И всю оставшуюся жизнь я вспоминал бы о Галееве с чувством металлической горечи во рту, оставшейся после того злополучного коктейля.
Разумеется, и Рома вспоминал бы обо мне с подобным сосущим чувством. Футбольный матч склеил разбитую чашку и не оставил на ней и следа от противоречивых трещин.
— «Зенит» победил! Мы попали в третью лигу! — орал Рома Галеев.
В этой бесподобной позе, с распростертыми руками, он больше походил на мальчишку-вратаря из соседнего двора. Я вырос в то время, когда в петроградских дворах еще играли в футбол.
Меня можно подвесить за ноги, за руки или еще за что-нибудь, но я так и не скажу никому, что такое — третья лига. Потому что я не знаю, что это такое.
Наверное, я никогда и не узнаю этой тайны. Есть на свете много вещей, незнание которых не приводит к печальному исходу.
Решив про себя, что третья лига — это что-то вроде переходной ступени во вторую, более высшую, я потянул разбушевавшегося Рому за рукав.
— Рома, пошли, пивка дернем.
Я поправил полу пальто и осторожно смахнул с него несколько невидимых соринок.
Какой-то нервный болельщик наверху лузгал семечки, и шелуха попала на мой пальтуган, уже обошедшийся мне в миллион нервных клеток.
— Пивка для рывка! — обрадовался Рома. — Пошли! У меня в машине есть «Хольстен»! Или в бар пойдем?
Я судорожно перевел дыхание, ну уж нет, в бар мы точно не пойдем! В моем кармане одна вошь на аркане.
Я недавно прочитал какую-то книжку и ничего не запомнил, ни слова, ни названия, кроме этой мудрой пословицы. Наверное, потому, что у меня у самого никогда не водятся деньги.
— «Хольстен» — нормально! Клево! В баре, наверное, сплошная муть, — пробормотал я, надеясь, что моя ложь не видна окружающим. Особенно если учесть, что моя ложь — во спасение оперативной комбинации.
— И я говорю, зачем травить себя отравой, когда есть хороший напиток, — совершенно не к месту брякнул Рома и густо покраснел.
Меня не то что затошнило, меня чуть не вырвало. Я сразу вспомнил, как лежал в кровати, укутанный маминым пуховым платком, изгоняя из себя остатки дивного коктейля с клофелином.
И еще я подумал, что Рома специально подстроил этот футбольный матч, уговорил команды «Зенита» и «Рубина», чтобы именно в этот день они вышли на поле. При этой акции Рома преследовал одну цель — отравить меня подлейшим коктейлем из пива и какого-нибудь лекарства от запора. Он большой мастер, этот Рома Галеев, на всякие лекарства от страха. Потом я одумался. Бессмысленно тратить столько усилий на уговоры двух команд, тем более что за «Рубином» Роме пришлось бы ехать в Казань и еще немного подальше, аж в Нигерию.
В казанской команде было больше негров, чем татар, судя по специфической окраске физиономий игроков.
В любом случае пить пиво в одной компании с Ромой мне расхотелось. Я тащился за ним, пробираясь сквозь толпу разгоряченных болельщиков, и проклинал тот день, когда в университете прикрыли военную кафедру.
Рома разложил бутерброды с салом, корейкой и копченым мясом на спортивной газете, достал бутылки с пивом и сказал, указывая хозяйским жестом на все это богатство:
— Приступим?
— Приступим!
И мы приступили. Краем глаза я наблюдал за передвижениями Василия Петровича, он кругами огибал близлежащую территорию, причем с каждой его «ходкой» круги сужались в объеме.
Наверное, Василий Петрович бессознательно сокращал радиус движения, за версту учуяв запах соленого сала, уютными кусочками разместившегося на черном ноздреватом хлебе.
Умеет устроиться в этой жизни Роман Григорьевич! — позавидовал я однокурснику белой завистью.
Знаете, есть такие люди, с их появлением в вашей жизни, как в сказке, материализуются скатерть-самобранка, горячая вода, тепло и свет. Тают ледники, растворяются туманы, стихают тайфуны…
С моим же появлением в обществе на свете начинаются твориться самые настоящие чудеса, а в итоге навсегда исчезают свет, еда и тепло. Наступает вечная мерзлота!
Вот такие разные люди бывают на белом свете!
— У меня знакомый есть, Василием Петровичем зовут. Он очень сало любит.
— А я не люблю. Зато после матча с пивком лучшей закуси не найти! — хвастался Рома, бросая в рот крохотный бутербродик с бужениной.
— Василий Петрович недалеко от нас. Можно, я его приглашу в компанию? — зачем-то сказал я. — Он, наверное, тоже болельщик «Зенита».
