Она тут же нарисовалась: стояла, соблазнительно медленно стягивая с себя то ли халатик, то ли водолазный костюм, я уже слабо соображал, отчаянно карабкаясь по ледяной стене вверх – к ней, красавице, чтобы просто помочь ей снять мешающие шмотки.
– Ляля, я иду, лечу к тебе! Только, пожалуйста, никуда не исчезай!
Наверное, я сам накаркал беду: едва лишь произнес последние слова, так Ляля исчезла – надо мной была только отвесная голая ледяная скала.
– Помогите! – крикнул я.
Ответом мне был только свист ветра. Я был один в ледяном мраке гор.
– Помогите! – крикнул я из последних сил. – Кто-нибудь, сволочи! Помогите честному человеку!
Мой голос разносился эхом над сверкающими вершинами; я, не стесняясь, разрыдался, как малое дитя.
– Я такой одинокий и несчастный, меня никто не любит! – трагически повторял я, утирая слезы.
Рядом со мной уселся филин, внимательно изучая мое лицо.
– Ну, что уставился, чучело-мучело? Чего тебе от меня надо? – не слишком ласково поинтересовался я.
Филин ухнул, взмахнул крыльями и начал издавать пронзительные трели, от которых у меня тут же загудела голова.
– Замолкни ты, ради бога! – не выдержав, крикнул я.
И разом проснулся.
Мой сотовый разрывался от трелей звонка. Я потряс головой, окончательно пришел в себя и сложил два и два: я попросту уснул на диванчике после единственного бокала вина; сегодня вечером меня ждет незабываемое свидание («Моя душа предчувствием полна»); мой сотовый разрывается от звонков.
Откашлявшись, я ответил.
– Да!
– Добрый день, Ален. Ты не забыл, что я тебя жду?
Разумеется, это была Ляля – на данный момент женщина моей мечты, за которой я только что бесславно гонялся в своем дурацком сне.
– Как я могу забыть! – я постарался, чтобы в моем голосе зазвучали страстные нотки. – Я рву и мечу, а часы так медленно тикают.
Одновременно я бросил взгляд на часы, а вдруг мне давно пора быть у Ляли! Но нет – на часах около четырех, стало быть, я ничего не проспал.
– Вот и я думаю, – вздохнула в ответ Ляля, – все у меня готово, что еще делать – не знаю, так скучно сидеть одной. Может, перенесем время встречи?
– На сколько?
– На сейчас!
Разумеется, я с готовностью согласился. Первым делом подскочил к зеркалу, пригладил волосы и подмигнул себе: «Симпатяга!», после чего в один момент напялил чистые джинсы из сумки и чистый свитер бежевого цвета.
Через каких-то пять минут я был готов к труду и обороне. Все было при мне: шампанское, конфеты, розы и моя неистовая любовь. А где-то на периферии сознания волнующий тенор томно выводил рулады: «Моя душа предчувствием полна…»
Первая часть нашего свидания была похожа на какую-нибудь французскую мелодраму. Звучали песни Патрисии Каас (запись на компьютере), в волнующем полумраке за столом при свечах мы сидели с Лялей и произносили слова, фразы чуть хрипловатыми негромкими голосами, улыбаясь друг другу, любуясь друг другом.
– Ты такая красивая женщина, Ляля. Уверен, ты и сама не имеешь представления, насколько твое лицо удивительно и совершенно… Настоящая русская красавица: голубоглазая, русоволосая.
Я произносил это, словно самим своим голосом лаская красавицу, касаясь нежного рисунка ее глаз, губ, линии щеки.
– А у тебя такой мужественный облик, – вторила мне Ляля, наклоняясь к букету роз, наслаждаясь ароматом. – Помню, когда я первый раз увидела тебя в приемной редакции, то невольно подумала: «Вот это удивительный парень. Настоящий иностранец». А ведь я тогда не знала, что тебя зовут Ален и твой папа – француз.
Патрисия Каас хрипловатым голосом пела о любви, и мы с Лялей излучали любовь, не вспоминая об убийстве в красном уголке, которое ведь было лишь поводом для наших встреч и общения. Теперь все встало на свои места: мы были вдвоем, сидели за столом и знали: еще немного и…
– Ой, что же мы с тобой ничего не едим? – вдруг спохватилась Ляля, тут же розовея, всплескивая руками.
Она поднялась и принялась накладывать на мою тарелку салатики и другие закуски, с каждым мгновением все больше и больше хорошея.
Я также поднялся и небрежным жестом, легко и изящно, открыл бутылку шампанского, разлив искрящийся напиток по бокалам.
– Что ж, предлагаю первый тост: за наше знакомство, – я поднял свой бокал, наслаждаясь дивным блеском ее глаз.
– Прекрасный тост, – подняла свой бокал Ляля, глядя на меня блестящими глазами. – За наше знакомство!
