– Ты думаешь, я хочу с ним объясняться? – тихо, осипшим голосом прошептал мой любимый мужчина. – Я устал, Софья. Устал от вранья, от уверток… Все. Прощай.
– Прощай?! – взревела я. Но Назар уже закончил разговор; гудки отбоя втыкались мне в душу, как раскаленные гвозди. Попискивающая трубка висела в опущенной руке, но я была так опустошена, так безразлична ко всему, кроме исчезнувшего голоса, что совсем о ней забыла.
Не знаю, как долго я пробыла в ступоре – оказалось, мой муж способен искажать время даже на расстоянии – и сколько бы еще в нем провела, но в спальню на цыпочках вернулась Ирина Яковлевна.
– Закончила, Сонечка? – спросила елейно и немного смущенно.
Свекровь вынула из моей руки мобильник, засунула его в карман длинной, вязанной Раечкой ажурной безрукавки и, потоптавшись на месте, задала вопрос, сразивший меня наповал:
– А почему ты нас обманула, Сонечка? Почему сказала, что Назар приезжает сегодня?
Из груди моей вырвался протяжный стон, постепенно перешедший в истерический, надрывный хохот. Задрав голову вверх и опустив вниз руки и плечи, я сотрясалась в конвульсиях, выбивающих слезы, и, давясь, говорила:
– И вас, Ирина Яковлевна?! И вас?! Боже, что за день!! Что за му-у-ука?! Можете передать по сарафанному радио – всем, всем, всем, – мы, кажется, разводимся. Всё, Ирина Яковлевна, всё по-лу-чи-лось.
– Что, Соня, что? – закудахтала свекровь. Но я только отмахивалась и давилась слезами.
Истерика закончилась так же внезапно, как и началась. Я опомнилась, вытерла слезы и, встав, возвысилась над свекровью почти на целую голову – мой рост сто семьдесят пять сантиметров, как-никак, – и, глядя ей в глаза, произнесла на полном серьезе:
– Ирина Яковлевна. Я могу попросить вас об одолжении?
– Конечно, Сонечка, – закивала та.
– Не напивайтесь, пожалуйста, сегодня вечером.
Ирина Яковлевна отшатнулась, словно я дала ей пощечину. Мы никогда не говорили о ее проблемах так открыто, не подбирая слов, щадящих выражений.
Потом потупилась и на прямоту ответила также честно:
– Хорошо, Сонечка. Я постараюсь.
– Постарайтесь, пожалуйста, – с нежностью сказала я и погладила ее по плечу. – Назар приедет через два дня, встретьте его как следует. Он и так расстроен.
– А ты? – вскинула глаза свекровь. – Ты не расстроена?
«Я, пожалуй, умерла», – хотелось ответить, но я пожалела женщину, которой еще только предстояло не сорваться сегодня в штопор.
– А я в порядке, – растягивая резиновые, непослушные губы в подобие улыбки, ответила я и подошла к гардеробной комнате, выбирать наряд для поездки в город.
Ирина Яковлевна засеменила следом, но, увидев, как спокойно и придирчиво невестка перебирает плечики, удалилась, не сказав даже «до встречи».
Я же методично и тупо щелкала вешалками до тех пор, пока под рукой не зашуршали пакты с нарядами «зима-осень». В голове бестолково и бесполезно, под перестук одежных кастаньет, сновала одна и та же мысль: «Этого не может быть. Этого не может быть».
Фотографии в телефоне Назара могли появиться только в одном случае – меня предал Мельников…
А этого не может быть, не может быть…
Если бы два дня назад я не остановила Максима, он бы пошел в милицию, писать признательные показания. Он рассказал мне все, все, все, не хуже чем на исповеди. Он раскаялся!
Или я в нем ошиблась?
Макс разыграл передо мной дикий, издевательский спектакль… а сам продолжил операцию? Ведь только с его слов я знаю, что сценарист и бригадир перестали отвечать на вызовы. Что человек, приехавший на встречу с информатором, погиб в автокатастрофе…
Неужели Мельников меня провел?! Неужели предал?!
Нет, я не верю. Я видела его лицо, его глаза, они не лгали. Максим был честен. Он в самом деле раскаялся и рассказал мне всю историю карточного долга. Не лукавил, не путал следов, он действительно искренне переживал за меня!
Или я окончательно поглупела и принимаю желаемое за действительное?
Нет!! Не верю! Не может быть!
Но тогда откуда фотографии? Как информатор связал воедино меня и губернаторского сына?!
О подоплеке дела ему рассказал человек из бригады сценариста?
