Кабан понял все правильно: этот ручной волк мог бы сейчас порвать его загривок, но не хочет, потому что для него важнее всего безопасность вон тех маленьких двуногих тварей, притаившихся за деревом. Наверно, считает их своими детенышами: у ручных волков бывают странные причуды, да оно и понятно, каких глупостей не нахватаешься, живя с людьми... Суть в том, что за своих детенышей любой зверь будет биться насмерть, а кабану вовсе не хотелось биться насмерть с таким противником. Может, он и одолеет этого ручного волка, но овчинка выделки не стоит - сам уйдет весь изодранный. За время противостояния Топе ярость кабана несколько утихла и он мог считать себя вполне удовлетворенным тем, что загнал главных врагов на деревья. Конечно, если б не вмешательство новых лиц, кабан вполне мог бы попробовать подточить одно из этих деревьев - или подождать, пока кто-нибудь из обидчиков сам свалится ему на клыки, закоченев от холода. Но чего нет, того нет. Когда у кабанов проходит приступ ярости, собственная безопасность всегда оказывается для них на первом месте.
Осмыслив все это, кабан медленно, задом, отступил за край поляны - а там развернулся и помчался во всю прыть, с громким треском проламываясь сквозь кусты. Через пару секунд он исчез из виду, а Топа и не собирался его преследовать.
Я облегченно перевел дух - и сидевшие на деревьях, по-моему, тоже.
Мы с Фантиком вышли из-за ствола.
- Молодец, Топа! - крикнул я. - Гришка, слезай, он тебя не тронет!
- А нас? - спросил один из незнакомцев.
- Вам придется немного подождать, пока Гришка соберет ружья, а я возьму пса на поводок, - ответил я.
Гришка опасливо спустился с дерева.
- Привет, Топтыгин! - несколько заискивающе проговорил он. - Не укусишь? Если бы ты знал, как я рад тебя видеть!.. Даже не думал, что когда-нибудь повстречаюсь с тобой с таким удовольствием!
Топа вильнул хвостом, хитро сощурился, рыкнул в сторону Гришки и раззявил пасть так, что было полное впечатление, будто он широко улыбается: мол, это я тебя дразню!..
- Вот паршивец! - хихикнула Фантик. Чуть-чуть нервно хихикнула, по правде говоря: она все ещё приходила в себя после всех потрясений.
- Уф!.. - Гришка вытер пот со лба. - Я думал, что, все, каюк нам!
- Что здесь произошло? - поинтересовался я.
- У них спроси, как они умудрились промазать по кабану, - Гришка с мрачным презрением кивнул на сидящих на деревьях. - Я-то лишь к концу разборки подоспел, гнался за ними по их следам. Кабан и меня решил на зубок попробовать - я уж сам не помню, как взлетел на дерево, завидев эту тварь!
- Хотел ворованные ружья у них отобрать? - спросил я.
- Вот именно. Как нашел эту пластинку, отвинченную с приклада, меня словно током долбануло! Вот гады, думаю, ведь под статью меня тянут! И - за ними на всех парах! Отберу, думаю, эти ружья, и твоему батяне тихо свезу... А эти горе-охотники... - он махнул рукой.
Он подобрал ружья, а я взял Топу на поводок.
- Теперь слезайте! - крикнул я. - Только осторожно, и убегать не вздумайте!
- Охренеть можно! - проговорил мужик, первым рискнувший спуститься с дерева. - чтобы из такого ружья, да промазать! Я из разболтанного старья кабанов бил, а тут...
- Это вам наука, что чужое добро впрок не идет, - назидательно заметил перевоспитавшийся Торбышев.
- А иди ты!.. - с досадой отмахнулся второй мужик. Отмахнулся слишком резко - и Топа недовольно зарычал. Оба вора тотчас застыли как по струнке.
- Вам ещё повезло, - сказал Гришка. - Лучше уж совсем промазать по кабану, чем легко его ранить. Тогда бы кабан на все пошел, чтобы вам отомстить, его и свора таких собак не отогнала бы!
- Да у меня было полное впечатление, что я попал! - сказал первый мужик. - А потом гляжу - на кабане ни царапинки, и он на меня прет! Он бы точно меня задрал, если б не Сенька!
- Ага, - второй мужик тоже не мог сдержать возбуждения. - Я близко был! Хотел подстрелить кабана, нажал на курок - осечка! Ну, как курок щелкнул, кабан на меня посмотрел. Как раз Пашке хватило времени, чтобы бросить ружье и на дерево взлететь! Кабан, не будь дурак, на меня! Я - тоже на дерево! Кабан нас сторожить уселся, а тут Гришка идет...
- Вот дурацкая смерть была бы, если бы из-за вас меня кабан съел! - в сердцах сказал Гришка.
- Так мы ж тебе кричали... - стал слабо оправдываться первый мужик тот, которого звали Сенькой. - Предупреждали тебя...
