Я вышла от Мельникова не в самом радостном расположении духа. Да, не этого я ждала от моего друга! Никаких идей он мне не подкинул, только почти все пирожки съел. Хотя, с другой стороны, все не так уж плохо: мне ведь удалось раздобыть сведения про этого татуированного пентаграммой Тараса, а это очень важно. Во всяком случае, теперь я точно знаю, что он – уголовник, а раз Капитолина связалась с таким субъектом, значит, ожидать можно чего угодно.
И что мне делать теперь? А теперь я, пожалуй, отправлюсь домой к Ящику. Пусть его тетя расскажет мне, что собой представляет любимый племянничек-уголовничек!
Я посмотрела на адрес, выписанный из компьютера. Улица Зеленая, сто девяносто. Это же самая окраина города! И никуда не денешься, придется тащиться туда, считай, к черту на кулички, да еще под моросящим дождем. Я села в машину и выжала сцепление…
Это действительно была самая окраина города. Старые пятиэтажки, кое-где встречались даже трехэтажные дома. Пустые дворы, в которых не наблюдалось ни захудалого скверика, ни простенькой скамеечки. Дороги возле домов были все в ямах и колдобинах. И когда только отцы города обратят свой отеческий взор на нашу бедную – в прямом и переносном смысле – окраину?!
Я быстро нашла нужный мне дом. Это был послевоенной постройки трехэтажный кирпичный двухподъездный короб, иначе не скажешь. Ни архитектурных украшений, ни какого-нибудь мало-мальски оригинального элемента… Все просто и примитивно, как гвоздь. Я снова посмотрела в свои заметки: квартира у тетушки была под номером двадцать четыре. Значит, это второй подъезд и самый последний этаж, если на каждом этаже по четыре квартиры.
Я подошла к железной двери, на которой был кодовый замок, и подергала за ручку. Увы! Она оказалась закрытой. А для чего, собственно, ее сюда и поставили? Не пропускать посторонних, то есть меня в данном случае. Поняв, что мне придется ждать, когда кому-нибудь из жильцов вздумается войти или выйти из подъезда, я встала у самой стены и набралась терпения. Противный дождь все еще моросил. Я подняла воротник ветровки. Неужели кому-то придет в голову в такую погоду тащиться куда-нибудь?!
Но мне повезло: не прошло и десяти минут, как дверь открылась и в ее проеме показалась пожилая женщина в синем плаще, по всему видно, пенсионерка. Она посмотрела на меня недовольно и спросила:
– А вы, барышня, к кому идете?
Ох уж эта мне соседская бдительность!
– К Коробкиной Раисе Егоровне я иду, – как можно более вежливо объяснила я и хотела уже войти в подъезд, как вдруг женщина округлила на меня глаза и удивленно выдала:
– А вы что же, ничего не знаете?
– А что я, собственно, должна знать? – насторожилась я.
– Так ведь пропала она!
Тут настала моя очередь округлять глаза. Как?! И эта пропала? Что за черт! Что, в конце концов, происходит в нашем городе?!
– Простите, в каком смысле пропала? – уточнила я, понимая, что мне придется несколько задержаться в подъезде.
– Да так и пропала, – с готовностью начала объяснять женщина, на мое счастье оказавшаяся словоохотливой. – Уже неделю как пропала! Ушла куда-то, то ли в магазин, то ли в аптеку, – и нет ее! Милиция в курсе, ищет…
– Вот так номер! А ее племянник?
– Тарас? Господи, вот непутевое создание! Прости меня, грешную… И зачем только она его к себе прописала?!
– Прописала? Так, так… А поподробнее можете рассказать?
– Да что там рассказывать?! Раиса Тараса прописала, когда он после армии пришел. Пришел, а ни дома, ни родителей его нет!
– В каком смысле нет?
– В самом что ни на есть прямом! Сгорел дом вместе с родителями, пока он в армии служил. Они здесь недалеко, в Хмелевке жили… Вот уж и впрямь название деревни – прямо в точку. Говорят, там все до этого дела охочие, – женщина многозначительно щелкнула себя пальцами по горлу.
– То есть родители Тараса были алкоголиками?
– Были, царствие им… Он из армии пришел – жить негде! Дома нет, одни руины. А тетка, Раиса (всегда такой сердобольной была!), и позови его к себе. Я ей еще говорила: не бери ты к себе племянника. Своих детей нет, так и этот не нужен. А она: нет, мол, возьму! Как же, родная душа! Как-никак, сын моего покойного брата. Он, мол, просит меня пожалеть его, взять к себе. А ведь он мальчик хороший, в детстве всегда старушек через дорогу переводил… Вот и взяла на свою голову, дуреха!
– Почему дуреха? Все-таки доброе дело сделала…
– Ему-то доброе, а себя таким геморроем, прости господи, обеспечила! Такую головную боль себе нажила – не дай бог никому!
– Это почему же?
