Здесь было душно, и я задремал. Проснулся внезапно, почти через час. В сарае кто-то был. Я услышал движение и осторожно выглянул. Девушка сортировала дыни и складывала их в три кучи. Она работала быстро и ловко, повернувшись ко мне спиной, и, когда она наклонялась, ее длинные волосы падали с плеч.
Я наблюдал за ней и думал, что делать, если она меня заметит. И вдруг я понял: она уже знает о моем присутствии. Девушка прервала свою работу, но потом снова принялась за нее, уже в другом ритме. Разумеется, она сильно испугалась. Она, казалось, разучилась обращаться с дынями: они падали и катились…
Если я немедленно что-нибудь не предприму, девушка выскочит из сарая и, возможно, начнет кричать. Я чувствовал, как растет напряжение.
Я встал и сказал как можно более естественно:
— Не бойтесь меня.
Она повернулась, бледная, как мел, несмотря на свой загар. Конечно, она попыталась кричать, но голос отказал ей. Я, должно быть, выглядел жутко: не брился два дня, грязный, напряженный, в полосатой одежде. Страшный каторжанин.
— Я не собираюсь вас обижать, — говорил я, а она медленно пятилась.
На девушке были джинсы и красная с белым ковбойка. Когда она прижалась к стене, я видел, как быстро поднимается и опускается ее маленькая грудь.
— Не подходите ко мне, — сказала она тихо.
— Мне очень жаль, что я вас напугал. Но и вы испугали меня. Я тот человек, за которым охотятся. Я сбежал из Фарнворта. Помогите мне. — Я боялся, что, как только перестану говорить, она выскочит из сарая и закричит. — Я голоден, и мне нужна одежда. Вы поможете мне?
Девушка постепенно выходила из шокового состояния и кое-что уже соображала.
— Что вы здесь делаете?
— Я хотел есть. Вчера вечером я забрался в сарай за дыней и оказался настолько глупым, что позволил себе здесь уснуть. Я собирался добраться до станции еще до темноты.
— Но они следят за станцией, — выдохнула она, и я понял, что победил ее страх. — Вчера передавали по радио. Именно там они вас и ждут.
— Значит, мне нужно придумать что-нибудь другое. Я не хочу вовлекать вас в неприятности, но не согласитесь ли вы мне помочь?
Румянец пробился на ее щеках.
— Я читала о Фарнворте, — сказала она. — Я вам помогу. Не хочу, чтобы вы возвращались туда. Вы хотите есть?
— Да, ветчина пахнет очень аппетитно.
Ей удалось выдавить подобие улыбки.
— Подождите меня.
Она ушла. Если она вызовет полицию, значит, мне не повезло. Столько трудов и мук пойдут прахом из-за какого-то испуганного подростка. Почему ее так долго нет? Уж не пойти ли в дом и посмотреть, что она там делает? Но тут девушка вернулась, и в ее руках было ведро с водой, полотенце и мыло, бритва и узел с одеждой.
— Теперь я принесу вам еду.
Минут десять спустя она вернулась с подносом. Шесть яиц, четыре ломтя ветчины и кофейник кофе. За это время я успел побриться и переоделся в костюм, который, как я догадался, принадлежал ее брату. Он был поношенный и немного тесноват мне, но зато как приятно было сорвать с себя мерзкие тюремные тряпки!
Я ел и чувствовал на себе ее любопытный взгляд. Наконец, она села рядом со мной на ящик.
— Как это вам удалось? Я думала, что из Фарнворта никто не сможет убежать.
Я рассказал ей все. Про то, как мы с Роем нуждались в деньгах, как затеяли кражу и как я прикрыл Роя.
Про Фарнворт, про собак и про Бойда… Она слушала меня с широко раскрытыми глазами. Этот рассказ оказался полезным и для меня: в первый раз за все время я облегчил душу.
— Если я попадусь, — сказал я, — то меня изобьют до полусмерти, потом бросят в карцер. Трое охранников будут приходить туда с ремнями и колотить меня столько, сколько у них хватит сил. Каждый день в течение недели они будут делать это. Я видел людей, вышедших из этой камеры. Калеки…
Она удивленно охнула.
— Но я не собираюсь сдаваться. Лучше умереть, чем возвращаться в Фарнворт.
Я закурил из пачки, которую она положила на поднос. Какое блаженство…
— Вы не должны идти на станцию, — сказала девушка с тревогой. — Я помогу вам добраться до Окленда, если вы хотите именно туда.
— Да, это было бы замечательно. Но как вы мне собираетесь помочь?
— Через час сюда приедет машина за дынями. Ее водит Вильямс. Парень приезжает каждый день и обедает. Пока он ест, вы сможете спрятаться в кузове машины. Вильямс едет на оклендский базар. Обычно он ставит грузовик на рыночной площади и идет за деньгами, а вы в это время ускользнете.