- Погодите! - сказал я. Мне припомнился степановский ковер - с его охотниками, стреляющими мимо цели. - Неужели вы не видели, как пуля попала в кабана или в снег?
- Да где там было смотреть! - ответил неудачливый стрелок. - Хотя, говорю, мне показалось сначала, что я попал...
- Как вы стояли? - спросил я.
- Да возле тех деревьев, на которые потом сиганули.
- А где кабан был?
- Вон там, - указал Пашка. - Он на прикормку вышел. Мы её специально оставляли - и накануне Нового года, и вчера.
- Значит, пуля шла вон оттуда вон туда? - я показал рукой.
- Верно.
- Топа, сторожи, - сказал я, отпуская поводок. - Не двигаться!
Мужики напряглись.
- Слышь, парень, ты бы все-таки придержал его! А то, неровен час, кинется!..
- Он не кинется, если вы не будете дергаться, - твердо заверил я. И поглядел на Гришку. - Гриш, ты не подержишь его две минуты? Для их спокойствия... Не бойся, он не рванет.
Я думал, Гришка откажется. Но он, сделав глубокий вдох, нагнулся за поводком - и с глубоким выдохом выпрямился, будто из ледяной воды вынырнул.
- После этого кабана я с Топтыгиным готов под ручку ходить!.. - сказал он. Но поводок он все равно держал с большой опаской, словно ежика в руки взял, и, конечно, тут же бросил бы поводок, если бы Топе вздумалось рвануть. Но даже это символическое сдерживание Топы несколько успокоило мужиков. Во всяком случае, они перестали таращить глаза и цепенеть как кролики.
- Что ты хочешь? - тихо спросила Фантик, догнав меня.
- Я вспомнил степановский ковер, - объяснил я. - Когда я его вчера разглядывал - пока секретарь его чистил - мне стала заметная ещё одна ненатуральная вещь. Все охотники на нем промахиваются. В жизни так не бывает. А ты можешь себе представить, чтобы два раза подряд подвели ружья, принадлежащие такому охотнику, как Степан Артемович?
- Да, такое представить трудно, - признала Фантик.
- А если вспомнить при этом, что на охоте Степан Артемович всегда рискует, потому что хочет доказать, что он - лучший охотник в мире? И что об этом знают все - включая, разумеется и мафию, которая хочет его убрать?
Говоря это, я тщательно осматривал снег.
- Ты хочешь сказать... - у Фантика перехватило дыхание. - Хочешь сказать, что кто-то ухитрился специально испортить ружья?
- Скорее, смухлевал с патронами. Одно ружье дало осечку - вполне можно предположить, что в патроне не было пороха. Если б осечка произошла у министра - все бы списали потом на городской брак. Но вот второе ружье... Выстрел-то раздался как надо - то есть, с грохотом. И, судя по всему, пуля задела кабана. Если бы она просто просвистела мимо, кабан бы развернулся и убежал. Кабаны впадают в ярость только тогда, когда их больно заденет тогда они стараются отомстить, понимаешь? И охотник уверен, что попал как надо... Выходит, пуля-то в кабана попала - и ударила его ровно настолько, чтобы он озверел, но при этом ничуть не пострадал. Мы ведь видели его - на нем не было ни капли крови...
- И что ты думаешь?
- Мы тысячу раз читали и видели по телевизору, как в разных странах полиция стреляет резиновыми пулями во время беспорядков. Большого вреда они не приносят, но синяки набивают крутые, иногда человек и сознание теряет. Я думаю, кто-то подсунул что-то вроде такой резиновой пули... Которая выглядела как настоящая, а большого вреда причинить не могла. Надо ещё учитывать, что у кабанов чувствительность намного меньше, чем у людей. И сила жизни огромная! Если кабана не свалишь насмерть, он даже с тяжелой раной ещё долго может сражаться...
Я тщательно перекапывал снег возле подкормки, с той стороны, откуда стрелял Сенька.
- Ничего не могу найти! - пожаловался я. - Видно, кабан затоптал глубоко в снег, пока метался по поляне.
- Так зачем искать? - спросила Фантик. - Ведь все остальные пули остались у охотников, так? Значит, можно их осмотреть...
- А ведь верно! - я выпрямился. - Мужики! - окликнул я. - Где коробки с патронами?
- В багажнике машины, - ответил Пашка. - Там же, где третье ружье.
Я подошел к Гришке и взял поводок.
- Пошли туда. У кого из вас ключи от машины?
- У меня, - широко ухмыльнулся Гришка. - Они оставили ключи в замке зажигания, а я их прибрал, чтобы они удрать от меня не могли, если ружья возвращать откажутся.
- Ах ты, падла!.. - не выдержал его друг Сенька.
- Ага, так я и позволил бы вам под монастырь меня подвести, - возразил Гришка. - Учитывая еще, что ружья вы сперли очень ценные - я ведь знаю, кто такой Угрюмый, и понимаю, что барахла он не держит - и что следы привели бы ко мне... Кстати, и багажник их машины открывать незачем. Ружье и патроны я уже к себе переложил.
