Еда здесь диетическая, поэтому советую захватить с собой соль, если не привыкли к бессолевой диете, чай и кофе. Ну, это для тех, кто любит бодрящие напитки. Чай тут готовят, но он сильно разбавлен водой, так как возбуждающие продукты больным противопоказаны. По поводу меню тоже спросите санитарку, сегодня дежурит Гульнара, к ней по имени обращайтесь, отчество не выговорите. Да и по возрасту ее рано по имени-отчеству звать. Вот Гульнара вам ответит на все вопросы, заболтает так, что не уйдете раньше чем через час…
Я отдала врачу свои фальшивые документы, он занес мои данные в компьютер, после чего вернул мне паспорт и трудовую книжку. Потом Корнишенко нажал на звонок, через несколько минут зашла Наталья Петровна, которой Анатолий Александрович велел отвести меня к санитарке.
Мы вышли из кабинета. Наталья Петровна проводила меня вниз, на нулевой этаж, по старой, если не сказать древней, лестнице. Я бы назвала все это не нулевым этажом, а самым настоящим подвалом. Куча помещений, длинный коридор, серо-зеленые стены, глядя на которые тоска берет…
Наталья Петровна сказала, что комната санитарок располагается напротив столовой, там как раз и находится сейчас санитарка.
– А разве она не должна мыть полы постоянно? – удивилась я.
– Ну что вы, нет, конечно! – улыбнулась Наталья Петровна. – Пик работы утром и после ужина, сейчас – только экстренная работа. Но для этого есть кнопка вызова, если понадобится вымыть полы где-то в отделении. Гульнара сейчас наверняка в телефоне фильмы смотрит… Да, связь тут плохая, интернета нет, поэтому, если любите музыку слушать или кино смотреть, скачайте что-то на телефон либо книгу возьмите. Покидать рабочее место нельзя, поэтому как-то развлекать себя периодически придется. Но иногда свободного времени почти нет, зависит от больных… Ладно, поговорите пока с Гульнарой, она вам все расскажет и покажет, а я наверх, в отделение. Как выйти отсюда, вы запомнили? Если что, спросите Гульнару, она вам подскажет, не первый год тут работает…
Наталья Петровна ушла, я же постучалась в обшарпанную дверь, за которой находилась комната санитарок.
– Да, входите, че случилось? – донесся до меня девичий голос.
Я зашла в помещение, которое оказалось таким крохотным, что здесь умещалась только кровать да тумбочка для личных вещей. На кровати лежала молодая женщина лет двадцати – двадцати двух, темноволосая, худая, с восточной внешностью. В руках у девушки был мобильный, в ушах – наушники.
– Добрый вечер, – улыбнулась я. – Меня зовут Женя, я – новая санитарка. Мне сказали у вас спросить порядок уборки в отделении…
– О, класс, а я Гульнара! – Девушка вытащила наушники из ушей и положила телефон на кровать. – Наконец-то нашли третью санитарку, а то мне приходится по три-четыре дня на работу выходить, у Ленки то понос, то золотуха… Она постоянно либо сама болеет, либо с ребенком сидит и уволиться не может, потому что деньги нужны. А в результате я пашу за двоих, в кои-то веки у меня нормальный график будет!
– А, вот оно что… – протянула я. – Я думала, тут работа настолько тяжелая, что две санитарки не справляются…
– Не, тут несложно, – махнула рукой Гульнара. – Ну, если полы мыть умеешь и дерьмо не боишься убирать – то все супер. Делов-то, утром помыть кабинеты и нулевой этаж, во время кормежек – палаты, а после ужина – нулевой этаж. Ну и в перерывах – триста раз вымыть сортир для больных, потому что там постоянно кто-то блюет или срет мимо, вот и вся работа. Хорошо хоть, туалет для персонала нормальный, его утром и вечером мыть, а вот пациенты… Ну что с них взять, тут их таким пичкают – с ума сойдешь, не только мимо дырки делать свои дела будешь…
– Что, настолько все плохо? – изумилась я. – Тут вроде лечить должны…
– Ну и лечат, – пожала плечами Гульнара. – Но одно дело, когда лечишь, скажем, человека с больным желудком или сердцем, и совсем другое – когда пациент шизик. Ну, или алкоголик там, наркоман… Тут таблетки, которые им дают, действуют определенным образом на мозги и человек может вообще в овоща превратиться! Была тут одна такая девчонка прошлой зимой. Я работала в ту смену, когда ее положили. Она наркоманка была, у нее парень такой же, и они оба решили «перекумарить», ну, то есть завязать. Чтоб Новый год встретить без дури. Я с ней разговорилась, она показалась мне нормальной, несмотря на то что героинщица. Потом была смена Ленки, а когда я вышла, девчонка эта, наркоманка, встать с кровати не могла, глюки ловила! Вообще ужас, у нее язык заплетался, ходить она не могла сама, поэтому я до столовой ее утром чуть ли не на себе тащила, а после того как она в обморок грохнулась, еду ей в палату приносили! Так что ты думаешь? Так и не вылечили ее, бедолагу, выписали спустя неделю в таком состоянии! Вот не знаю, что с ней теперь, куда ей такой, когда она ничего не соображает? Но это – скорее единичный случай, обычно тут помогают людям. Скорее всего, слишком долго девчонка эта наркотики употребляла, поэтому лечение на нее не подействовало, а только хуже сделало!
– Ужас какой! – посочувствовала я неизвестной мне героинщице. – Выходит, тут только с наркоманией лежат?
– Не, ты что! Не только, с алкоголизмом полно народу, потом еще пара депрессивников и несколько суицидников. С суицидом сейчас два парня, они от службы так пытаются откосить, но один на самом деле жить не хочет. Прикинь, че недавно вышло? Хорошо, что не я работала, а Ленка, ужас-то какой! Парень, который с суицидом, в душе попытался вскрыться! Откуда он бритву достал – неизвестно, протащил как-то, видимо… Но Ленка говорит, кровищи было море, она весь вечер все там оттирала… И Грымза дежурила, в ее смену это было, так ей и надо! Она парня этого откачивала!
– Грымза? – переспросила я. – Это кто еще такая?
– Да это Лариса Михайловна, ее все Грымзой зовут, потому что она злюка, каких свет не видывал. Она, похоже, ненавидит не только больных, но и вообще всех людей, если дежуришь в ее смену – совет: на глаза ей не попадайся. Просто тихо убирай помещения, а в свободное время не выходи из каморки, живее будешь. Она, конечно, может вызвать – вон, видишь, звонок висит?
