Услышав, что меня почему-то интересует Бочаров, она мгновенно сориентировалась и попыталась бросить на него тень подозрений. Вполне возможно, что она встретила зимой Александра Васильевича и Ксению около лифта, может быть, они тогда действительно вели себя странно. Но вот насчет того, что она видела его в окно на следующее утро после убийства — это выдумка чистейшей воды, призванная пустить меня по ложному следу.
Но все-таки она меня недооценила! Евстюхина не знала, что я была на месте сгоревшего дома Реутова и на свалке за кулугурским кладбищем, поэтому мне известно, что ее муж нанял бомжа. Что ж, пусть она думает, что я купилась на этот трюк! Если бы я поехала за любовниками дальше, значит, мои подозрения не развеялись. А раз отстала, стало быть, убедилась в реальности этой любовной связи, чего, собственно, преступники и добивались. Теперь я уже нисколько не сомневалась, что это была лишь имитация любовных отношений, а не сами отношения.
Я шла к своей машине, оставленной в Станционном переулке, и размышляла, что же мне предпринять дальше. Нельзя сказать, что это был лихорадочный поиск решения, скорее, отстраненный взгляд на сложившуюся ситуацию. А со стороны я увидела, что все спектакли Тамары были рассчитаны на сиюминутный успех — день на свободе прошел хорошо, завтра придется придумывать что-то другое. Она была хорошей актрисой, но плохим сценаристом и режиссером. Хотя, скорее всего, последние две роли выполнял ее муж.
Нет, к нему она сейчас отправиться не могла — не дай бог я все-таки стала бы за ней следить дальше! О каком-нибудь теплом гнездышке для интимной встречи тоже не могло быть и речи, потому что близких отношений между Тамарой и Михаилом не было, к тому же Иван жутко ревнив. Подаваться в бега Евстюхиной также не было смысла, этим она только навлекла бы на себя подозрения. Оставался лишь один вариант — Тамара постарается вернуться домой быстрее, чем туда попаду я, и будет сидеть там до утра тихонько, как мышка в норке. Ничего противозаконного нет в том, что человек находится у себя дома и не открывает никому дверь, поэтому, поступая так, Евстюхина ничем не рискует, зато у нее будет возможность подготовиться к очередному разговору со мной, придумать что-нибудь новое. Вот для этого она и уводила меня подальше от своего дома и от моей машины.
Я резко изменила траекторию своего движения и снова вернулась к улице Дружбы, чтобы поймать машину. Минут десять было потеряно, тем не менее надежда опередить Тамару еще оставалась. Только я подняла руку, голосуя, как рядом со мной остановилась белая «Ока».
— Вам куда? — спросил улыбчивый водитель.
— Можно, я буду вам показывать маршрут по ходу движения? Я очень тороплюсь, поэтому придется ехать дворами.
— Садитесь, — сказал водитель и, с любопытством посмотрев на меня, спросил: — Ну и куда теперь?
— Сейчас сворачивайте налево, а потом между теми домами, — я показала рукой на пятиэтажки, — надо выехать на параллельную улицу.
— Не получится. Там внутри стройплощадка, поэтому проезда нет. Вы уж лучше скажите, куда вам в конечном итоге нужно, а я сам соображу, как туда быстрее попасть. Это мой район, я здесь все ходы и выходы знаю.
— Мне надо на Нагорную улицу, в четырехподъездную девятиэтажку, в ту, что прямо напротив трамвайной остановки.
— Какая остановка — в центр или в Комсомольский поселок?
— В Комсомольский поселок.
Не говоря ни слова, водитель стал разворачиваться.
— Эй, вы что делаете?
— Успокойтесь, нормальные герои всегда идут в обход, — усмехнулся водитель.
— Вы меня не поняли — мне не только надо попасть в тот дом, а жизненно необходимо сделать это как можно быстрее, то есть ехать нужно не в объезд, а самым кратчайшим путем!
— Я прекрасно вас понял, — невозмутимо сказал водитель и продолжил движение в обратном направлении.
— Немедленно остановите машину!
— Девушка, да не переживайте вы так, сейчас мы свернем направо и далее поедем по Корольковой улице. Уж поверьте мне, это самый короткий путь! Вы, наверное, сами этот район совсем не знаете, да и машину, скорее всего, не водите. Я отгадал?
— Только насчет первого.
— Интересно, что же это за спешка такая?
— Какая вам разница! Просто примите на веру, что мне это надо. За скорость могу заплатить двойную цену.
— Не откажусь, — молодой человек оторвал взгляд от дороги и внимательно присмотрелся ко мне. — Может быть, вы частный детектив и следите за чьим-нибудь неверным мужем?
— Скорее уж за неверной женой.
