Ознакомительная версия.
- Кто там? – крикнул он.
Никто не отозвался. В несколько мгновений он оказался у ворот. Калитка оказалась открытой, а ведь он точно помнил, что закрывал ее вечером.
Когда он вернулся в комнату, Лера не спала. Она сидела на кровати, прислушиваясь. Ему показалось, что она испугана.
- Кто это был? – спросила шепотом.
- Ты что вскочила? - он сел рядом, обнял ее. - Испугалась? Просто мимо шел кто-то. Теперь я рядом, не бойся ничего.
Она прижалась к нему, вздохнула.
* * *
Этот утес был виден отовсюду. В окнах дома, с террасы, с центральной улицы поселка, с пляжа. Суженный снизу и расширяющийся кверху, словно наковальня, утес мощно нависал над морем. Со стороны поселка к нему вела узенькая тропинка, ведущая через холмы, виноградники, и потом вверх через реденькую рощицу. Вверху утеса имелось небольшое плато, образовывающее площадку, на которой росло несколько деревьев.
Он давно уже хотел подняться на это плато, звал с собой Леру. Но она отказывалась: нет, нет, слишком высоко, я боюсь высоты. Ночью ему приснилось, что он стоит на самом краю утеса, под его ногами тихо плещутся волны, и вот, легко оттолкнувшись, он взмывает в небо, нежно-синее, сияющее, сливающееся с морем. Он летит над этим мерцающим синим пространством, над бархатно-зеленым утесом, над рощей, звенящей голосами птиц, и абсолютное чувство радости и счастья охватывает его.
Он проснулся утром с этим ощущением счастья и твердо решил, что сегодня непременно, во что бы то ни стало, он поднимется на утес.
Леры не было рядом. В доме было тихо. Он позвал ее, она не отозвалась. Его охватило беспокойство.
Но тут стукнула калитка… Заскрипела входная дверь… Он услышал тихие шаги… Она улыбнулась, повела плечами:
- Б-р-р. На улице уже прохладно!
Села рядом, он поцеловал ее в холодную щеку.
- Ты куда так рано упорхнула, птичка-невеличка?!
- За молоком ходила!
- За молоком? Но ведь это моя обязанность?
- Ты так сладко спал, не хотелось тебя будить! Но только молока я не принесла?
- Почему?
- Потому что ее не было.
- Кого не было? Коровы? – Макс хохочет.
- Да нет же! Какой ты бестолковый! – она легонько шлепает его ладошкой по лицу. - Молочницы! На воротах у нее замок висел!
- Значит, мы сегодня кофе без молока будем пить?
- Значит без молока! – вздыхает она. – Ты еще поспи, а я завтрак приготовлю!
- Подожди, - удержал он ее руку, - наклонись ко мне.
Она склонила к нему свое лицо, он поцеловал ее.
- Ты не жалеешь? - спросил шепотом.
Она посмотрела серьезно.
- Нет, не жалею.
Потом помолчала и добавила:
- Я очень люблю тебя, не забывай об этом, чтобы не случилось.
Он хотел ответить, но она положила ладонь на его губы.
Завтракали на террасе. Он, поглядывая на утес, сказал:
- Я хочу сегодня подняться. Ты со мной?
- Не надо, не ходи, пожалуйста. Я прошу тебя.
- Я пойду. Ты со мной?
- Нет.
Он встает.
- Я быстро, - говорит он, - к вечеру вернусь.
Он наклоняется, чтобы поцеловать ее, и она снова просит:
- Не ходи.
Он гладит ее по лицу, улыбается:
- Ты даже не успеешь соскучиться, я туда и обратно.
Ему нужно, нужно подняться на этот утес! Он хочет посмотреть сверху, с высоты птичьего полета, на море.
Он споласкивает лицо холодной водой из умывальника, стоящего во дворе, машет рукой Лере, она ушла в сад, обиделась, подумал он. Задержался у калитки, - может не идти? не хочется оставлять ее одну… - Но быстрей, быстрей, словно на крыльях, он почти бежит по только-только начинающемуся просыпаться поселку, мимо домов с палисадниками, засаженными мохнатыми пунцовыми астрами, мимо резных крашенных заборчиков к заветной цели – утесу, маячившему вдали зеленоватой громадой.
- Эй, парень! – окликают его из-за одного из заборов.
Сгорбленная пожилая женщина, старушка-веселушка, как называл ее Максим, чем всегда вызывал хохот Леры, машет ему, прикрывая глаза коричневой морщинистой рукой.
- Вы что ж это сегодня за молоком не пришли? – кричит она издали. – Я все утро вас прождала. Что невкусное, что ли? Не будете больше брать-то?
Макс останавливается, подходит к забору.
- Вкусное молоко, будем брать. Сегодня не смогли прийти, а завтра возьмем обязательно. А вы все утро дома были?
- Конечно, дома, где ж еще?