Никто не знает, почему мы произносим те или иные слова, один бог это знает. Он вкладывает в нас разные фразы и фразочки, кардинально меняющие окружающую жизнь. Иногда мне кажется, что слова, произнесенные просто так, без смысла, вкладывает в человека сам дьявол.
Иначе скажите, пожалуйста, зачем мне было приглашать Василия Петровича в нашу компанию? Конечно, я пожалел Василия Петровича, он замерз на ветру и, наверное, проголодался. А ведь главной его задачей являлась моя безопасность. Пусть он охраняет меня наяву, а не кружит поблизости, подумал я, глядя на Рому умоляющими глазами.
— Зови, — махнул рукой Рома.
Он размяк от выпитого пива, возбуждение от игры прошло, предоставив место благодушному настроению.
— Василий Петрович, идите к нам. — Я замахал обеими руками.
Сударенков обомлел. Он постоял, подумал немного, потом обреченно махнул рукой и направился к нам, долго втискивался в машину, устраиваясь поудобнее. Молча забрал бутылку с пивом и также молча съел все бутерброды с салом.
Рома настолько ошалел от счастья — как же, «Зенит» попал, наконец-то, в третью лигу! — что окончательно потерял интерес к обсуждению деталей игры.
Вообще Рома выглядел каким-то другим, не таким крутым, как в университете. Он хлопал глазами, слегка пьяными от выпитого пива и игры, радостно потирал руки, хлопал жующего Василия Петровича по плечу. Я смотрел на Рому и никак не мог понять, чему это он радуется.
Неужели он нас обоих отравил своим пивом? Два трупа в отделе — это уже явный перебор!
— Дэн, завтра приступим? — Он подмигнул мне сначала одним глазом. Потом вторым. Немного подумал и мигнул обоими глазами.
Вот так вел себя Рома Галеев, потенциальный преступник, активно разрабатываемый отделом уголовного розыска.
А главным разработчиком являлся я, собственной персоной, Денис Александрович Белов.
— Приступим! — Я согласился, конечно, и не понял сразу, к чему мы приступим. К страхованию имущества или к потреблению пива в неограниченных количествах.
— Когда подъедешь? Утром? Днем? Вечером?
— Днем, — неопределенно ответил я.
— Вот и хорошо, — удовлетворился Рома и пристал к Василию Петровичу: — Еще сала?
— М-н-нет, — замычал Василий Петрович, чуть не подавившийся от неожиданности.
— Ешьте, сегодня хороший денек, солнце, ветер, зенитовцы победили, я встретил Дэна, договорился о сделке. Отлично! — Он весело подпрыгнул на сиденье машины.
Он не сможет дожить до завтра. Ему хочется начать новый день уже сегодня, подумал я, глядя на Рому. Наверное, он добьется в своей жизни многого. Столько энергии, страсти, эмоций. Вот бы мне так!
— Завтра — воскресенье. — У Василия Петровича прорезался ровный звучный голос.
— Ч-что? — закричал Рома.
— Воскресенье, — подтвердил Василий Петрович.
Рома насупился, уж больно ему хотелось побыстрее заполучить дорогого клиента. Если бы он мог, он бы заставил солнце крутиться с удвоенной силой, чтобы быстрее наступил понедельник.
Честно признаюсь, я бы попросил солнце крутиться в два раза медленнее, чтобы злосчастный понедельник наступил через неделю, может, за это время император умрет или слон сдохнет. И Стрельников узнает о моем позорном конце позже на неделю, и то хвала господу.
Но, увы, повернуть солнце вспять не в моих силах, как и Роме не поторопить его.
Василий Петрович аккуратно сложил измызганную газету и скомкал ее. По шуршанию бумаги мне стало ясно, Василий Петрович предлагает мне прикрыть лавочку, то есть зовет на выход.
— Рома, спасибо. До понедельника.
Я вылез из машины и долго ждал, пока из нее выберется Василий Петрович.
Рома помахал нам рукой и умчался на своем «мерсе». Мы остались вдвоем на опустевшей площади. Везде валялись газеты, мусор, остатки фанатских безделушек.
— Денис, не говори ничего начальству. Пусть останется между нами, — робко попросил Василий Петрович.
— Петрович, о чем речь? Конечно, не скажу. Погорим вместе, — залихватски подхватил я. — Это ты меня охранял?
— Я, — заулыбался Петрович.
Я снисходительно похлопал его по плечу. Так хлопают незадачливых полицейских в западных фильмах народные герои типа Джеймса Бонда. Дескать, куда тебе, малыш, до великих мира сего.
В этот раз Джеймса Бонда играл я, Денис Белов, а незадачливым полицейским являлся, конечно же, Василий Петрович.
