Мишель Бюсси - Самолет без нее

Почему-то считается, что частные сыщики терпеть не могут дел о супружеской неверности и занимаются ими скрепя сердце, исключительно чтобы не подохнуть с голоду. Чушь собачья! Если хотите знать, возможность влезть в чужую личную жизнь — это одна из самых привлекательных сторон работы детектива…

Мне не стоило большого труда установить, что Александр де Карвиль отнюдь не являл собой образец добродетели. И это еще мягко сказано. Впрочем, я подозревал нечто подобное… Представьте себя на месте молодого мужика, имеющего власть и деньги и попадающего в страну с тысячелетней традицией многоженства, при том что ваша собственная супруга сидит дома с детьми в пятистах километрах от места вашей работы… Шаг за шагом мне удалось установить с полдюжины любовных увлечений красавчика Александра. Как ни странно, но женщины гораздо легче признаются в связи с человеком, которого уже нет в живых, — особенно, если жена бывшего любовника тоже переселилась в мир иной.

Человеческие чувства — вообще штука удивительная.

Александр де Карвиль использовал классические приемы, например, трахал секретаршу на стеклянном столе в стамбульском офисе компании в квартале Йеникапы. Я видел и то и другое — в смысле, и секретаршу, и стол. В обоих случаях — холодная элегантность. Кроме того, в течение трех месяцев он тусовался с заводной девчонкой-турчанкой, хорошо, если совершеннолетней, которая обожала прогуливаться по Галатскому кварталу в юбчонке, едва прикрывающей задницу, и с оголенным пупком, несмотря на инквизиторские взгляды замотанных в черные платки теток. Она таскала его по ночным клубам. Я разыскал ее. Она вышла замуж и родила двоих детей. Хиджаб еще не надела, но мини-юбку спрятала подальше. Щадя вас, пропущу бесчисленные приключения в хамамах, танец живота и прочие забавы, включая знакомство с полупрофессионалками. Судя по полученным мною данным, его более или менее постоянной любовницей была некая Полина Кольбер — француженка и то что называется «самостоятельная женщина». Она возглавляла отдел продаж в компании «Тотал» и, если верить ее словам, была последней, с кем Александр де Карвиль занимался любовью, — 22 декабря 1980 года, то есть в день отлета на родину аэробусом 5403. Мысль о том, что она заставила несколько раз подряд кончить мужчину, который меньше чем через сутки заживо сгорел в самолете, до сих пор ее возбуждала, призналась мне Полина Кольбер. Сексуальные таланты Александра она оценивала как выдающиеся и без тени стыда рассказала, что однажды отсосала ему прямо во дворце Топкапы, под носом у охраны. На лицо девица показалась мне не особенно привлекательной, зато фигура у нее была что надо. У меня даже сложилось впечатление, что, прояви я настойчивость, она с удовольствием внесла бы в список своих охотничьих трофеев частного детектива. Но мне не слишком нравится ощущать себя дичью.

Итак, первый вопрос, возникший у меня в связи со всем этим: была ли Вероника де Карвиль в курсе любовных похождений своего мужа?

Скорее всего да — в обратное мне верилось с трудом. Отсюда следующий вопрос: платила ли она ему той же монетой? Прямых доказательств ее измен я не нашел. Вроде бы Вероника не отличалась особенно веселым характером, жила замкнуто, занималась дочерьми — сначала Мальвиной, а потом и Лизой-Розой… Гостей она принимала редко. Я попытался подробнее изучить ее окружение с целью выявить ее потенциального любовника и возможного отца Лизы-Розы. Там был сын садовника — молодой и красивый, как бог, парень, который прохаживался под окнами Вероники с обнаженным торсом… На такого вполне могла клюнуть разочарованная в семейной жизни француженка, с замиранием сердца читавшая «Любовника леди Чаттерлей», но… Парень наотрез отрицал, что крутил с хозяйкой шуры-муры. К тому же у него были черные, как маслины, глаза, не устраивавшие меня с точки зрения генетики.

Я сосредоточил усилия на поиске голубоглазых мужчин в окрестностях виллы Карвилей в Джейхане. Таковых оказалось раз-два и обчелся. Точнее говоря, я нашел троих. Наиболее перспективно выглядел смазливый немец, державший пункт проката водных велосипедов. Я его сфотографировал, чтобы потом на протяжении долгих лет изучать снимок, надеясь обнаружить в его лице черты сходства с подраставшей Лили. Как в игре «Найди десять отличий». Только мне приходилось искать общие признаки. К сегодняшнему дню я не нашел ни одного. Что ж, тем лучше! Мне совсем не улыбалось объяснять Матильде де Карвиль, что она заплатила мне бешеную кучу бабок ради того, чтобы узнать: да, Лиза-Роза выжила в авиакатастрофе, но она ей не внучка, она дочь не Карвиля, а сурового тевтона, покорителя водных велосипедов!

