Она подошла, села перед ней на корточки и начала задавать вопросы, глядя прямо ей в глаза.
– Что случилось? – Она взяла ее за худенькие плечи и легонько потрясла. – Анна Максимовна, что случилось?
Та очнулась и, будто увидев Анфису в первый раз, сказала:
– А, Анфиса. Роман Семенович… – и вновь ушла в себя.
– Что? Что Роман Семенович? – уже кричала ей в лицо Анфиса.
Анна Максимовна покачала головой, как бы пытаясь отогнать Анфисино видение, и тихо сказала:
– Позвони ему…
Анфиса пошла к телефону. Она была растеряна… Никогда не приходилось ей попадать в такие ситуации. Что делать–вызвать «Скорую» или звонить колдуну? Она решила все же сначала позвонить колдуну.
– Алло! – К телефону по обыкновению подошла его помощница.
– Мне Романа Семеновича! – потребовала Анфиса.
– Если вы на прием, то я вас могу записать.
– Нет. – Анфиса вдруг почувствовала, что теряет терпение. – К черту ваши приемы. Позовите мне Романа Семеновича. Срочно!
– Не грубите, – оскорбилась дама. – И вообще, кто вы?
– Я от Анны Максимовны, ей плохо, – она не слышала вопросов и продолжала кричать свое: – Да позовите же вы, черт возьми, колдуна!
На том конце трубку положили рядом с телефонным аппаратом. Анфисе казалось, прошла целая вечность, пока она услышала его голос:
–Я вас слушаю.
– Роман Семенович, это Анфиса. Я приехала, а здесь Анна Максимовна, она очень странная. Говорит, чтобы я вам позвонила. Что случилось? – кричала Анфиса.
– Успокойтесь, – он говорил тихо и спокойно. – Не надо так нервничать. Вам тоже может стать плохо…
Анфиса не могла понять почему, но она действительно стала постепенно успокаиваться. Появилась надежда, что все сейчас объяснится, а главное, он подскажет, как помочь Анне Максимовне.
– Дело в том, – начал Роман Семенович, – что, как мы с вами и договорились, я вновь поработал с фотографией Антона. Вы же меня просили. – Он говорил медленно, по-прежнему спокойно и убедительно.
– Просила! – подтвердила Анфиса.
– Так вот, я сканировал фото, и на сей раз там отчетливо появилось некротическое излучение.
– Что? Какое еще излучение? Я ничего не понимаю! – Анфиса вновь перешла на крик.
– Спокойнее, ну нельзя же так, – он пытался ее уговорить. – Ну что делать, все мы смертны…
Анфисе показалось, что она начала что-то понимать.
– Он жив? – Иначе спросить у нее не поворачивался язык.
– Нет, – твердо сказал колдун. – Но ведь подсознательно все мы понимали, что такой исход был наиболее реален…
– Да, конечно, – в Анфисиной душе все как-то сразу замерло. Она не могла ему не верить. Да сейчас уже для нее и не стояло такого вопроса: верить или нет в его колдовские предсказания. Конечно же, то, что все предполагали, о чем думала и сама Анфиса, вдруг было сформулировано Романом Семеновичем. Будто последний гвоздь в крест забил. «Некротическое излучение». Анфиса, начитавшаяся в последнее время потусторонщины, вспомнила, что это – излучение, которое исходит от мертвых биологических объектов.
– Что вы молчите? – настороженно спросил колдун.
– И вы ей это сказали? – Анфиса вспомнила про Анну Максимовну, на какое-то время она просто выпала из ее памяти.
– А я мог поступить иначе?
– Что вы с ней сделали! Она же надеялась! – Анфиса вновь перешла на крик.
– Во-первых, я сделал свою работу и доложил о результате. Во-вторых, поймите, все равно рано или поздно ей должен был это кто-то сказать, – его голос звучал спокойно и убедительно.
Анфиса понимала, что он во всем прав, но не могла с этим смириться.
– Почему вы не позвонили сначала мне? – она пыталась все же его обвинить.
– Я звонил, вас не было. А потом она мне позвонила сама. И я не мог не оказать… Думаю, ничего страшного, дайте ей лекарство…
– Какое? – Анфиса не представляла, где и что она должна взять.
– Посмотрите в холодильнике… Антон делал для нее всякие настойки, наверняка что-то есть… И я давал, в такой зеленой бутылочке, пожалуй, это даже лучшее из того, что ей может помочь. И еще проследите, чтобы она его постоянно принимала.
Анфиса внимательно его выслушала и, сказав «хорошо», положила трубку.
Но о лекарстве вспомнила значительно позже…
Войдя в комнату, Анфиса увидела Анну Максимовну все в таком же состоянии. Она молча сидела в той же позе и смотрела отрешенным взглядом в угол…
«Даже плакать не может…» – От этой мысли у Анфисы подступил ком к горлу и на глазах выступили слезы. Она бросилась к Анне Максимовне и уткнулась ей в шею.
