Я не знаю почему, прежде чем открыть дверь, я вышла на эту лестницу. Закурила. Там было тихо. Я осмотрелась…
И замерла. Я подумала, что это совпадение. Даже достала телефон, открыла Варькино послание…
На стене большими буквами было нарисовано число 65. Я привычно сложила цифры в уме.
Получилось одиннадцать.
Значение их было довольно-таки неподходящим к ситуации. «Кто-то болен. расставание с кем-то близким».
Докурив, я бросила окурок в урну, еще раз посмотрела на число. «Простое совпадение», – решила я. А тревожно у меня на душе из-за того, что у Варьки не отвечает телефон. И оттого, что я иду, можно сказать, в самое логово врага.
Набравшись решимости, я толкнула дверь, приготовившись к объяснению с Геной. Мол, я решила проникнуть сюда, чтобы попытаться выяснить кое-что, хотя я понимала, что вряд ли мои слова Гену устроят. Зато, может быть, он будет более откровенным. И я же знаю, что у входа меня ждет Андрюшка, чтобы по моему сигналу примчаться мне на помощь.
Однако Гены там не было. Это был обычный класс-аудитория. Стояли столы, в центре было свободное место. «Интересно, что от меня потребуют для участия в «творческом конкурсе», – подумала я. – раздеться – красиво, медленно и плавно? Или сыграть оскорбленную невинность?»
В комнате было тихо. Я посмотрела в окно, там ничего не было видно. Взгляд мой уперся в стену. На стене была нарисована веселая девица, похожая на актрису Гурченко, она улыбалась и подмигивала мне. Белле дама, подумала я. Уж не это ли все имела в виду Варька в своей эсэмэске? На секунду мне стало за нее страшно. Если так, значит, она тут… была?
– Вы на прослушивание? – услышала я за своей спиной звонкий девичий голос. – Вы Оля?
Я повернулась. Нет, это был явно не ожидаемый мной Гена. Это была очень красивая незнакомая девушка. Ей было около двадцати лет, она приветливо улыбалась, и в ней не было ничего зловещего.
– Да, – кивнула я.
– Странно, что вас не приняли, – улыбнулась девушка. – Меня зовут Ирина. А Любка ошиблась, вы вообще-то простите, не производите впечатления невинной идиотки.
Я изобразила на лице грусть и печаль.
– Девушка, я без работы сейчас! – проканючила я. – Мне очень нужны деньги…
– А Люба вас предупредила об особенностях нашего театра?
– Она говорила, что… желательно знание английского.
– Понятно. Это, похоже, все, что она вам сказала… Люба очень осторожничает. А мы потом в истории влипаем… – Ирина выглядела немного расстроенной. – И с вами она поторопилась. Во-первых, вы – перестарок. Вы уж извините. Вам ведь уже лет двадцать пять?
Я обиделась. Я всегда считала, что выгляжу намного моложе.
– Двадцать четыре, – поправила я.
– Ага, понятно. Последний шанс у вас был поступить… – Ирина вздохнула. – Ладно. Чтоб вы не зря сюда ездили, давайте я вас прослушаю.
– Вы? – удивилась я. – А как же…
– Я, – сказала девушка. – Я – первая инстанция. Понравитесь мне – пойдете дальше. Уже к большой комиссии. Вы не волнуйтесь, я никогда не ошибаюсь. Я всегда чувствую, когда человек может, когда в нем есть потенциал.
Она уселась на стол. Я сосредоточилась.
– Вы как, не очень стеснительная? – поинтересовалась она.
– Нет.
– Но я все-таки дверь закрою. Тут обычно народ не ходит, но мало ли что?
Она заперла дверь, отчего мне стало неуютно. Снова уселась на стол.
– Итак, монолог Офелии? – улыбнулась она мне ободряюще. – Не бойтесь. Все будет в порядке. Не пройдете на Офелию, мы для вас найдем другую роль.
Она посмотрела на меня как-то странно. Не оценивающе, нет. А как-то сладострастно. И даже слегка облизала язычком губки.
«Блин, – подумала я. – Вот только лесби мне и не хватало!» А Ирина, похоже, придерживалась именно этой ориентации. Не потому ли она и была «первым этапом» отбора? Ведь наивные дурочки наверняка расслаблялись, увидев дамочку, да еще и почти ровесницу. Хотя сейчас, приглядевшись, я поняла, что на самом деле Ирина куда старше. Более того – она даже старше меня!
Просто регулярные походы к косметологу. Хороший макияж. Звонкий голосок. И вот вам: вместо тридцатилетней прекрасной дамы… Дама?!
Дама… Варька тут точно была! Она тут была! Поэтому отступать мне нельзя. Я уже не сомневалась, что Варька встречалась с Ириной. И мне надо понять, куда эта любительница бихевиористики рванула потом, где она сейчас. И все ли с ней в порядке?..