Между тем сумма вознаграждения за браслет выросла во французских газетах до сорока пяти тысяч франков, но ни одна рыбка так и не схватила приманку. Даже жуликов наподобие турецкого любителя фотомонтажей на горизонте не наблюдалось. С другой стороны, подделать золотой браслет с клеймом фирмы «Турнер» не так уж просто, что правда, то правда…

В рамках стратегии «не упускать ни одного следа», я продолжал дергать Назыма. Глотнув чаю и выпустив пару клубов дыма, я говорил:

— Назым! А что, если крушение аэробуса 5403 было подстроено?

Дело было в полдень. В кафе «Дез Анж» толпились турки при галстуках, глушившие ракию в час молитвы. Назым аж подпрыгнул, чуть не опрокинув поднос, протягиваемый официантом.

— К чему ты клонишь, Кредуль?

— Смотри сам… Если разобраться, точные причины авиакатастрофы на горе Мон-Террибль так и не были установлены. Пурга, некомпетентность пилота… Как-то это все хило выглядит. Почему бы не предположить, что на самом деле все было не так?

— А как? Давай рассказывай. Интересно послушать.

— Ну, например, покушение. Допустим, самолет захватили террористы.

У Назыма затрепетали усы.

— И на кого же они покушались? На Карвилей?

— А почему нет? Цель нападения — уничтожить единственного наследника империи Карвилей. Заметь, это звучит не так уж глупо. Александр разрабатывал рискованный проект — сооружение нефтепровода Баку-Тбилиси-Джейхан, часть которого предполагалось протянуть через Курдистан. Пока Александр вел переговоры с турецким правительством, боевики РПК[6] устроили на территории страны не один теракт.

Назым расхохотался:

— Курды! Скажешь тоже! Вам, европейцам, повсюду мерещатся террористы. Курды! Шайка крестьян, способных разве что…

— Назым, я серьезно. Рабочей партии Курдистана могло не понравиться, и очень сильно не понравиться, что черное золото потечет через их владения, а им с того не будет никакого проку. Еще меньше им понравилось бы, если бы бульдозеры Карвилей нагрянули на их земли под защитой танков турецкой армии…

— Хорошо, Кредуль, допустим, это так и есть, но взрывать самолет только потому, что в нем летит сын Карвиля?.. Тем более, что по существу его смерть ничего не изменила.

— А может, тут замешан промышленный шпионаж? Например, Лизу-Розу похитили накануне вылета… Или в самолет на места, зарезервированные для Карвилей, сели их двойники, потому что Александру стало известно о готовящемся покушении…

Назым заржал в голос, хлопнул меня по спине и заказал еще две рюмки ракии. Всю ночь мы смотрели, как через бухту Золотой Рог плывут корабли, и обсуждали наше дело. Если подумать, это был самый лучший период во всем расследовании. Его первые месяцы. Проведенные в Турции. Мои самые приятные воспоминания. Позже, после лета 1982 года, поездки в Турцию стали реже.

Тем не менее 7 ноября 1982 года я уже две недели как был в Турции. Новость я узнал через три дня от Назыма. Матильде де Карвиль не хватило ума поставить меня в известность. С Пьером и Николь Витраль произошел несчастный случай. В Летрепоре, незадолго до рассвета, в ночь с субботы на воскресенье. Пьер скончался. Николь в тяжелом состоянии отправили в больницу.

Отсюда, из Стамбула, версия о несчастном случае выглядела неправдоподобной.

Что заставляло меня так думать — профессиональная испорченность или интуиция? Сидя у себя в номере отеля «Аскок», я вдруг испугался. Это был ужасный и очень сильный страх. В первый раз за все время я осознал, что, продолжая работать над делом Карвилей, теряю годы жизни. А кто знает, сколько мне их осталось?

И все же я не бросил расследование.

2 октября 1998 г., 11.52.

«Насьон».

Марк поднял глаза. Спина у него взмокла от пота.

Здесь он должен сделать пересадку на скоростную подземку.

Марк вышел на платформу с тетрадью в руке. Он задыхался. Добравшись до ближайшей лавки, он сел, закрыл тетрадь и открыл рюкзак. В ушах стоял звон.

7 ноября 1982 года…

Ему никогда не забыть тот день. Эта дата навсегда осталась впечатанной в его память — он читал и перечитывал составляющие ее цифры и буквы, выбитые на могильном камне деда, просто потому, что не знал, чем еще заняться, пока бабушка плачет. Она ходила на кладбище каждый день. В те дни, когда в школе не было занятий, Марк ходил с ней, толкая перед собой коляску с Лили. Кладбище располагалось далеко, надо было долго идти вдоль берега, и всю дорогу Николь беспрестанно кашляла.