И они были одно другого лучше! Потому что он наговаривал их с выражением. И ему это понравилось даже больше, чем черные буквы на белой бумаге. В том исполнении не было его души. А вот его голос – чувственный, порой страдальческий – все менял.
Телефон ему в больницу принесла Римма Федоровна. Она присутствовала при осмотре квартиры полицией. По его просьбе, вместе с участковым сняла пломбу с квартиры. И носила теперь Воронкову то, что он просил.
Телефон он запросил сразу. Римма Федоровна, попытавшись возразить с целью сохранения его покоя, получила от него жесточайшую отповедь. И возражать больше не пыталась. Зато пробовала сделать кое-что похуже!
Сергей Сергеевич не сразу понял, с чем связаны ее ежедневные визиты с невозможными переодеваниями в новые платья и всякий раз вычурными прическами. Делал дежурные комплименты и тут же переключался на какие-нибудь деловые новости. Римму Федоровну, понятно, это не очень устраивало. И она вдруг принималась поправлять ему то подушку, то одеяло. Поить без особой надобности. И всякий раз при этом пыталась излишне наклониться, демонстрируя морщинистую кожу на груди и родинки на толстой шее.
И ее духи…
Они были такими сладкими, такими навязчивыми, что Воронкову казалось, что он весь пропитался этим отвратительным запахом. И постельное белье, и стены больничной палаты – от всего воняло ее духами.
– Если она еще раз так сделает, – поморщился он как-то, жалуясь медсестре, – я выгоню ее!
– Женщина к вам неровно дышит, Сергей Сергеевич, – лукаво улыбнулась девушка, колдуя с капельницей. – Мне кажется, она в вас влюблена.
– Еще чего! – фыркнул он, настойчиво стирая из памяти тот момент, в который его застал убийца.
А застал тот его как раз за сборами на свиданье с Риммой Федоровной! Воронков перебирал одежду в своем шкафу, пытаясь вырядиться помоднее и поэлегантнее. Но тогда он был крайне зол на Варвару, которая влезла в ящик его стола и прочитала его стихи.
Зачем она туда полезла? Она обыскивала его дом? С какой целью? Мошенница! Соучастница бандитской группировки! Все ее заверения о том, что она попала в скверную ситуацию из-за своей доверчивости, – вранье.
Разочарование в женщине, которую он боготворил, стало для него таким ударом, таким потрясением, что он на какое-то время даже ее возненавидел. И готов был броситься за утешением к Римме Федоровне – со всех сторон положительной, надежной, как скала.
Но уже на третий день госпитализации Сергей Сергеевич Воронков принялся тосковать по Варваре Царевой. На четвертый начал искать оправдания ее действиям. А на пятый готов был в бинтах и повязках броситься на ее поиски.
Римму Федоровну на тот момент он уже не мог видеть. И бульонами ее давился. И от ее пирогов у него приключалась изжога.
Одним словом, он жаждал очутиться дома. Подальше от уколов и капельниц, а заодно и от Риммы Федоровны. Уж дома-то он не позволит ей все время находиться рядом. Он ей просто-напросто не станет открывать дверь.
А что касается Варвары Царевой…
Он попытается найти ее. Самостоятельно, без всякой посторонней помощи. Полиции ничего не скажет. Римме Федоровне – тем более. А где искать, Сергей Сергеевич приблизительно догадывался. Когда Варвара уходила из его дома, она вызвала такси. Не в его квартире, нет. За его дверью. А он просто услышал.
Ну хорошо, хорошо! Он намеренно подслушивал. Ему было страшно интересно, куда она поедет. И, отчетливо услышав адрес пункта назначения, он удивился. Это не был ее домашний адрес. Варвара рассказывала, где живет. Он снова на нее разозлился, решив, что она едет к какому-нибудь своему любовнику. И постарался забыть обо всем.
Теперь Сергей Сергеевич понял, что не забыл. Ни Варвару – самую прекрасную и несчастную женщину, которую ему довелось повстречать в своей жизни. Ни адрес, который она назвала таксисту. Он все помнил…
В коридоре раздались шаги Риммы Федоровны. О, он ни с чьими другими их перепутать не мог. Римма Федоровна цокала старомодными набойками на туфлях, как полковая лошадь. Даже через бахилы цокала! Вот она дошла до стола дежурной медсестры, отчетливо поздоровалась. И по ее просьбе показала пакет с продуктами, которые регулярно ему таскала.
