие эксперименты невозможны.
Вот почему так страстно Герцеговина Ивановна ждала к себе в гости молодого человека, назвавшегося Семеном. Он был такой милый, сильный, с грустными глазами. Наверное, очень добрый, раз так отчаянно носится с этой посылочкой для незнакомого человека. Возможно, у него есть девушка, молодая, симпатичная, стройненькая. Но разве ему трудно один раз, ну, максимум два, приласкать безутешную вдову? Совершенно нет, а уж она сможет его как следует отблагодарить.
В двадцать ноль-ноль сердце Герцеговины Ивановны сладострастно заныло. В квартире вкусно пахло цыпленком-гриль, и догиня Лайма жадно тянула воздух мокрым черным носом. Герцеговина Ивановна сидела на диване в шелковом разноцветном халате и нервно переключала каналы телевизора. Неужели он не придет? Обманет. А она купила это дорогое вино, приготовила курицу... Еще, как назло, по телевизору нет ничего интересного - какие-то глупые дешевые мексиканские фильмы и нудные передачи. Может быть, послушать радио? Нет, лучше телевизор.