Чушь. Я хорошо знаю людей этой породы. Ни один профессионал не выдаст исполнителю, «винтику», и крупицы лишней информации. Это альфа и омега оперативной работы: не посвящать исполнителей, тем более наемных, в суть проводимых мероприятий.
Мне даже на секунду дико представить подобную картину: заказчик-профи из бригады сценариста сидит с информатором в пивной за кружкой пива и детально посвящает его в подоплеку разработки Софьи Туполевой.
Дичь. Абсурд. Исполнитель должен знать только свой фронт работы.
Тогда откуда фотографии? Откуда?! Как информатор связал всю историю моей «ломки» с губернаторским сыном?!
Случайность?
Я в них давно не верю. Я не могу представить, что фотографии на телефон Туполева прислал человек, танцующий партию в другом балете, что кто-то случайно увидел занятную мизансцену – жена олигарха и сын губернатора шуры-муры крутят – и решил доставить человеку-топору немного хлопот. Ведь окажись эта история невинным пустяком, «шутник» получит сразу двух могущественных врагов…
И вообще. В моей ситуации надеяться на случай – смертельная ошибка. Исходить надо из фактов: информатор как-то связал воедино все концы и добрался до сути. Объединил двух главных фигурантов и ударил точно в цель.
И тогда получается – он гений. Размотать весь этот клубок до основания под силу только спецслужбам вроде той, где трубит полковник Огурцов.
Предчувствуя абсолютную безнадежность всех рассуждений, я вышла из гардеробной, взяла сигареты и отправилась на террасу. Покурить, отвлечься и взглянуть на проблему с обратной стороны: я собиралась поставить себя на место информатора и попробовать из крупиц собрать модель реального преступного сговора.
Перетащив плетеное кресло-качалку в глубокую тень, я села, поставила пепельницу на колени и пустилась думать.
Итак, я информатор. На меня вышли какие-то люди и за немалые деньги попросили как минимум сведений о жене Назара Туполева и небольшую услугу – подсунуть дамочке в пачку «Парламента» отравленную сигарету.
Возможно, просили еще о чем-то. Возможно, некоторые тонкости и нюансы последних действий обговорили детально.
Но в результате дали отбой. Свернули мероприятия.
А у информатора к Софье Николаевне личные счеты. И как показали недавние события, счеты немалые.
И что же он думает?
Да – что?
А вот что. Вечером Софья Николаевна уезжает куда-то без мужа, возвращается ночью и той же ночью от заказчика приходит приказ на свертывание мероприятий.
И тогда я, то есть информатор, начинаю думать – почему? Что такого произошло той ночью, если жертву решили оставить в покое?
Она нашла защитника? Она смогла договориться?
Судя по всему, да. Она смогла. То или другое. Поскольку муж жертвы спокойно сидел дома, а шлялась она – одна.
И в каком же направлении двинется мысль противника, если он мужчина или просто гадкий человек?
А вот в каком. В привычном и низменном. Софья нашла защитника и договорилась, судя по ночному путешествию, через постель. Поскольку, если бы речь касалась денег, их попросили бы еще как выкуп за Тимофея. То есть деньги людям, замыслившим интригу, не нужны.
Информатор, судя по всему, решил именно так. Шлялась жертва одна, приехала ночью, операцию прекратили, значит, надо искать влиятельного мужчину, который помог вопросуладить.
И что же делает информатор? Как он выходит на казино «Подкова» и получает доказательства?
С первым пунктом у него получается просто. Я сама, во избежании кривотолков – в казино меня могли видеть в обществе Мельникова знакомые и позже донести об этом Туполеву, – разболтала всем и каждому, как весело провела время за игровым столом.
То есть, решает информатор, поиски защитника стоит начинать именно от этого заведения. Узнать хотя бы в принципе – была там или нет? Сказала мужу правду, или история с походом в казино всего лишь выдумка, прикрытие какого-то фортеля, и копать нужно в другом направлении.
И выясняет все это информатор не мудрствуя лукаво. Каким-то образом он получает доступ к просмотру видеосъемки камер наблюдения «Подковы» и находит в них подтверждение своих догадок: Софья любезничает с молодым мужчиной. Влиятельным и богатым ловеласом.
Информатор копирует самые пикантные кадры видеосъемки и храбро посылает их на сотовый телефон Назара Савельевича.
Тут он рассчитал все правильно и коварно: кто первый доложил, тот и прав. Туполев далеко, оправдаться по телефону мне будет тяжело (если он вообще захочет выяснять отношения по телефону) и в дороге обманутый муж так себя накрутит подозрениями, что оторвет мне голову, едва войдя в дом.