– Да потому, барышня, что племянничек этот недоделанный оказался уголовником! Сначала он долго не устраивался работать. Все говорил, хочу, мол, от армии отдохнуть. Месяц отдыхает, другой, уж третий пошел, а он все работу искать не идет. Тут Раиса наша не выдержала, стала ему пенять: что же ты, говорит, на шее у меня сидишь? Сколько я могу тебя кормить и одевать на свою зарплату? Не стыдно тебе, взрослому здоровому парню, третий месяц дома на диване лежать, а по вечерам по дружкам шататься? Тут-то этот сиротка себя и показал! Как начал на тетку орать! Я, говорит, в армии служил, Родину защищал, вас, гадов, защищал, а ты меня куском попрекаешь?!. Одним словом, с этого дня начались у них скандалы. Правда, работу искать он все-таки пошел, да только на полгода поиски затянулись: то зарплата ему маленькая, то работа уж больно трудная да ответственная… А я так думаю, что на хорошую-то его не брали: образования у него нет, да к тому же характер поганый. Он же, в случае чего, сразу в бутылку лезет.
– Но потом все-таки устроился?
– Устроился с горем пополам. А Раиса его полгода на своем горбу тянула, сама недоедала, за квартиру задолжала, бедняжка. Это сколько же надо – такого лося прокормить?! А у нее зарплата небольшая, она у нас в котельной работает.
– А как Тарас в тюрьму угодил?
– Да так и угодил – через дружков своих непутевых. Это же надо, связаться с уголовниками?! Раиса уж и ругала его, и грозила из квартиры выписать! А он ей говорит: смотри, мол, чтобы я сам тебя из твоей квартиры не выписал! Вот до чего дошел, ирод: родной тетке стал грозить! И за что? За то, что на улице его не бросила, в свою квартиру пустила, прописала и полгода кормила-поила? Вот она, человеческая благодарность!.. Эх, Рая, Рая! Где-то ты теперь, подружка моя?
Женщина всхлипнула и промокнула глаза концами платка.
– А у Раисы Егоровны что, двухкомнатная квартира? – спросила я.
– Да. Одна комната проходная, и сначала она в нее племянника поселила. Только вскоре он в другую комнату перебрался, ему, видите ли, надоело, что тетка постоянно мимо него шастает! Так и сказал, паразит: шастает. А то, что она в своей квартире, это как?!. Ой, что-то у меня нехорошее предчувствие, честное слово! Не найдут ее живой, помяните мое слово! Уж и милиция к нам приходила, всех соседей тут опрашивала…
– Значит, говорите, неделю как пропала?
Соседка кивнула, снова промокнув глаза концами платка.
– Недоброе у меня предчувствие… Я ее третьего дня во сне видела: будто она себе новую квартиру купила и собралась в нее переезжать. А я ей и говорю: Рая, зря ты в новую квартиру переезжаешь! А свою-то что же, говорю, племяннику оставишь? А она мне вроде и говорит: да, мол, Тарасу оставлю. И еще говорит: я, мол, как в новую квартиру перееду, так пластическую операцию себе сделаю, новое лицо у меня будет, молодое, красивое… Ой, нет… Плохой сон! Вот сердцем чувствую – беда с нашей соседкой…
– А Тарас сейчас дома? – спросила я.
– Да вы что?! Дома! Зачем же ему дома сидеть? Он, паразит, в последнее время здесь практически не живет. Нашел себе какую-то кралю, говорят, у нее и обитает. И кто только на таких кидается, скажите мне? У девчонки глаз, что ли, нет?
Может, и нет, подумала я, а может, специально себе подобрала такого бесстыдника, как сама, чтобы незаконные делишки проворачивать.
– Я так думаю, не он ли что с теткой сделал, гаденыш? С него станется! Зря, что ли, он ей грозил?! Теперь он в квартире один – сам себе хозяин. С соседями не здоровается, ходит гоголем… А если продаст квартиру? Такая хоть и недорого стоит, но, говорят, «лимона» на полтора потянет: у нас ведь комнаты большие и потолки высокие… Господи, и что только в этом мире творится?! И куда только он катится?! Царица небесная, заступница, спаси нас и помилуй!..
Женщина перекрестилась, махнула горестно рукой, раскрыла зонт и пошла по дорожке через двор, аккуратно обходя мгновенно появившиеся лужи. Я тоже вышла из подъезда, больше здесь мне делать было нечего…
Ну вот все и выяснилось относительно бойфренда нашей Капитолины. Вот вам и пожалела тетя родственничка! Да, такие племяннички переводят старушек через дорогу исключительно на красный свет!
А теперь мы куда, Татьяна Александровна? Похоже, путь у нас сейчас один – сесть на хвост Ящику. Даже если я с помощью слежки за ателье не выйду на след пропавших женщин, то прищучить такого вот жучару – тоже дело хорошее. Итак, едем в ателье. Но сначала – домой, переодеться так, чтобы наши друзья-аферисты меня не узнали!
