Мысль о том, что я давно мог бы сбежать из этого вонючего дома, не будь собак, доводила меня до бешенства. Нужно было придумать способ, как отделаться от «братьев меньших». В первый же день я пришел к выводу, что бежать днем нет никакой возможности. Каждое утро мы отправлялись в поле в сопровождении шести охранников на лошадях. У охранников имелись автоматы. Дорога здесь была такая же гладкая, как и ладонь моей руки. Вдали манила река, но я не смог бы сделать и трех шагов к ней — меня уложил бы выстрел одного из охранников. Конвоиры скакали на лошадях.
Нет, если бежать, то только ночью.
Весь день я надрывался в поле, а потом полночи, лежа в вонючем бараке, ворочал мозгами в поисках выхода. Ничего путного мне в голову не приходило. Каждое утро, когда нас выстраивали на перекличку, я проходил мимо собачьего загона. В стальной клетке сидело десять животных: немецкие овчарки и волкодавы. Откормленные, свирепые, сильные. Они разорвали бы беглеца в клочья. Я едва не сошел с ума, пытаясь решить эту проблему.
Так прошел почти месяц. Однажды меня послали работать на кухню. Эту работу заключенные считали настоящей каторгой. Дело в том, что еда, которую готовили для нас, была совершенно несъедобной. Дежурным блюдом был картофельный суп, в котором плавали ошметки полусгнившего мяса. На кухне стояла такая вонь, что желудок тут же выворачивало наизнанку. Чтобы заглушить гнилой привкус мяса, повар использовал огромное количество перца, и именно этот перец натолкнул меня на мысль, как мне справиться с собаками. В течение трех дней я приносил с кухни полные карманы этого перца и прятал его в мешочке на нарах.
Итак, я знал, как открыть замки в тюрьме, и у меня было достаточно перца, чтобы сбить собак со следа, когда я побегу к реке. След они не возьмут, но ведь меня могут «засечь» гораздо раньше, увидят — и бросятся; тогда и перец не поможет…
Последующие четыре ночи я сосредоточил все свое внимание на звуках, доносившихся извне. Я должен был знать все о Байфлите. В семь часов вечера, когда еще было светло, он принимал дежурство от охранников. Заключенные загонялись в барак, один из охранников под наблюдением Байфлита шел к клетке и выпускал собак. Байфлит спокойно ложился спать: его работу выполняли десять свирепых тварей. Без четверти четыре утра он шел на кухню за двумя корзинами обрезков гнилого мяса для собак. Он тащил эти корзины в стальной загон, а овчарки бежали следом. Рычание, шум, взвизгивания… Я догадывался, что Байфлит стоит у клетки и следит, чтобы мясо досталось всем поровну. В полпятого он запирал клетку и двумя пронзительными свистками будил лагерь.
Этот распорядок никогда не нарушался. Я решил, что бежать можно только тогда, когда собаки начнут есть. У меня было совсем немного времени, чтобы достичь реки: предстояло пробежать милю по совершенно голой и плоской местности. Я был в хорошей форме, умел быстро бегать и мог достичь реки за шесть минут. Но это должен быть бег спринтера. Потом я спрячусь. Буду передвигаться только ночью. Доберусь до железнодорожной станции — она в двадцати милях от Фарнворта. Я намеревался вскочить на поезд, который довезет меня до Окленда, ближайшего большого города, где я мог свободно затеряться.
Меня беспокоило еще одно. Чтобы справиться с замком на лодыжке, мне нужно не более минуты, но открыть замок на двери я так быстро не смогу. Если кто-нибудь из заключенных завопит, поднимет тревогу, Байфлит услышит, и тогда я пропал. И все же мой побег состоится — несмотря ни на какие обстоятельства!
Среди каторжан был один громила, который внушал всем особый страх. Звали его Джо Бойд. Ростом не более пяти футов, но раза в два толще нормального мужчины. На его лице как будто черти боб молотили: оно было все в шрамах и ссадинах. Расплющенный нос казался вбитым в лицо, из кустистых бровей мигали маленькие глаза. Он был похож на орангутанга и вел себя соответственно. Спал Бойд как раз подо мной. Если б я смог убедить его бежать со мной, никто в бараке не посмел бы поднять тревогу. Но вдруг Бойд выдаст меня? Я ничего о нем не знаю. Держался Бойд замкнуто, и если к нему кто-то подходил достаточно близко, внезапно бил человека огромным кулаком прямо в лицо. Его ненавидели не только заключенные, но и охрана.
Полночи я размышлял над этой проблемой. Наконец, часа в два, решился разбудить громилу и посвятить в свой план побега. Я освободил лодыжку от замка и откинул одеяло.
— Бойд!
Мой голос был тихим, скованным. Бойд перестал храпеть. Он проснулся сразу, в одно мгновение — как просыпаются животные, и я представил себе, как он лежит в темноте и ловит звуки.