Женщина вздрогнула и, обняв в ответ Анфису, тоже зарыдала. От Анфисиной ласки напряжение с нее спало, и она смогла вовсю дать волю слезам. А Анфиса твердила: «Я узнаю, я узнаю… Анна Максимовна, я обязательно узнаю все…» И та согласно кивала ей головой.
Наконец Анна Максимовна немного успокоилась, и Анфиса, поддерживая под локоть, повела ее на кухню – пить лекарство.
Анфиса пошарила в холодильнике, действительно нашла там лекарство, накапала несколько капель в стаканчик, разбавила кипяченой водой из кувшина.
– Спасибо, Анфисочка, – Анна Максимовна выпила лекарство. Зубы стучали о стекло.
– Может, и не правда это еще, Анна Максимовна, – Анфиса робко попыталась вновь поселить в ее душе надежду-
– Правда. Только признаться в этом страшно. Ведь два месяца уже минуло… Ну что, что могло с ним случиться? Чтобы вот так, и даже похоронить нечего. – Она уже не плакала, только руки ее дрожали. – Чуяло мое сердце, не нравилось мне, что с наркоманами этими pаботает…
– Он же им помогал, – Анфиса поймала себя на том, что голос ее звучит не очень уверенно.
– А самого вот нет…
Настойка действительно начала действовать эффективно, и они обе уже могли говорить почти спокойно.
О своих злоключениях Анфиса ей ничего не рассказала, только спросила о приходящем к ней парне. И убедилась, что это был действительно тот белобрысый Степан. Потом описала свою поездку к Светлане. Она видела, что Анне Максимовне
особенно приятно, что сына ее в доме знали и ценили… О приятеле Светы Анна Максимовна ничего не слыхала.
– Да у нас в детстве у всех какая-то любовь была, – сказала она.
О том, что он до сих пор ходит к дому, Анфиса умолчала, ей показалось, что не стоит об этом говорить. Не стала она рассказывать и о Светиной подруге. А вдруг та тоже ничего не знает?
В эту ночь, так и не заглянув к тете Маше, она осталась ночевать у Анны Максимовны. Но обе они не уснули ни на минуту, проворочавшись всю ночь и думая каждая о своем…
* * *
Штырь, как затравленный зверь, метался по комнате. Ему казалось, что ничего подобного с ним случиться не могло. Жизнь только начиналась, он наконец-то вырвался из нищеты, из постоянных мелких долгов, начал разворачиваться. Обзавелся даже подручными «шестерками», о чем всю жизнь мечтал. И вдруг все стало рушиться. «Эго из-за него. У, сволочь поганая. Смотался…»
Квартира, обстановка. Кабаки. Удовольствия. Со всем придется расстаться.
Задребезжал дверной звонок. Штырь насторожился, прислушался… Звонок брякнул еще два раза подряд. Штырь облегченно вздохнул и пошел открывать.
– Слушай, на хрена ты эту конспирацию придумал, – войдя, недовольно заметил Степан. –
Раз звони, потом два звони… У тебя же вон «глазок» клевый, все видно.
– «Глазок», – хмыкнул Штырь.
– А чего? Мог бы и это, как его… – Степан задумался. – Ну, эту штуку с телевизором поставить…
– Не учи жить, а то… – Штырь замахнулся на Степана. Тот обиженно засопел. – Я, может, вас, ослов, уму-разуму учу. А то до трех сосчитать не можете… – Штырю не хотелось, чтобы его подручные думали, что он кого-то боится.
– Хорек о тебе справки собирает, – сказал . Степан. – Он друган Власа. Похоже, из-за той бабы наехать на нас решили…
– Еще один, – Штырь вновь заметался по комнате. – Ну, хоть бы одна сволочь хорошую новость принесла. Так нет же. – Он остановил взгляд на Степане. – В ментовку, что ли, заложить вас всех?
Тот от неожиданного оборота даже вздрогнул:
– Ты что, охренел?
– А кто мне эту бабу притащил?
– Так ты же приказал.
– Я?.. Слушай, Степан, – почти ласково произнес Штырь. – Знаешь анекдот? Бабка к врачу приходит и говорит – у меня здесь болит и здесь болит. А врач ей – и тут болит. Она – ага. А он ей – это, бабка, каюк, а каюк не лечим.
– Хе, – дежурно усмехнулся Степан, настороженно глядя на Штыря.
– Так вот. Ситуация приближается к той, которую не лечат. Понял?
– А чего так?
– А вот так. Но только каюк не мой будет, а ваш.
– И чего?
– Бабки нужны. Большие бабки. А вы, суки, не помогаете, а только под ногами путаетесь.
– А чего мы можем? Кого грохнуть – без проблем. Атак…
– Говоришь, грохнуть готов?
– А чего?..
