Карие глаза Люси расширились от удивления.
— На самом деле я совсем не была обижена на тебя, Майкл. Мне просто хотелось доказать тебе, что я…
— Я отправляюсь в Палм Бич и нуждаюсь в респектабельной спутнице,— объявил детектив. Его улыбка стала еще шире, когда он доверительно сообщил Люси.— Думаю, что сегодня она будет одета…
— В Палм Бич? Подожди немного, Майкл. В таком случае мне надо надеть мою шляпку,— объявила мисс Гамильтон.
Майкл Шейн и его секретарь остановились перекусить у небольшого приморского ресторанчика в Голливуде. За время поездки от Майами детектив рассказал Люси о событиях последних суток, пытаясь одновременно привести в порядок собственные мысли. Люси старалась не прерывать его, и только когда они оказались за маленьким столиком в каких-нибудь пятидесяти футах от набегающих на берег волн океана, она впервые рискнула высказать свое суждение.
— Мне кажется, Майкл, что тебе следовало сконцентрировать свое внимание на выяснении судьбы миссис Дэвис. Не забывай, что смерть мистера Бреуера никак не затрагивает тебя.
— Не совсем так, Люси. В конце концов это мне пришла в голову мысль обратиться к Блэку и тем самым помочь Годфри обеспечить себе алиби,— напомнил детектив,— правда только в том случае, если покойник все-таки окажется Бреуером, а умозаключения Гибсона справедливыми.
— Но твой клиент — миссис Дэвис,— Люси нахмурилась, и на ее лице появилось озабоченное выражение.— Мне она понравилась, Майкл. На меня произвела большое впечатление ее решимость защитить своих друзей, в том числе Юлию, и то, что она нисколько не была шокирована тем, что девушка танцевала перед публикой в обнаженном виде. Если что-нибудь случится с ней, это будет на нашей совести, Майкл.
— Полностью согласен с тобой, дорогая,— детектив мрачно покачал головой.— К сожалению, у меня есть все основания опасаться, что это уже произошло. В противном случае она попыталась бы связаться со мной. Но как только мы увидим дочку Лэнсдоунов, нам станет доподлинно известно, какая часть истории миссис Дэвис была правдой.
Люси выглядела удивленной и обеспокоенной.
— Но почему ты до сих пор сомневался в ней, Майкл?
— Если все-таки выяснится, что Юлия Лэнсдоун не имеет к Доринде никакого отношения, тогда вся история миссис Дэвис окажется вымыслом от первого до последнего слова. Вспомни, как она уверяла меня, что успела побывать в «Ля Рома» и узнала в обнаженной танцовщице дочь своей старой подруги.
— А я верю каждому ее слову,— стояла на своем Люси.— Не забывай, что через коммутатор я тоже слышала ее рассказ, и у меня создалось впечатление, что она была предельно искренна.
— Может быть…
Шейн сердито массировал свое ухо, пока официант убирал со стола тарелки. Лишь когда на столе появился кофе с коньяком, он попробовал взять реванш.
— Пойми меня правильно, Люси. Я и сам думаю, что Юлия и Доринда — одно и то же лицо. Я готов допустить, что она и впрямь была слишком напугана, чтобы контролировать свои поступки и, спустившись по пожарной лестнице, неожиданно решила вернуться в Палм Бич, рассчитывая тем самым убедить полицию, что она вообще не отлучалась оттуда… Но я по-прежнему не могу понять, почему после своего бегства она не попыталась связаться со мной и по-человечески рассказать мне, что произошло,— закончил Шейн с отвращением.
— Я поняла наконец,— воскликнула Люси,— почему сегодня утром ты приставал ко мне с вопросами о миссис Дэвис и мистере Бреуере. Тогда ты еще не знал, кто из партнеров был другом судьи Лэнсдоуна. Правда, Майкл?
Шейн машинально кивнул головой, добавляя коньяк в чашечку дымящегося кофе. Подумав еще немного, Люси попыталась развить свою мысль.
— А как ты думаешь, не мог ли Годфри переслать миссис Дэвис анонимное письмо с фотографией Доринды?
Шейн поднял голову и удивленно взглянул на своего секретаря.
— Годфри — шантажист? Друг судьи?
— Я не обвиняю его, Майкл. Я просто только что припомнила твои собственные слова, обращенные к миссис Дэвис: «Как вы думаете: это угроза? Или дружеский жест человека, полагающего, что родители должны знать правду о поведении дочери?»
— Кажется, я говорил нечто подобное… Анонимное письмо было подписано «Друг». В нем была всего одна фраза: «Как вы думаете, такая реклама может помочь отцу Юлии?» Естественно, что эти слова можно толковать по-разному.
