Ознакомительная версия.
Джексон взирал на нее без тени мысли.
— Представления не имею.
— Ну, сейчас пока рано, — бодро сказала она. — Кто-нибудь непременно придет и вас узнает.
Очень странно находиться среди последствий катастрофы, о которой ничего не помнишь. Не помнишь, как поезд сошел с рельсов, не помнишь вообще ничего. Чистый лист бумаги, циферблат без стрелок. Теперь он жалел, что клеймил себя так скудно. Надо было вытатуировать имя, звание и номер, не только группу крови.
— Я своей кошке чип вставила, — поделилась медсестра. — На душе теперь легче.
— Я умер, — сказал он новому врачу.
— Ненадолго, — ответила она, будто отмахнулась: мол, вот если бы подольше — это бы произвело на нее впечатление. Доктор Фостер, женщина, которая сообщить свое имя не пожелала.
— Но, технически говоря… — сказал он. Слабость не позволяла спорить.
Она вздохнула так, будто пациенты целыми днями с нею собачатся, живы они или мертвы.
— Да. Технически говоря, умерли, — согласилась она. — Очень ненадолго.
У него началась новая жизнь. Сколько уже недель?
— Да восемнадцать часов, — сказала новая врачиха.
Он успел смотаться в ад и обратно (или, может, в рай и обратно) — и суток не прошло. Ничего себе. А когда его отпустят домой?
— Например, когда вы вспомните, где живете? — предложила доктор Фостер.
— Логично, — сказал Джексон.
Он уснул. Вот чем он занимался. Он спал. Проспал многие годы. Когда проснулся, ему снова рассказали про катастрофу. Медсестра предъявила газету. «МЯСОРУБКА» — писали на первой полосе. Он не помнил, что это такое. Какой-то механизм, но вряд ли автомобильный. Вот автомобили ему нравились. Он Эндрю Декер, который любит автомобили, но ехал поездом в неизвестном направлении. Ни билета, ни телефона, никаких признаков его жизни. Никто не заметил, что он уехал и не вернулся.
— А теперь сколько он уже здесь?
— Двадцать часов, — сказала доктор Фостер.
Реджи Дич, девочка-детектив
— Я тут подумала, надо с собакой погулять.
— С собакой?
— Сейди.
Говорил мистер Траппер хрипло. Небритый, усталый. (По утрам — вылитый медведь.) От него несло сигаретами, хотя он якобы «сто лет назад» бросил. На кухне уже кавардак. Видимо, мистер Траппер так и будет Реджи в дверях держать, а внутрь не пригласит. На буфете — полбутылки виски.
— Здесь правит, холостяк, — сказал мистер Траппер и хмыкнул. — Кот из дома — псина в пляс.
На большом кухонном столе — две пустые кружки, на одной пятно губной помады, бледно-коралловой, доктор Траппер такой не пользуется. Это тоже правление холостяка?
— Доктор Траппер обычно водит Сейди гулять, — сказала Реджи, — и я подумала, я могу ее выгуливать, пока доктор Траппер у тети. У тети Агнес.
Мистер Траппер тер щетину на подбородке, словно ему не удавалось припомнить, кто Реджи такая. А вот Сейди вспомнила без проблем — она возникла подле мистера Траппера и, увидев Реджи, завиляла хвостом, хоть и не слишком бодро.
— Вы говорили с доктором Траппер после ее отъезда?
— Конечно говорил.
— Как вы с ней говорили?
— В смысле — как? — нахмурился мистер Траппер. — По телефону, естественно.
— По ее мобильному?
— Да. По ее мобильному.
— Но я звонила доктору Траппер на ее мобильный, и там никто не отвечает.
— Ну, она, вероятно, очень занята.
— С тетей?
— Да, с тетей.
— С тетей Агнес? В Хозе?
— Да и да. Реджи, я с ней говорил. У нее все хорошо. Она не хочет, чтоб ее беспокоили.
— Беспокоили?
— Что у тебя на лбу? — сменил тему мистер Траппер. — Смотреть страшно.
Реджи опасливо пощупала синяк — привет от душевого поддона.
— Не смотрела, куда шла, — сказала она.
Сейди нетерпеливо заскулила. Она услышала слово «гулять», но с тех пор прозвучало много разных слов, а ничего не произошло.
— У вас же наверняка нет времени гулять с Сейди, — сказала Реджи. — Дел полно и все такое.
Мистер Траппер посмотрел на собаку, будто ждал, что она ответит за него, и пожал плечами:
— Ага, ладно, хорошо, тогда давай. — Что даже для глезги несколько перебор, если хочешь сказать просто «да».
— Можно мне телефон тети доктора Траппер?
— Нет.
— Почему? — спросила Реджи.
— Потому что тете нужен отдых и покой.
— Можно сумку оставить?