— Бойд, ты спишь?
— Ну?
Ворчание было тихим, но напряженным.
— Я удираю через пару часов, — сказал я шепотом.
— Удираешь?
— Когда Байфлит будет кормить собак, я выскочу. Идешь со мной?
— Ты псих! Черт возьми, как ты собираешься выскочить?
— Я уже снял с себя цепи, могу снять их и с тебя. Я могу так же открыть дверь. Так ты идешь со мной?
— А как насчет собак?
— Выйдем, когда Байфлит начнет их кормить.
— А куда побежим?
— К реке. Потом доберемся до станции. Стоит попробовать. Если не хочешь идти, скажи.
— Ты сможешь снять эту проклятую цепь?
— Да.
— Так снимай!
Я соскользнул с нар и сел на пол. Нащупал закованную лодыжку. Приходилось работать в темноте, но все же через несколько минут мне удалось открыть замок. Браслет упал на одеяло.
Едва я выпрямился, как две горячие руки схватили меня за подол рубахи, и прежде чем я успел хоть что-нибудь сообразить, каторжник цепко держал меня за горло. Хватка у Бойда была мертвая. Я даже не пытался вырываться и молил Бога, чтобы эта скотина не убила меня.
— Слушай, новичок, — прорычал он, — если ты хочешь подложить мне свинью, то… Ты понял, да?
Он отпустил меня, и я с трудом выдавил:
— Пошел к черту, обезьяна! Не хочешь бежать, так и скажи.
Кто-то заворчал на нас сквозь сон, кто-то выругался. Мы прижались друг к другу. Я чувствовал несвежее дыхание Бойда, его руки по-прежнему были наготове. Но вот он обмяк:
— Ладно, я иду.
— Тогда слушай. Когда вырвемся — побежим к реке. Они пошлют за нами собак. Если мы успеем добежать до воды, то сможем их обмануть. Ты умеешь плавать?
— Умею, но плохо, — проворчал он. — Ты открывай дверь, а об остальном я сам позабочусь.
Я снова забрался на нары и стал массировать шею. В окне забрезжил рассвет. Я вытащил мешочек с перцем и сунул его под рубаху. Делиться с Бойдом своим секретом я не собирался. Я лежал в ожидании, следя за тем, как разгорается свет, и слушал тяжелое дыхание снизу. Внезапно я услышал шепот напарника:
— Ты уверен, что сможешь открыть эту дверь?
— Уверен.
— Почему ты думаешь, что мы сможем убежать?
— А что еще нам делать?! Подыхать в этой дыре?
В тишине мы услышали собачий лай. Этот звук заставил меня похолодеть.
— Собаки… — прошептал Бойд.
— Пока они едят, мы в безопасности.
— Ты так думаешь? — сказал Бойд, и я услышал страх в его голосе. Даже такая тупая обезьяна, и та боялась этих псов.
Прошли долгие и напряженные сорок минут. Тонкий луч солнца заглянул в окно и начал двигаться по полу. До побега осталось несколько мгновений. Я слышал возню собак во дворе. Кто-то из заключенных начал шевелиться, дергая цепь и будя всех остальных. Завязалась перебранка. Теперь, глядя вниз, я мог видеть лицо Бойда.
— Ну? Не струсил? — спросил он.
— Нет.
Лай собак стал заливистым, нетерпеливым: Байфлит вышел из кухни и направился к загону.
— Присмотри, чтобы ни один из этих парней не начал вопить, пока я буду возиться с дверью, — сказал я Бойду.
— Присмотрю, — Бойд сел на нарах.
Я соскользнул на пол и бросился к двери. Один из заключенных, лысый маленький человечек с крысиной мордочкой, заметил меня.
— Эй, что ты там делаешь? — крикнул он.
Бойд вскочил на ноги, подошел к нему и со страшной силой врезал ребром ладони. Лысый упал на спину, и кровь брызнула у него из разбитого носа. Бойд встал посередине комнаты с кулаками наизготовку и оглянулся.
— Кто-нибудь еще будет нервничать?
Никто не шевельнулся. Заключенные наблюдали за мной, не спуская глаз с двери.
Замок поддался быстрее, чем я ожидал. В тот момент, когда дверь открылась, Байфлит — я услышал это — позвал собак на кормежку.
— Идем! — сказал я срывающимся голосом; холодный пот градом катился у меня по спине.
Быстрым осторожным шагом я выскочил за дверь. Справа от меня, не далее чем в пятидесяти ярдах, находился собачий загон. Я видел, как Байфлит, стоя ко мне спиной, опустошает корзину с мясом. Собаки рычали, грызли друг друга, стараясь протиснуться поближе к еде. Бойд присоединился ко мне и тоже посмотрел на собак.
— Пошли, — сказал я.