Так все и случилось.
Девушка дала мне на дорогу пять долларов — все деньги, что у нее были. Она также дала мне две пачки сигарет и предупредила, что у меня в запасе всего несколько часов. Когда брат вернется и обнаружит, что его одежда исчезла, ей придется сказать ему правду. Мне нужно побыстрее уехать из Окленда, но я могу не беспокоиться, по крайней мере, до 7–8 вечера. Раньше ее отец и брат не возвращаются. Я хотел поблагодарить свою спасительницу, но она не принимала никаких благодарностей. Девушка сказала, что ни одного мужчину не послала бы обратно в Фарнворт, а у меня и так достаточно несчастий.
Когда грузовик выворачивал на шоссе, я, зажатый корзинами, посмотрел на нее в последний раз. Девушка в джинсах и ковбойке помахала мне рукой. Я унес эту картину в памяти, и она будет со мной до конца дней моих.
Литл-Крик находился за тысячу миль от Окленда. Вот куда я попал на пятый день побега. Расстояние далось нелегко. Я успел вскочить в товарный поезд сразу же за Оклендом. Но после двадцати часов путешествия без еды и питья я был вымотан до предела. В конце концов поезд притащился в Литл-Крик, и мне удалось покинуть его незамеченным.
Была вторая половина дня, и жара уже начала спадать. Улицы были пустынными. У меня оставалось еще полтора доллара. Я зашел в закусочную, заказал гамбургер, кофе и кварту воды со льдом. После путешествия в товарняке я выглядел неважно: небритый, помятый. Но никто не обратил на меня внимания. Многие здесь выглядели не лучше, да и сам город был грязным и разбитым — один из заброшенных, умирающих городишек, больше похожий на свалку.
Я ел и думал, что же мне предпринять. Спуститься в Тропика-Спрингс?
Тропика-Спрингс находился примерно в 200 милях от этого городишка. Попасть туда можно было, устроившись на попутном грузовике. Учитывая вид, ни один владелец частной машины не согласится подвезти меня. У человека за прилавком было добродушное лицо. Я спросил его, есть ли возможность попасть на грузовик, идущий через перевал.
Он с сомнением покачал головой.
— Грузовики проходят здесь дюжинами, но я еще ни разу не видел, чтобы хоть один из них останавливался. Может, вам просто повезет.
Он налил себе чашечку кофе.
— Самым лучшим было бы для вас — добраться до станции «Возврата нет». Все грузовики там останавливаются и заправляются, прежде чем перевалить через гору. С кем-нибудь из парней вы и столкуетесь.
— Станция «Возврата нет»? Где это? И что это такое?
— Владение Карла Джонсона. Пятьдесят миль отсюда. Это заправочная станция и закусочная одновременно. После станции «Возврата нет» следующая остановка только через 165 миль.
— А как мне добраться туда? Пешком?
Он ухмыльнулся.
— Вы — везунчик: мистер Джонсон скоро будет здесь. Каждые три месяца он ездит сюда за металлоломом. В нашем мерзком городишке его предостаточно. Поговорите с ним, он славный парень и заберет вас с собой, если вы ему скажете, что собираетесь перебраться через гору. Он всегда рад помочь хорошему человеку.
— Когда же он появится?
Хозяин оглянулся на стенные часы.
— Минут через двадцать. Вы подождите. Как еще насчет одной чашечки кофе?
— Я бы с удовольствием, но мои деньги подошли к концу. Если вы не возражаете, то я просто посижу…
Он все же налил мне кофе.
— Это вас подкрепит. Вы, похоже, едете издалека.
— Да, — я потер свой жесткий подбородок. — Хочу встретиться в Тропика-Спрингс с приятелем. Я здорово потрудился. Мы с ним собираемся начать дело. Я долго отказывал себе во всем, чтобы сэкономить деньги.
— Деньги… — буфетчик мрачно покачал головой. — У меня их никогда не было много. Я не торчал бы здесь и дня, будь у меня достаточно денег, чтобы увезти жену и ребятишек. Но без денег далеко не уедешь. — Он посмотрел в окно на проносившийся мимо кремовый «кадиллак», который поднял облако пыли. — Уж эти парни! Они здесь никогда не останавливаются. По крайней мере, хоть мистеру Джонсону перепадает. Они вынуждены останавливаться у него, нравится им это или нет. Джонсон попал на золотую жилу.
Пока он говорил, вошел загорелый крупный человек и двинулся к стойке.
— Пожалуйста, кофе, Майк, — сказал он. — Сегодня мне надо уехать побыстрее.
Он мельком взглянул на меня и отвернулся. Потом вновь обратился к буфетчику:
