Ознакомительная версия.
Змей насмешливо поклонился мне и трижды хлопнул в ладоши.
– Браво. Я же говорил, что она очень умна.
– И что это все значит? – слабым голосом спросила Тамара.
– Андрюх, у тебя камеры работают? – спросил Змей.
– Какие? По периметру?
– Да.
– Должны. Сейчас я позвоню, чтобы принесли диск.
– Я сам схожу, – сказал Змей. – А вы сидите тут.
Он неслышно выскользнул за дверь. Я зябко поежилась и поглядела в окно. Снег все валил и валил из порванного брюха серых туч, а в голове крутилась странная в своей назойливости мысль: в такую погоду хорошо убегать и путать следы. Волна адреналина отхлынула, и теперь, опустошенная, вывернутая наизнанку, как тряпичная кукла, я откинулась на мягкую спинку кресла, мечтая, чтобы кошмар закончился раз и навсегда.
– Алиса, ты, правда, не стреляла в отца? – робко спросила Инга.
– Не разговаривай с ней, – резко сказала Тамара.
– Больно надо мне с вами разговаривать, – равнодушно ответила я. Инга покосилась на мать, потом встала с дивана и села на корточки рядом со мной.
– Не стреляла?
– Нет.
– А то, что этот тип говорил про деньги – правда? Ну, что ты украла пять миллионов?
– Нет.
– Инга, отойди от нее, – зло сказала Тамара.
– Оставь их в покое, – приказал Андрей. – Алиса… Я понимаю, что вам это не нравится, но пока мы не можем вам доверять. Очень уж не вовремя вы оказались в нашем доме.
Я не ответила, решив поберечь нервы. Нагревшаяся кожаная обивка кресла неприятно липла к телу, словно срастаясь с ней навсегда в паучьем коконе. Внизу кто-то пьяно горланил народную песню, безбожно перевирая слова. В кабинете тикали часы, да шумно дышал Андрей, которому явно было больно. Он то и дело морщился и осторожно касался бинтов кончиками пальцев здоровой руки, а потом снова кривился от боли. Вот только жалости к нему я не испытывала.
Из приоткрытого окна тянуло холодом. Залетавшие снежинки мгновенно таяли, оставляя на подоконнике мелкую морось. Потускневший фонарь за окном выглядел сонной луной, под которой жирными мухами носились снежинки.
Дверь открылась, впустив Змея. Он включил компьютер, взял мышь и стал нетерпеливо елозить курсором по панели управления. Сидиром сожрал диск, монитор, жидкокристаллический, как и положено, мигнул синим, отобразил несколько загадочных для меня букв, а затем на нем появилась картинка. Все встали с мест и уставились на монитор. Даже я.
Изображение, надо признать, было не ахти. Люди выглядели смазанными силуэтами, узнать кого-то было сложно. Змей поморщился.
– Чего камеры такие лажовые поставил? – недовольно спросил он. – На безопасности сэкономил?
– Отмотай на момент салюта, – приказал Андрей. Змей прокрутил запись вперед. На освещенном пятачке перед домом было слишком людно. Потом площадь осветилась вспышками фейерверка, а спустя еще пару минут толпы испуганно раздалась в стороны и снова сомкнулась, как вода, в которую бросили камень.
– Давай покадрово, – приказал Андрей. Змей начал прокручивать картинку в замедленном действии, пока Инга не сказала:
– Вроде бы вот вы стоите.
– Да, это мы, – признал Змей, щурясь, словно от солнца. Мы снова просмотрели запись. Затем Змей, выделив момент выстрела, стал прогонять запись в третий раз.
– Вот! – воскликнул он и снова отмотал на пару секунда назад. Признаться, я бы ничего не заметила, но Змей торжестующе навел курсор в левый угол монитора. Там иголочным ушком выделялась вспышка: маленькая, абсолютно незаметная на фоне фейерверка.
– Это оно? – недоверчиво спросила Тамара.
– Похоже, – медленно сказал Змей и снова включил запись. Я вмешалась через мгновение и ткнула пальцем в монитор.
– А вот это я.
– Так-с, посмотрим, откуда это ты выскочила, – сказал Змей. Он вновь отмотал запись и, просмотрев ее в последний раз, переглянулся с Андреем и вздохнул, как мне показалось с сожалением.
– Алиса Геннадьевна, примите наши извинения.
– То есть стреляла не она? – уточнила Инга и добавила с облегчением. – Я была уверена, что не она…
– А вдруг она, – капризно сказала Тамара. – Может вот это и не выстрел вовсе. А она палила от куста.
– Ракурс не тот, – возразил Змей. – Судя по траектории, стреляли со стороны дома. А Алиса стояла у ворот.
Тамара метнула на меня яростный взгляд. Извиняться ей явно не хотелось, впрочем, я извинений и не ждала. Да и сердиться на нее я тоже не могла. В ее откровенной злобе отчетливо читалась паника и стремление защитить собственное гнездо, покой, детей и раненного мужа.
– Я могу идти? – ядовито поинтересовалась я. Змей гадко ухмыльнулся.
