Ознакомительная версия.
Потом она поднялась в номер и позвонила в редакцию.
Берит еще не пришла, и Анника попросила к телефону Патрика.
– Как там дела? – спросил он севшим голосом, как будто отработал ночную смену.
– Я же предупреждала, чтобы не продавали фотографии, – сказала Анника. – Но вчера я видела их в нескольких испанских газетах.
Патрик смутился, но ответил:
– Знаешь, это не я распродаю фотографии за границу.
– Но я же предупреждала тебя…
– Я что, похож на модем? Ты лучше поговорила бы с отделом иллюстраций. Что ты собираешься писать до завтра?
– Грабители мертвы, украденные ценности найдены, а Сюзетта до сих пор не найдена, так что выбор у меня невелик, – сказала она.
– Вся эта история уже остыла, – вынес вердикт Патрик. – Завтра утром вылетай первым же самолетом домой. Сегодня подмети все остатки.
– У меня есть дело с одним приехавшим сюда шведом, хотя речь идет о наркотиках, – сказала она, вспомнив о сделке с Линде.
– Напиши, мы здесь посмотрим и примем. Сегодня я хочу получить еще и статью о шведах в Испании. Они в самом деле бегут туда от налогов?
Голос Патрика гулко разносился по редакции в четырех тысячах километров от Анники.
– Сейчас шведы бегут на Солнечный Берег, – сказал он, и Анника явственно представила себе, как он размахивает руками, предлагая названия рубрик: «Мертвые в раю», «Конец эпохи», «Люди возвращаются на север».
Было слышно, как он сделал глоток. Наверное, пьет кофе.
– Я слышал, что там есть один шведский маклер, который всех знает и все может. Сейчас, секунду, я посмотрю… где-то у меня было записано. Ага, вот: Рикард Мармен! Сможешь с ним связаться или ты дашь его номер мне?
Так, значит, господин Мармен у нас маклер? Понятно.
– Думаю, я смогу с этим разобраться, – сказала Анника и принялась перелистывать блокнот в поисках телефона.
– Подбери несколько роковых цитат, чтобы показать, что ничего хорошего там у моря нет, – сказал он и отключился.
Она позвонила Рикарду Мармену на мобильный с гостиничного телефона, и механический голос попросил оставить сообщение на голосовой почте.
Наверное, он вчера припозднился на вечеринке у Кариты, подумала она и попросила Рикарда перезвонить ей.
Потом она набрала номер Никласа Линде.
Он ответил без промедления.
– Швед участвует в расследовании дела о наркотиках, – сказала она без предисловий. – Мне нужны подробности.
– Я заберу тебя из отеля в восемь часов вечера. Пока.
Зазвонил мобильный телефон Анники.
– Прости, дружище, что не ответил сразу. Как ты себя чувствуешь?
Это был Рикард Мармен, бодрый, как жаворонок.
– Спасибо, замечательно. Я получила задание от стокгольмской редакции взять у тебя интервью как у торговца недвижимостью. Что ты на это скажешь?
– Что-нибудь придумаем, голубушка. Приходи в мой маленький бутик на обед. Бутик находится напротив «Английского двора» в Пуэрто-Банусе, ну, знаешь, это такой большой универмаг…
– Я знаю, где он находится, – сказала Анника. – Мы пообедаем. ну, скажем, в два?
– Пусть будет половина третьего, – предложил Рикард Мармен.
Анника посмотрела на часы.
Ей надо было убить четыре часа.
В гавани у пирсов покачивались яхты. Чем больше был номер стоянки у берега, тем больше было и судно. У нулевого пирса стояли мелкие яхточки, похожие на утлые финские лодчонки. Облизывая мороженое, она прошла мимо них. Людей здесь было мало. Несколько человек собралось на борту большой лодки под названием «Шаф». Другое судно оттирала тряпкой какая-то женщина.
С моря тянуло несильным бризом. Солце не грело и светило довольно тускло.
Она заказала кофе в баре «Синатра», в том самом баре, в котором сидел Никлас Линде в первый вечер ее пребывания здесь, когда она ему позвонила.
В зале преобладали голубые и белые тона – морские оттенки. Кофе был не особенно хорош. Ей не нравились и местные порции – две капли напитка на дне крошечной чашечки. Дома, в Стокгольме, она привыкла поглощать кофе литрами. Она сама готовила его во французской кофеварке, а потом просто разогревала в микроволновой печи.
Она очень скучала по своей квартире, по комнате, в которую до сих пор толком не переехала, по стерильной кухне, по кофеварке, по непрочитанным книгам на полу в гостиной, по детям в ароматных ночных пижамах.
Она даже не представляла, какой бездомной будет чувствовать себя в съемной квартире в Старом городе. Она была очень рада, что снова будет жить на Королевской улице.