— Так что же тогда тебе непонятно? Годфри вполне подходит под одну из этих категорий. По твоим словам он был один из тех людей, которые любят посещать заведения типа «Ля Рома». Он мог узнать в Доринде дочь старого друга и, вполне естественно, попытался известить о случившемся семью девушки.
Шейн нахмурился.
— Более естественным для друга семьи было бы частным образом поставить в известность ее отца,— возразил он, делая глоток кофе.
— Я не согласна с тобой, Майкл. Вспомни, с какой настойчивостью миссис Дэвис убеждала тебя, что судья ни в коем случае не должен знать об этом досадном эпизоде. Мне кажется, что женщины способны более трезво, нежели мужчины, оценить подобную ситуацию,— добавила она непринужденно.— Мужчина легко может впасть в ярость, отказать дочери от дома, да мало ли что! Но любая мать поступила бы в точности, как миссис Лэнсдоун. Она сначала постаралась бы трезво оценить ситуацию, а затем предпринять все необходимые шаги.
— Бог мой, Люси,— сказал Шейн с уважением,— на этот раз, похоже, ты попала в самое яблочко. Все это время я исходил из предположения, что Рики Моран планировал шантажировать Лэнсдоунов и поэтому мог попытаться устранить и миссис Дэвис после того, как она побывала у меня в конторе. Что, впрочем, он и так мог сделать,— продолжал размышлять вслух Шейн,— даже если сам не посылал анонимного письма и ничего не знал о его существовании. Я предполагал, что, узнав о посещении миссис Дэвис «Ля Рома» и ее попытке встретиться с Дориндой, он решил предупредить ее дальнейшие действия… О'кей, ангелочек, давай продолжим наше путешествие в Палм Бич и покончим с одним делом, прежде чем начнем строить новые гипотезы.
Шейн резко поднялся и бросил на стол купюру, которая с лихвой покрывала счет за завтрак, включая и щедрые чаевые официанту.
Резиденция Коннауфов представляла собой скромное строение, сложенное из глыб дикого камня в центре незамысловатого садика. Шейн припарковал автомобиль перед воротами, после чего вместе с Люси прошел к портику с колоннами, украшавшим фасад здания,и нажал на кнопку звонка. Дверь открыла молодая горничная, чья приветливая улыбка медленно увяла, едва Шейн произнес сакраментальную фразу:
— Мы хотим видеть мисс Юлию Лэнсдоун.
— Боюсь, сэр, что мисс Лэнсдоун нет дома.
— Когда она вернется?
— К сожалению, я не знаю, сэр.
— Кто там, Дженни? — раздался чистый молодой голос, донесшийся из внутренней части здания.
— Какие-то люди спрашивают мисс Юлию,— смущенно произнесла девушка, поворачивая голову.— Я уже объяснила им.
— По-моему, вы сказали неправду,— прервал ее Шейн и, повысив голос, добавил.— Мы друзья Доринды, мисс Коннауф, и если вы желаете помочь подруге, вам лучше разрешить нам войти.
Последовала короткая пауза, после чего на лестнице послышался легкий звук шагов.
— Я сама поговорю с ним, Дженни,— прозвучал твердый голос. Горничная с видимым облегчением немедленно исчезла, и перед Шейном появилась бледная от волнения девушка.
— Я не знаю никакой Доринды и уверена, что Юлия тоже не знает ее. Если вы хотите оставить записку…
— Я хочу видеть Юлию,— спокойно повторил Шейн.— Я только что разговаривал с ее отцом, и ей совершенно нечего опасаться меня, если она согласится на встречу с нами.
— Вы… частный детектив, не так ли? Я — Элизабет Коннауф. Я говорила Юлии, что ей не удастся…, Что ей лучше…,— она запнулась, и ее щеки приобрели пурпурный оттенок! Элизабет закусила губу и отступила в сторону.— Пожалуйста, проходите и подождите нас в библиотеке. Я пойду позову Юлию.
В просторной комнате с высоким потолком стояла приятная прохлада. Венецианские жалюзи были приспущены, закрывая доступ солнечных лучей к многочисленным стеллажам с книгами. На длинном старомодном столе был открыт тяжелый том, два других, подобных первому, с сатиновыми закладками внутри лежали рядом.
— Мы уже узнали все, что нам требовалось, Майкл! — с энтузиазмом воскликнула Люси, едва они остались одни.— Девочка практически признала, что Юлия и Доринда — одно и то же лицо.
— А мне еще придется выяснить, почему она сбежала минувшей ночью,— пробормотал Шейн.
Элизабет Коннауф вместе с Дориндой вошли в комнату. Юлия была одета в легкую голубую блузку и белую спортивную юбку. На этот раз на лице девушки не было и следа косметики. В ее огромных глазах еще стоял страх, а выражение лица выдавало ее внутреннее напряжение.
