особого значения.
Вероника тем временем сидела у закрытой двери чулана и общалась с запертым там Виталием. «Тоже мне, жена декабриста», — про себя ухмыльнулся Денис.
— Как ты, милый? Бедный, в кильдыме сидишь, — голос Вероники, обращающейся к Виталию, стал жалостливым.
— Ничего, этой ночью хоть спальник дали, вчера-то вообще уснуть не мог, на досках ворочался. Что там происходит?
— Дед этот, Василий Трофимович, очнулся. Связь починил, полицию вызвали. Андрея ищут.
— Thanks God, настоящие полицейские хоть разберутся, что я не причем. А то этот баран упертый ничего слышать не хочет.
— Максим упертый, это точно. Но я не думаю на Андрея. Не мог он отца так. Это наверняка Иван его зарезал. Он же кому хочешь голову отрежет. Ему что медведь, что человек — все равно. И мотив у него был, — Вероника принялась рассуждать о версиях произошедшего. Виталий смотрел на девушку и думал о том, что изменилось. Вроде бы он по-прежнему боялся серьезных отношений, а сейчас, после смерти Рустама, Вероника явно была настроена на их развитие. С другой стороны, она в него верила даже тогда, когда все другие охотники безоговорочно признали его виновным. «Come on, ты ведь не собираешься на ней жениться», — мелькнуло у него в мозгу, но Вероника задала ему очередной вопрос, и он отвлекся от размышлений.
Через час охотники услышали странный гул и увидели приближающуюся с океана точку, постепенно превращающуюся в судно на воздушной подушке, поднимающее за собой вихрь снега. На фоне бескрайнего белого пространства Северного Ледовитого океана появление оранжевой точки было довольно неожиданно. Это был корабль Министерства по Чрезвычайным Ситуациям, которое наконец отреагировало на сигнал бедствия. Спустя пару минут судно эффектно въехало на берег возле домика метеорологов и остановилось с задранным в сторону берега носом. Резиновая юбка под кораблем выдохнула из себя последние вихри воздуха и судно опустилось на землю. Из него вышли, разминая затёкшие руки и ноги, четверо спасателей.
Их уже встречала Лидия Николаевна, Ирина и Денис. Остальные только подтягивались.
— Ну что тут у вас приключилось? — произнес высокий спасатель, судя по тону, главный среди прочих.
— Спутниковая связь сломалась, а парня медведь покусал, — показала Лидия Николаевна на Дениса. А ещё человека убили, — по старушечьи затараторила она.
— А подозреваемый сбежал на вездеходе, — добавил Денис.
— Весело тут у вас, — буркнул один из эмчеэсников.
— Значит, так, — лицо старшего спасателя посуровело. — Парня посмотрим. Хотя на покусанного не похож. А с убийством это не к нам. И с розыском сбежавшего тоже. Через начальство обращайтесь.
Спасатель с медицинской сумкой осмотрел Дениса, похвалил работу Ирины. Лидия Николаевна пригласила спасателей к столу, и они с удовольствием пообедали. Люди с Большой земли для запертых в домике охотников были светом в окошке. На радостях Вероника попыталась уговорить Максима выпустить Виталия с ними поесть, но тот был непреклонен. Спасатели послушали истории о медведе и настоятельно посоветовали молчать о том, что его застрелили.
— А то потом будете год отписываться, что вы краснокнижное животное уничтожили. А если какой «Гринпис» пронюхает, вообще со света сживут. Вон на Ямале газовики взорвали медведя, так чуть в тюрьму не сели. А то, что он там всех терроризировал, никто и в расчет не взял.
Старший спасатель рассказал о заблудившихся в пурге буровиках на вездеходе.
— Поэтому к вам так поздно приехали. Искали балбесов на Варандее. Без рации уехали. Пока шторм не кончился, сидели они там. В километре от лагеря. Хорошо, автономный обогреватель у них был. А то бы замёрзли.
Спасатели поблагодарил хозяев за обед и погрузились в судно. Огромный вентилятор на корме корабля взревел и, вздымая кучи снега, начал вращаться. Пластиковый чехол под судном раздулся, и корабль, поднявшись надо льдом, тронулся с места. Через пять минут он опять превратился в точку.
Вскоре Денису сообщили о готовности вертолета. Они с Максимом отзвонились начальнику уголовного розыска, и тот начал собирать следственную группу.
— Беглец не объявился в городе? — спросил Максим оперативника.
— Пока нет. Мы пролетим вдоль Печоры, посмотрим.
Тут вмешался Василий Трофимович.
— Вы, ребята, захватите, к примеру, болотину востоцнее. Пацан мог захотеть срезать и там застрять. Она даже в сильный мороз полностью не замерзает, а сейчас и вовсе подтаявшая.
Все разошлись по своим делам, Виталий добровольно вернулся в чулан. В домик пришел Иван и объявил всем, что будет готовить запеченную утку. Выглядел он навеселе, но спорить с заслуженным охотником никто не осмелился.
Через два часа оперативник отзвонился со спутникового телефона пилота и сказал Василию Трофимовичу, снявшему трубку:
— У нас две новости. С какой начать?
— С хорошей, уж будьте любезны.
— Нашли беглеца вашего. Сидел в болоте. Разулась его «газушка», а парень, видимо, первый раз, не смог башмаки запасные надеть, — опер явно разбирался в технике. — Да, и еще. Допросили мы беглеца вашего. Говорит, что какое-то наследство у него из-под носа могут увести. Типа должен мачеху опередить и документы из сейфа забрать. Дескать, иначе она все перепишет на себя.
— И что думаешь? Врет? — Максим вмешался в разговор.
— Да вроде, не врет. Он, конечно, весь в панике и в истерике был, когда мы его нашли. Посмотрим.
— А плохая новость, знацца, какая? — переспросил Василий Трофимович.
— Сели мы на пузо. В это же самое болото. Пробуем переобуть вездеход и вытащить вертолет на сухое место. Вроде нашли твердое место со льдом, пристроились, а там подо льдом болотина незамерзшая.
— Бывает, Север — дело такое, — спокойно констатировал Василий Трофимович.
Опер закончил звонок. Сидевший рядом Денис немного озадаченно посмотрел на Василия Трофимовича и спросил его:
— Разулась «газушка», это как понимать?
Метеоролог пояснил:
— Там у меня балансиры гнутые, и цасто гусеницы срывает. Дело-то невеликое, обратно поставить, но надо навык иметь.
Метеорологи и Максим с Денисом обсудили версию Андрея про наследство.
— Да там и вправду все запутано с собственностью. Наверное, был смысл Андрею до документов раньше мачехи добраться, — пожал плечами Денис. — Но в остальном это не исключает его вины.
— Он как бы с обидой про наследство говорил, — вмешался