– Не так быстро, дорогая. У меня к тебе еще несколько вопросов.
Не обращая внимания на мое вялое сопротивление, Змей вытащил меня из кабинета и поволок вниз, по лестнице, к дверям, у которых дежурила отчаянно зевавшая Марина. Инга вылетела следом и вцепилась мне в руку так сильно, что ее ногти впились в кожу.
– Куда вы ее тащите? – вскричала она.
Меня этот вопрос тоже интересовал, но Змей не ответил. Вместо этого он дернул меня так, что я вскрикнула от боли и споткнулась, заскользив каблуками по скользкому полу. Не удержавшись на ногах, я упала, разодрав чулки и разбив колено в кровь. От рывка Инга завертелась на месте, как юла, и стала хвататься руками за стены, чтобы не упасть.
– Куда вы ее тащите? – неуверенно вскрикнула она. Ответа не последовало. Марина с отвисшей челюстью, смотрела на нас, опасливо, по-крабьи, пятясь назад.
– В поселке есть банкоматы? – резко спросил Змей. Марина неопределенно помахала головой, что можно было понять и как согласие, и как отрицание. Змей зло плюнул на пол и вытащил меня на улицу. Запихав меня в джип, он уселся на переднее сидение и, повернувшись ко мне, прошипел:
– Не вздумай рыпаться.
Я и не думала. Шансов сбежать все равно не было. Змей вел машину на бешеной скорости, благо пустынная дорога позволяла сделать это. Народ, утомившийся в этот предутренний час, уже спал или вяло дожевывал закуски.
До Москвы мы долетели в рекордные сроки. Тупо глядя в окно, я думала: там, за стеклом куча народа живут в свое удовольствие, веселятся в праздники, заводят романы, женятся, планируют дальнейшую жизнь и уж точно не проводят новогоднюю ночь в компании лысого мужчины с безжалостным взглядом убийцы.
Змей остановил машину у монстра из стекла и бетона с красно-синим логотипом банка. Заглушив мотор, он вытряхнул себе на колени содержимое моей сумки, раздраженно стряхнул косметику, заколки и прочие бебехи прямо на пол и выудил кошелек. Достав из него мои кредитки, Змей скомандовал:
– Выходи.
Я вышла, погрузившись каблуками в снег. Ноги обжег холод. Не обращая на это никакого внимания, Змей схватил меня за локоть и подтащил к банкомату. Взяв кредитку, он велел:
– Говори пин-код.
Я презрительно улыбнулась немеющими губами и назвала четыре цифры. Змей уставился на экран, нажал на пару кнопок. Банкомат с противным писком выплюнул сперва кредитку, а затем и чек. Змей посмотрел на распечатку и нахмурился. Сунув кредитку в карман, он сунул в банкомат следующую.
– Код, – потребовал он. Я назвала. Снег все шел и шел, падая на землю кружевными, как изящное женское белье, хлопьями.
Получив чек, Змей снова дернул бровями и посмотрел на меня с явным непониманием. Не желая расставаться с иллюзиями, он затолкал в банкомат последнюю кредитку. Не дожидаясь, я сообщила ему код, скинула с головы норковый капюшон и, задрав лицо кверху, предоставила снежинкам возможность падать на мое лицо.
– Это что? – недоумевающее спросил Змей, протягивая мне чеки. Я спокойно дала ответ на этот глупый вопрос.
– Состояние моих банковских счетов.
– Не звезди. Ты умыкнула пять лимонов, а у тебя на счетах и десяти тысяч не наберется. Ты что, потратила пять миллионов долларов за два года?
– Конечно, – издевательски сообщила я. – Я ведь такая расточительная. Спустила все на помаду.
Подобный тон был ошибкой, потому что Змей без всяких церемоний дал мне в зубы. Я с криком отлетела в сугроб. Быстро оглянувшись на камеры видеонаблюдения, Змей рывком поднял меня и поволок к машине. Я ревела от боли и злости, стирая с лица слезы и кровь.
– В следующий раз шею сверну, – пообещал он, устроившись на сидении. Рассыпанное по полу барахло мешало ему. Змей раздраженно рванул дверцу, выскочил наружу и начал вышвыривать мои вещи прямо в снег. Я поскуливала, косясь на него.
– Поехали, – грубо сказал он.
– К-куда?
– К тебе.
– Зачем?
– Затем, – исчерпывающе объяснил он, но потом снисходительно добавил: – Вдруг ты под матрацем деньги хранишь. Показывай дорогу.
Практически всю дорогу мы ехали молча. Я ограничивалась подсказками вроде «поворот вправо». Он хмуро кивал, иногда смотрел на меня хищным акульим взглядом, но молчал. По радио крутили какую-то муть, иногда прерываемую фальшиво-бодрыми голосами диджеев. Угрюмо уставившись в снежную круговерть, я отрешенно думала о чем-то постороннем, пока вдруг знакомый женский голос, печальный в своем томном одиночестве запел песню, которую я не слышала прежде.
Ознакомительная версия.