«…разумеется, дураков всегда хватает, – продолжила мисс Марпл. – А дурак не сможет скрыть свое преступление так, чтобы о нем никто не узнал, как бы ни старался».
Не знаю, почему мне это пришло в голову. Я знала, что они не сумеют скрыть свои преступления. Я очень надеялась, что смогу их обыграть! План родился в моей голове моментально. Я знала, что рискую отчаянно – уже не только собой, но и маленькой дурехой, которая натворила глупостей и которую мне надо было теперь как-то отыскать. Я уже не сомневалась, что Варька была здесь, и была уверена, что она сейчас в их руках. Я не знала, как она додумалась, что их логово – здесь. Как она узнала адрес?! Я даже не могла понять, почему она все-таки не доехала до моего дома. Почему? Но сейчас мне было не до того. Я знала, что времени у меня почти нет.
Я начала игру. Изображая, по мере возможности, полнейшую невинность, я начала читать монолог Офелии. Честно говоря, я ужасно боялась, что мои более чем скромные познания относительно текстов Шекспира меня подведут. «Лучше бы я читала Китса», – мрачно подумала я.
За последнее время Китса я узнала лучше, и он стал мне ближе. Хотя… В конце концов, они погубили одну Офелию, так пусть получат по полной от другой! Не все Офелии на свете такие уж беззащитные! Некоторые вроде меня любят сами поиграть с добычей.
«Но есть немало людей, которые совсем не дураки, и мне становится страшно, когда я думаю о том, на что способны люди, не имеющие твердых нравственных принципов…»
Вторая часть высказывания мисс Марпл сейчас меня мало занимала. Для того, подумала я, чтобы противостоять вот таким «не-дуракам», есть люди, у которых тоже не очень-то хорошо обстоят дела с моральными принципами. Потому что они вполне могут защитить не только самих себя, но и противостоять вот этим, которые «не-дураки».
– Легко, светло и весело хрустит на зубах… нарядная Офелия текла через край; змеиный яд; малиновый яд; резиновый трамвайчик… оцинкованный мая… Просроченный билетик на повторный сеанс, – пробормотала я, вспомнив известную песенку Янки Дягилевой.
Почти реально увидев, как Аська садится в трамвай и едет сюда. Едет сюда, еще не зная, что скоро ее не будет в живых и путь к белым цветам, скрывшим ее тело, начнется именно отсюда…
– Что? – спросила Ирина. – Оля, вы вроде бы собирались прочитать что-то из «Гамлета»? Монолог Офелии?
– У нее не было монологов, – сказала я, – она была немногословна.
– Ну, прочитайте хоть что-то, – сказала она. – В том же духе.
Я подумала – и начала.
Ту самую песенку.
Влюбленная Офелия плыла себе вдаль.
Сияла ночь, звенела земля.
Стремительно спешили, никого не таясь,
Часы в свою нелепую смешную страну.
Послушная Офелия плыла на восток.
Чудесный плен, гранитный восторг,
Лимонная тропинка в апельсиновый лес.
Невидимый лифт на запредельный этаж;
Далекая Офелия смеялась во сне:
Усталый бес, ракитовый куст
Дареные лошадки разбрелись на заре
На все четыре стороны – попробуй поймай.
Ирина вела себя очень странно. Она подошла ко мне почти неслышно – сзади. Ее руки коснулись моих плеч. Я слегка напряглась.
– Тихо, малышка, – засмеялась Ирина. – Тебе будет хорошо. Ты этого никогда не пробовала?
Ее руки скользнули ниже… Она словно бы утешала меня – шептала, что мне это непременно понравится.
«Вот дура, – подумала я. – Полная дура! Интересно, все лесбиянки – такие дуры? Или только эта?»
Дождавшись, когда она окончательно войдет в раж, я умелым движением развернулась, схватила ее за изрядно расшалившуюся ручонку и резко заломила ее за спину. Коленом добавила ей спереди.
– Что ты делаешь?! – взвизгнула она.
– Я – гомофобка, – мрачно сообщила я. – Поклонница традиционных ценностей.
– Так могла бы просто ска-а-а-азать, – проныла поверженная содомитка.
– А мне так было неинтересно, – сообщила я. – И мне нужны кое-какие сведения. Тут была девочка. Маленькая девочка.
– Не было тут никаких девочек, – провыла она. – Тут строго, только с восемнадцати лет!
– Нет, ты меня, похоже, не поняла, – вздохнула я, делая захват сильнее.
Бедная дама застонала.
– Пусти! – закричала она.
– Сначала поговорим о двух девочках, – усмехнулась я холодно. – Об одной, которая пришла сюда сегодня и которую вы куда-то девали. И о второй девочке – по имени Ася, которую убил кто-то из ваших.
– Асю? – Она явно была удивлена. – А кто бы мог ее тронуть, Асю? Она же была… любовницей нашего главного…