— Знаете, а я как-то возил одного опера. Взял на Слонова пассажира, а он сказал, чтобы я за «пятеркой» ехал, а потом стал басни мне всякие рассказывать, что в «Жигулях» его друзья, а он с ними не уместился. Я сначала поверил, но когда те ускоряться стали, мой пассажир проговорился — стал бурчать себе под нос: «Уйдут, не догоним, все пропало». Тогда я, ни слова не говоря, переключил скорость и давай за ними! И представляете — догнал!
— Шутите — на «Оке» догнали «пятерку»?
— Все дело в том, что у моей красавицы двигатель от «Рено» стоит. Так вот бандитов я догнал у казино «Джуманджи», а пассажир сунул мне под нос свое удостоверение, сказал «спасибо» и был таков. Девушка, мы приехали.
За разговором я даже не заметила, что мы на самом деле подъехали к нужному мне дому, только с другой стороны. Судя по времени, водитель «Оки» действительно выбрал самый короткий путь. Уж я-то его не обидела — дала пятьсот рублей за десять минут езды. Конечно, можно было ограничиться сотней, но я увидела, что вдалеке маячит красная кофточка Евстюхиной, и расщедрилась.
— Нет, это много, — сказал водитель, но я не стала его слушать и выскочила из «Оки».
Мне во что бы то ни стало надо было перехватить Тамару до того, как она зайдет в подъезд. Недолгим же оказалось ее романтическое свидание!
Едва Евстюхина завернула за угол, как я сразу же возникла перед ней и застегнула на запястье ее правой руки железный браслет.
— Вы… вы что делаете? — оторопело глядя на меня, лепетала Тамара. — Я иду домой, никому не мешаю… Вы сумасшедшая!
— Отнюдь нет. Пойдемте со мной, — сказала я и дернула Евстюхину за руку.
— Куда вы меня ведете? Я сейчас закричу!
— Пожалуйста, хотя я на вашем бы месте поберегла голосовые связки.
Тамара не издала ни звука. Мы молча шли, рука к руке, как две подружки. Из-за того, что на нас обеих были блузки с длинными рукавами, наручники не бросались прохожим в глаза. Когда мы перешли через трамвайную линию, Евстюхина начала всхлипывать, а потом заговорила:
— Почему, почему всегда все беды наваливаются одновременно? Миша меня бросил, муж попал в аварию, а вы в чем-то меня подозреваете?
— Перестаньте молоть всякую чушь! Реутов вас не бросал, потому что…
— Вы, наверное, видели нас сегодня вместе, — перебила меня Евстюхина. — Мы с ним встретились, но он сказал мне, что полюбил другую. Это так больно, так больно!
— Во-первых, Реутов никогда вас и не любил!
— Наверное, вы правы — он меня все время обманывал.
— Тамара, может быть, хватит валять дурака! Неужели вы не понимаете, насколько серьезна ситуация, в которой вы оказались? Вы думаете, я просто так надела на вас наручники? Я веду вас в милицию, где вы напишете признательные показания по всем преступлениям.
— Я никаких преступлений не совершала. А вы еще ответите за произвол! Я понимаю, вам все равно, на кого свалить вину, вот вы и выбрали меня.
— Нет уж, валить вину на другого — это по вашей части. Не вы ли хотели подставить Бочарова?
— Ничего я не хотела, если ошиблась, что видела его в окно, то это несознательно. Тот человек был очень похож на него со спины. Я просто обозналась.
— У вас, Тамара, кажется, со зрением не все в порядке.
— Нормальное у меня зрение!
— А как насчет того, что вам показалось, будто грабитель магазина был высокий и худой, в то время как на самом деле он среднего роста и полный? Как же вы собственного мужа-то не узнали? Ах, да, конечно, на нем был маскарадный костюм — он одолжил у вас черный чулок! Молчите? Тогда я скажу вам больше — вы заранее решили подставить бомжа, которого Иван нашел на свалке за кулугурским кладбищем. Но впоследствии Михаил вам понадобился для другой роли, и вы стали подталкивать следствие к тому, что организатор ограбления магазина сам хозяин. Давая показания следователю, вы так расставили акценты, что стало казаться — Зеленский заботился не о том, чтобы в торговом зале имелось достаточно товара, а о том, чтобы там не было персонала.
— Он на самом деле отправил меня в подсобку, хотя я — продавец, а не грузчик. Зачем я должна была говорить следователю что-то другое? Не исключено, что Зеленский все сам подстроил.
— Исключено! Я ни за что не поверю, что человек, который считает виноделие божественным промыслом, станет опускаться так низко. А вот тот, кто однажды пошел на преступление, чтобы спасти свою шкуру, вполне может вновь и вновь преступать закон. Это я про вас говорю.