Мы чокнулись и выпили шампанское стоя, после чего вновь уселись на свои места, я вдруг ощутил зверский аппетит и принялся за угощение, нахваливая хозяйку.
Ляля польщенно улыбалась, клевала со своей тарелочки и смотрела на меня глазами-озерами, в которых я понемногу начинал тонуть.
В определенный момент, насытившись, я по новой разлил шампанское, тут же поднимая свой бокал:
– Чин-чин, дорогая! За нас!
– Чин-чин, – серебристым смехом отвечала красавица. – За нас!
И мы выпили, потом еще и еще. Затем я подскочил к ней и обнял за талию.
– Приглашаю вас на танец, красавица!
– С удовольствием, Ален!
И мы закружились в танце, усиливая наше волшебное головокружение, все стремительнее приближаясь к волшебной развязке.
«Ах, эти дивные глаза меня пленили…»
Кто это пел? Где я слышал этот голос одновременно с легким скрипом пластинки? Впрочем, в данный момент это было совершенно не важно, потому что дивные глаза находились прямо напротив моих, с удивительной силой втягивая в свою головокружительную глубину…
«Je t’aime, je t’aim…»
А это чей был голос? Впрочем, и это не имело ровно никакого значения, потому что я уже любил эти губы, что так соблазнительно приближались к моим, полуоткрываясь, улыбаясь, шепча что-то о великой страсти, губительно увлекая меня в круговерть сумасшедшей любви.
«Ах, какая женщина, какая женщина…»
И эти душещипательные интонации песенки теперь казались мне почти что трагической цитатой моего настоящего: я, трепеща, обнимал потрясающую женщину, зная, что мне она не принадлежит и никогда принадлежать не будет.
И я сам уже пел нечто невразумительное и бессвязное, пересохшими губами искал опьяняющую влагу ее губ и тонул в глубинах ее дыхания, между делом достаточно трезво прощупывая рукой застежку молнии на спине обтягивающего платья, одновременно готовясь скинуть свой свитерок, в котором становилось жарковато…
И вот тут раздался звонок Лялиного сотового.
Признаться, сначала я не почувствовал тревоги, хотя в самый раз было вспомнить сегодняшний сон, где я безуспешно пытался настигнуть соблазнительную подругу, в конце концов очутившись где-то в вечной мерзлоте одиночества.
Ляля тоже довольно неохотно отлепилась от меня, слегка покачиваясь, прошла к столу и взяла сотовый в руки. Осветился экран…
Тут же поведение красавицы вдруг резко изменилось.
– Муж, – кратко сообщила она, подскакивая к компьютеру и одним махом выключая звук.
Внезапная тишина была почти оглушительна. Я, наблюдая за Лялей, первые секунды еще раздумывал, стоит ли все-таки снять чересчур теплый свитер, но тут все окончательно рухнуло.
– Да, дорогой?.. Дома, конечно… Что ты говоришь?.. Плохо тебя слышу, что-то со связью…
Несколько секунд Ляля слушала бодро звучавший мужской голос, потом ласково ойкнула, дала отбой и резко развернулась ко мне.
– Быстро на балкон!
Я онемел. Сама Ляля, не тратя время на объяснения, рванула в прихожую, тут же вернулась, держа в охапке мою аляску, ботинки и шапку, решительно подталкивая меня к балкону.
– Мой муж сделал сюрприз – вернулся раньше, – ее голос звучал резко, в нем не осталось волнующих ноток, что только что кружили мне голову. – Он уже вошел в подъезд. Спасибо, хоть решил звякнуть, не то…
Что такое «не то», она не стала мне разъяснять: балконная дверь была распахнута, я вытолкан на мороз, и вслед за мной вылетели мои вещи.
Куртка пролетела над моей головой в темноту ночи, за нею последовала шапка, а ботинки, слава те господи, плюхнулись прямехонько к моим ногам. Еще секунда – дверь вновь на мгновенье распахнулась – и бледная от волнения Ляля швырнула куда подальше мой роскошный букет роз – печально трепеща, дивные цветы присоединились где-то там, внизу, к моей куртке.
Почти тут же дверь закрылась на щеколду, занавески сомкнулись, и я остался один на балконе в морозной ночи.
Стуча зубами, я по-быстрому обулся. Алкоголь еще слегка играл в крови, но мороз стремительно давал о себе знать. Вот так история: я – на балконе пятого этажа в разгар зимы, в такой мирный вечер! И что же со мной будет? Неужели мне следует дождаться, пока супруг Ляли намилуется с ней и уснет? Или она полагает, я должен прыгнуть с балкона? Но я ведь не супермен!
Впору было разрыдаться, как во сне: пусть я и не в Альпах, но разница небольшая – замерзнуть здесь можно ничуть не хуже!