— Сумку? — переспросил мистер Траппер, будто не видел громадную сумку «Топ-Шоп», которую Реджи приволокла с собой.
Она села в автобус до центра, а там подоила свой счет в «Топ-Шопе». Из квартиры в Горги она бежала в чем была (в одежде мисс Макдональд, как это ни прискорбно) и не собиралась возвращаться за одеждой, которая лежала грудой в спальне и подозрительно пахла. Реджи вообще не собиралась туда возвращаться. Жалко только, что погублены книги и конспекты к экзаменам.
В «Топ-Шопе» она купила две пары джинсов, две футболки, два свитера, шесть пар трусов и носков, два бюстгальтера, пару кроссовок, куртку, шарф, шапку и перчатки. («Расчетливая нагота — это не для нас», — смеялась доктор Траппер, глядя, как Реджи, собираясь домой, натягивает зимнюю одежду слой за слоем.) Реджи никогда не покупала столько тряпок сразу — разве только они с мамулей пытались по списку невероятной длины закупать форму для уродской шикарной школы. В «Топ-Шопе» как будто собираешь приданое новорожденному или невесте — приятно старомодное слово, приданое, обозначает начало новой жизни. Шансов, впрочем, мало.
В примерочной «Топ-Шопа» Реджи надела все новое, а шмотки мисс Макдональд выкинула на улице в контейнер для строительного мусора. Жестоко. Мисс Макдональд тихонько лежала в морге, никому не нужная, как и ее одежда.
Реджи доехала на автобусе до больницы, представилась в регистратуре (снова спросила о Джексоне Броуди, но о нем по-прежнему не было записей), а потом очень любезная молодая полька («из Гданьска») забрала ее и отвела туда, где на мисс Макдональд можно было посмотреть через стекло. Комната с видом.[98] Как будто живая картина или спектакль в очень камерном театре. Мисс Макдональд открыли лицо, и Реджи сказала:
— Да, это она.
Лицо в синяках, распухшее, но не так страшно, как Реджи опасалась. Лучше не думать, в каком состоянии мисс Макдональд под простыней. Вряд ли целая.
Наверное, старую учительницу и ее синий «саксо» криминалисты будут исследовать вдоль и поперек. Ночью сержант Уайзмен записал номер мобильника Реджи, сказал, что с ней свяжутся, когда тело «выпустят». Реджи хотела было ответить, что она тут ни при чем, но это невежливо — обстоятельства не располагают, мясорубка и все такое. Ну и вообще, ей всего шестнадцать. Формально, может, и взрослая, но по сути ребенок. Нельзя на человека, который еще почти ребенок, сваливать ответственность за мертвое тело. Правда ведь?
В жизни Реджи это было уже третье мертвое тело. Мисс Макдональд, мамуля и давешний солдат. Если считать Банджо — четвертое. Многовато впечатлений для ее возраста.
Она опознала труп, ее квартиру разгромили, ей угрожали злобные придурки, а еще даже обедать не пора. Реджи надеялась, что остаток дня выдастся поспокойнее.
— Нет, — сказал мистер Траппер.
— Что — нет?
— Нет, сумку оставить нельзя. Мне надо уйти.
— У меня есть ключ.
— Ну конечно. — Мистер Траппер вздохнул, будто, невыносимо страдая, признавал поражение в затянувшемся споре. — Ладно. Давай сумку, я принесу поводок.
Он взял сумку и бесцеремонно уронил на пол возле раковины, потом отцепил поводок за дверью и отдал Реджи. Сейди в восторге проскакала мимо, словно ее из тюрьмы выпустили.
— А кстати, мистер Т., — храбро сказала Реджи (тыча в медведя палкой). — Сегодня четверг. Доктор Траппер мне платит по четвергам.
— М-да? — сказал мистер Траппер. Улыбнулся ей — обаятельная улыбка, сразу чувствуется, что ты особенная, — вынул бумажник из заднего кармана джинсов и, не считая, отщипнул тонкую стопочку банкнот. — Все сразу не трать, — хохотнул он, точно карманные деньги вручал, а не плату за прекрасную работу. — Оставь чуток одежды в магазине, договорились?
— Очень смешно, мистер Т. Спасибо.
Без толку говорить, что шопогольный припадок случился у Реджи потому, что два клоуна уничтожили ее дом и одежду. Трапперы в таком мире не живут. Да и Реджи в нем жить не хотела.
Когда мистер Траппер ушел в дом и захлопнул дверь, Реджи пересчитала деньги. Вдвое меньше, чем платила доктор Траппер.
У Сейди в гараже стояла корзина с игрушками — мячи, резиновые кости и кольца и еще старый плюшевый медведь.
— Пойдем, Сейди, возьмем тебе мячик, — сказала Реджи, и от радости при слове «мячик» Сейди тихонько гавкнула.
Ознакомительная версия.