По какой-то неведомой ей самой ассоциации она вдруг вспомнила Юлию Линдхольм.
Юлия тоже была бездомной столько же, сколько и Анника.
В ту же ночь, когда сгорел дом Анники, Юлия была арестована по обвинению в убийстве мужа.
Она окинула взглядом лодки и море. Они нестройно покачивались под резкими порывами ветра.
Юлия и Александр ближайшие месяцы проведут в пластиковой комнате семейного приюта на озере Лейондаль. Что будут они чувствовать, когда вернутся в свою квартиру в Сёдере, где застрелили Давида?
Они вернутся в кошмар, подумалось Аннике. Это все равно что ей вернуться в сгоревший дотла дом на Винтер-виксвеген.
Она встряхнулась. Бар начал заполняться людьми. Четыре крашеных блондинки в возрасте заказали первые бокалы «Тинто верано», сидя за столиком у окна. Несколько британских футбольных болельщиков пили из горлышка испанское пиво. Две молоденькие девушки хихикали, глядя в какую-то газету.
Анника встала и подошла к стойке, чтобы рассчитаться. Она дала мужчине за стойкой купюру в пятьдесят евро, отвернулась и принялась рассматривать входивших в бар людей.
Человек за стойкой сунул ей под локоть несколько мелких монет сдачи.
Она помотрела на кучку мелочи.
– Слушай, – сказала она и ткнула пальцем в монетки. – Мне не причитается хотя бы несколько бумажек?
Человек тупо посмотрел на нее и передернул плечами.
– Наверное, нет, – сказал он и отвернулся.
В мозгу Анники сверкнула молния.
– Слушай, ты, – громко сказала она, – я рассчиталась купюрой в пятьдесят евро.
Парень был настолько занят, что не соизволил обернуться. Накачанные мышцы играли под черной футболкой – наверное, он принимал анаболики.
– Отдай мне мою сдачу! – громко и злобно прокричала Анника.
В баре наступила мертвая тишина. Вошла какая-то парочка и принялась оглядываться в поисках места.
– Не ходите сюда, – крикнула им Анника, – здесь надувают со сдачей!
– Заткнись, – злобно прошипел бармен и положил на прилавок две двадцатки.
– Проклятый вор, – сказала Анника по-шведски, взяла деньги и пошла прочь.
Когда она вышла на набережную, в ее сумке зазвонил телефон.
Это была Берит.
– Как там дела на солнышке?
– Ты знаешь, меня тут хотели в сто раз надуть на сдаче в каком-то вшивом баре.
Она решительно шла по набережной прочь от бара.
– Давай им то, что говорят. Что с пропавшей девочкой? Я знаю, ее мать там у тебя, можем ли мы что-нибудь сделать отсюда?
– Можете найти ее подруг в Бромме, – предложила Анника. – Правда, я вчера попыталась контактировать с ними в Фейсбуке. Но они пока не дают о себе знать.
– Фейсбук? – переспросила Берит. – Я читала на экономических страницах, что Фейсбук идет в гору.
– Понятно, – сказала Анника, – и поэтому я тоже на него подписалась. Знаешь, я сейчас подумала о Юлии Линдхольм. Что слышно о пересмотре приговора Филиппа Андерссона?
– Это займет несколько месяцев, – ответила Берит. – Надо будет утрясти кучу формальностей. В обвинительном заключении около тысячи страниц. В нем множество неясностей и небрежностей. Некоторые критики утверждают, что юстиция умирает уже в суде первой инстанции.
– Ты знаешь, что у Филиппа Андерссона есть сестра, которая служит в полиции? – спросила Анника. – Нина Хофман, лучшая подруга Юлии Линдхольм…
– Она сестра Филиппа Андерссона? Я этого не знала.
– Разве это не странно, что у двух таких криминальных типов, как Филипп Андерссон и Ивонна Нордин, сестра – полицейская?
Похоже, Берит стала перелистывать дневной выпуск.
– Нет, для меня это просто две стороны одной и той же медали. Это разные реакции на одни и те же условия воспитания. Я бы так сказала.
– Значит, Нина в этом семействе – белая ворона?
– Странные вещи вообще-то случаются. У предыдущего президента США сводный брат – преступник; мой двоюродный брат Клас-Ёран тоже побывал за решеткой.
– У Билла Клинтона был брат, сидевший в тюрьме?
– Клинтон помиловал его в последний день своего президентства, 20 января 2001 года. Его и еще сто тридцать девять преступников. Это обычай; так делают все американские президенты. Кстати, что поделывает сейчас твоя сестра?
Анника едва не задохнулась от возмущения.
– Биргитта? Не имею ни малейшего понятия. Я даже не знаю, где она живет.
Наступившее молчание исключало даьнейшую дискуссию.
Ознакомительная версия.