– Проходите, все в порядке, – услышал Воронков разрешение медицинской сестры.
Значит, через минуту его навязчивая соседка войдет в его палату.
Решение возникло мгновенно. Сергей Сергеевич повернулся на кровати спиной к двери. Положил руку так, чтобы ладонь прикрывала глаза и его подрагивающие веки его не выдали. И притворился спящим.
– А вот и я! Доброе утро! – заорала Римма Федоровна привычно, вваливаясь в палату. Может, и нормально она здоровалась и входила, а не вваливалась, просто ему так хотелось о ней так думать, так ее слышать. Теперь…
Тут же ойкнула, обо что-то споткнулась, пошуршала пакетами, пристраивая их на тумбочке. И пошла с осмотром.
Уж как она старалась! И так зайдет и эдак. И наклонялась, пытаясь заглянуть под его ладонь. Ничего у нее не вышло. Не получилось у нее привлечь внимание, разбудить его осторожно и уличить его в симуляции не вышло тоже. А вот он еле сдержался, чтобы не чихнуть. Ее духи сводили с ума весь его организм.
– Как жаль, что вы спите, Сергей Сергеевич, – прошептала она недовольно.
И вместо того чтобы уйти, уселась на стул возле окна, пробормотав, что она терпеливая, она подождет.
Минут пять ничего не происходило. Воронков Сергей Сергеевич так увлекся, что в самом деле начал дремать. А потом ей кто-то позвонил.
– Да, дорогая. Да, в больнице, – прошептала громко Римма Федоровна.
Недолго молчала, слушая позвонившего. А потом со вздохом проговорила:
– Сергей Сергеевич спит. Хотя странно. Он в это время всегда бодрствует… Да, возможно, поменяли какой-нибудь препарат… Да, им виднее…
Римма Федоровна встала со стула и тяжелой поступью направилась к двери. Видимо, решив продолжить разговор в коридоре, чтобы не мешать его сну. Он был и рад. Но до тех пор, пока она не произнесла заветные слова.
– Эта сучка снова появилась в нашем дворе. Да, да, та самая, которую он поселил у себя и из-за которой очутился на больничной койке. Едва не погиб! – Она даже всхлипнула. – Как представлю, что его убили бы!
Сергей Сергеевич готов был схватить ее за подол яркого платья. Ему удалось подсмотреть, когда она усаживалась на стул. Сегодня Римма Федоровна была в изумрудном бархате.
Выйти в коридор ей помешал начавшийся обход. В коридоре сделалось довольно шумно.
– Обход начался, дорогая. Выйти в коридор не могу, – тем же громким шепотом оповестила свою подругу Римма Федоровна.
Она отошла в дальний угол палаты, вжалась там в стену и продолжила сплетничать.
– Ни стыда ни совести! – гневно шипела его соседка в телефон. – Из-за нее человек пострадал! Едва жизни не лишился, а она снова заявилась!.. Что? Позвонить в полицию? Ну-у… Это мне не пришло в голову, если честно. И если еще честнее, то я не хочу влезать в эти грязные разборки. Хотя полиция и намекала на что-то другое, я все равно думаю, что это банальный любовный треугольник: он, она и обманутый муж. Что?.. Нет, думаю, еще не нашли. Но Сергей Сергеевич его хорошо запомнил. С его слов даже был составлен фоторобот, да… Вот именно! Если бы это был бандит, а не муж-рогоносец, уже давно бы явились сюда – в больницу, доделать начатое. Охраны-то у палаты никакой нет…
Справедливости ради стоило заметить, Римма Федоровна рассуждала здраво. Бандиты просто так не отвязались бы от него. Они точно снова послали бы киллера по его душу. А так – никого. Ни бандитов, ни охраны. Зато Варвара вдруг по двору гуляет. Зачем? Почему?
Дверь палаты широко распахнулась. Вошел завотделением в сопровождении медсестер и интернов. Римме Федоровне пришлось убраться. Уходила она с великой неохотой, напоследок все же поцеловав его в щеку. И он все же чихнул. Хорошо, что она успела уже выйти из палаты.
– Как наши дела, Сергей Сергеевич? – задал дежурный вопрос завотделением, привычно осматривая его глаза, меряя пульс и сверяя записи в медкарте.
– Все отлично. Домой хочу.
– О как! Вам так у нас не нравится? Плохо кормят? Медсестры домогаются? – принялся доктор привычно шутить.