Он продолжает свой путь, отгоняя непрошенные мысли: ладно, потом разберусь. Просто какое-то недоразумение. Может, просто дома перепутала. Она рассеянная… Воспоминание о Лере теплом отозвалось в груди. Вспомнил ее поцелуи, нежные теплые руки. Милая, - подумал он, - милая… Ему очень хотелось, чтобы она была сейчас рядом, хотелось чувствовать ее руку в своей, идти, приноравливаясь к ее шагу.
За спиной зашуршала, осыпаясь, галька. Он обернулся.
- Лера! – выдохнул счастливо.
Она стоит смешная, запыхавшаяся. Непослушная прядка выбилась из-под белой кепки. Согнулась, держится за спину.
- Ох, еле догнала… – Протягивает руку. – Я решила все-таки с тобой.
Он обнимает ее. Слышит, как бьется ее сердце.
- Ах ты, моя птичка-невеличка! – шепчет, целуя ее в разгоряченное лицо.
Наверху стелился легкий утренний туман.
- Утро туманное, утро седое! – запел Максим. Настроение у него было замечательное. Все воспоминания, связанные с прошлым, постепенно вытеснялись новыми ощущениями. Ему казалось: наконец-то он живет своей жизнью. Свежесть этого утра, чистота росистой травы вдоль дороги, легкий шелест едва начинающих желтеть листьев, пряный аромат виноградника, мимо которого они шли, и конечно, лицо Леры, ее голос - все это так отличалось от того, чем он жил раньше, и сам он сейчас казался себе совершенно другим.
Тропинка шла под уклон. Макс помогал Лере подниматься и шутил, что она – прекраснейший груз на свете, и что так на буксире он готов тащить ее всю жизнь. Она улыбалась в ответ, но он заметил: она чем-то обеспокоена, часто оглядывается, тревожно смотрит по сторонам.
- Что с тобой, малыш? Ты боишься? Если хочешь, давай вернемся.
- Нет, нет, что ты, - она прижалась к нему, - я просто боюсь высоты, голова кружится. И еще здесь так тихо, безлюдно…
- Но ведь это здорово! Послушай! Слышишь, как ветер шумит в листьях? А теперь… Послушай… Птицы щебечут… Но если не хочешь, давай не пойдем, вернемся.
- Нет, давай поднимемся, ведь уже немного осталось.
И вот они на вершине утеса. И здесь на залитой солнцем, заросшей мягкой бархатной травой площадке, все так - как снилось Максиму.
Внизу - море цвета бутылочного стекла, сверкающего на солнце, переливается, манит прохладной глубиной. Вверху – небо, синее-синее, такое же бесконечное и бескрайнее, такое же бездонное как море. И кажется, что если встать на самом краю, и, раскинув руки, упасть вниз, будешь лететь и лететь, не достигнув дна, не завершив полета.
- Максим, ты упадешь! Отойди, Максим, пожалуйста! – Лера тянет его за рукав. - Отойди, ты слишком близко стоишь к краю!
Макс смеется, хватает девушку и вместе с ней делает несколько шагов к самому краю обрыва.
- Максим! – взвизгивает она. - Ты с ума сошел! У меня голова кружится, мы упадем сейчас!
- Не бойся, - обнимает он ее, - я тебя очень крепко держу. Не отпущу никогда! - и он целует ее, чувствуя, как у него захватывает дух от высоты и нежности ее губ.
- Отойди от нее!
Этот крик за спиной прозвучал словно выстрел.
Лера вздрогнула, до боли сжала его руку. Она в ужасе смотрит за его плечо.
Он обернулся.
Полина стояла совсем близко, в руке ее дрожал пистолет, направленный в их сторону.
У Полины было сильно осунувшееся лицо, темные круги под глазами. Длинный плащ запылен, порван в нескольких местах.
Максим загородил собой Леру. Он, и за его спиной Лера, стали медленно отходить от края утеса.
- Полина, убери пистолет, прошу тебя.
- Макс, ты ничего не знаешь! Мне нужно сказать тебе…
- Полина, я прошу тебя… убери пистолет, давай поговорим.
- Максим, не двигайся! - у нее какой-то странный взгляд, она словно смотрит сквозь него. Глаза безумные - она явно не в себе.
- Полина!
- Отойди, Максим! – кричит она, голос ее срывается. - Отойди, отойди от нее!
Они двигаются по кругу. Максим и Лера, пятясь боком, отходят от края утеса, Полина, держа их под прицелом, подходит к ним все ближе и ближе. Градову очень не нравится эта ситуация. Он не знает, что происходит, не знает, что руководит Полиной, ему страшно за Леру и страшно за Полину, она слишком близко подошла к краю. Земля осыпается из-под ее ног.
- Полина, осторожно! - кричит он, и, протягивая руку, делает несколько шагов ей навстречу.
Раздается выстрел, Полина, взмахнув рукой, неловко валится набок, и исчезает в синей пустоте.
* * *
Когда он открыл глаза, он увидел склонившееся к нему мокрое от слез лицо Леры.
Ознакомительная версия.
