— Вы про фонд не забудьте рассказать, — напомнила я, когда Агнесса замолчала.
— Да-да… про фонд. Олеся как-то случайно прочитала в каком-то журнале, что можно сделать генетический анализ и выяснить, какова вероятность того, что ребенок будет болен. Только анализ этот платный, а деньги у Олеси на исходе были. Она, конечно, работала уборщицей, только все на еду и квартплату уходило. Вот тогда-то я и посоветовала ей в фонд «Крестоносцы» за благотворительной помощью обратиться. Мне внучка говорила, что они исключительно на медицинские нужды средства выделяют.
— Вы случайно не знаете, каков был результат анализа?
— Хороший результат, очень хороший! — Агнесса подалась вперед, дабы усилить значимость своих слов. — Представляете, Танечка, девяносто девять процентов того, что дети были бы здоровыми. Олеся обрадовалась, показала этот анализ Андрею, подумала, что он с женой разведется и на ней женится. А тот хоть и говорил раньше, что жалеет о женитьбе и детей вроде у его супруги не может быть, но разводиться даже и не подумал. Олеся сломалась, она ведь считала, что плохая наследственность — это единственное препятствие на ее пути к счастью. А оказалось, что дело вовсе не в этом. Андрей стал сторониться Олеси. Тут-то ее нищета совсем одолела, ведь Андрюша-то ей раньше подарки дарил и даже помогал материально. А потом она увидела Андрея с другой, нет, не с женой, а с какой-то потаскушкой и поняла, что жить ей дальше незачем, и повесилась с горя. Вот такая грустная история.
— Понятно, «жизнь живет надеждой одной, эта надежда — любовь», — процитировала я последнее предсказание двенадцатигранников. — Надежда рухнула, и жизнь потеряла смысл.
— Да, так, — подтвердила Агнесса. — Шура очень сильно переживал из-за самоубийства сестры. Она ведь для него была всем.
— Скажите, а он мог пойти на то, чтобы отомстить Андрею и его матери?
— Кто? Шурочка? Нет, Танечка, Шура — добрый мальчик, он ни за что не сможет ни на кого поднять руку… Танечка, я вам все как на духу рассказала, а о какой такой молодой особе вы теперь печетесь? И как она связана с Вележевыми?
Я уже не подозревала Новинскую в пособничестве преступным деяниям Александра, поэтому вкратце рассказала ей о событиях последних дней.
— Агнесса, теперь вы понимаете, почему я здесь оказалась и почему спешу?
— Нет, не понимаю, у меня в голове просто не укладывается такое! Я знаю, люди бывают жестокими, очень жестокими, только не Шурочка. Хотя то, что он ударил мать Андрея по голове, я с большой натяжкой, но все же допускаю. Сама бы ее какой-нибудь сковородкой огрела! Но вот чтобы он причинил боль девушке, которая его любит… Нет, это немыслимо! Танечка, подождите, я сейчас оденусь, и мы пойдем с вами к дому Вележева.
— Агнесса, вам не стоит беспокоиться. Я отправлюсь туда одна. Вы только объясните, как найти этот дом.
— Нет, нет и еще раз нет! Шура меня знает, он мне доверяет, поэтому ничего не заподозрит и не наделает глупостей. Мне лучше пойти с вами, тем более я знаю, где лежит запасной ключ от входной двери.
Доводы Новинской не были лишены здравого смысла. Этой тетушке вполне можно было отвести небольшую роль в самом начале операции, поэтому я согласилась отправиться на поиски Шурика и Элен вместе с ней. Агнесса пошла одеваться.
Она вернулась в комнату минут через десять.
— Джульетточка, милая, пойдем со мной, — позвала она свою любимицу, и собачка тут же прыгнула к ней на руки.
— Я на машине, — сказала я, когда мы вышли на улицу, и махнула рукой в сторону своей «девятки».
— Хорошо, давайте немного проедем, так будет быстрее. Поселок у нас не очень большой, но вытянут вдоль железнодорожного полотна. Только остановимся чуть поодаль от дома, — стала учить меня Агнесса, будто я без нее не знала, что и как надо делать в подобных случаях.
На улице было уже темно. Только свет в окнах домов, полная луна да фары моей «девятки» освещали вполне сносную асфальтированную дорогу. Новинская показывала, куда мне надо сворачивать, а между этими репликами она просила свою ненаглядную Джульетту ничего не бояться, сохранять спокойствие и подавать голос только в случае крайней необходимости. Такое сюсюканье с собачкой меня несколько раздражало, я вообще не понимала, зачем эту «плюшевую игрушку» с бантиком надо брать с собой, но молчала.
— Все, Танечка, остановитесь здесь. Дом Вележева за углом. Дальше мы пойдем пешком. Джульетта, девочка моя, будь умницей!
Я собралась вылезти из машины, но Новинская запротестовала:
— Танечка, а вы пока здесь посидите. Мы вдвоем с Джульеттой сходим на разведку. Да, роднуля? — спросила Агнесса, и ее собачка в знак согласия звонко тявкнула.
— Нет, я не буду сидеть в машине, а пойду за вами на некотором расстоянии! Мало ли что…
— Ну что может с нами произойти? Танечка, мне кажется, что вы насчет Шурика заблуждаетесь, он не мог…
— Что не мог?
— Не мог приехать в Турищево и не зайти ко мне.
— Мог, еще как мог! И это не самое страшное, на что он способен.
— Мы с Джульетточкой докажем вам, что это не так. Шурик — он такой умный мальчик… — Агнесса вылезла из машины.
Я выдержала небольшую паузу и последовала за ней. Впрочем, на улице было так темно, что можно было не беспокоиться, что меня заметят. Новинская шла, прижимая к себе собачку и освещая дорогу фонариком, который, оказывается, предусмотрительно захватила с собой. Я свой фонарик забыла в машине, поэтому освещала путь мобильником.
Наконец Новинская остановилась у покосившегося забора, каким-то образом открыла калитку и вошла в палисадник. Я подошла ближе, встала за толстый ствол какого-то дерева, уже оставшегося без листвы, и, выглянув из-за него, отметила про себя, что света в окнах нет.
— Шурочка, это я, Агнесса! — крикнула дама с собачкой после того, как несколько раз стукнула кулаком в дверь. — Шура, открой мне, пожалуйста!
Никакой реакции на этот крик не последовало. Только Джульетта жалобно заскулила, и я поняла, что это не к добру. В ответ на этот скулеж соседские собаки подняли громкий лай.
— Танечка, идите сюда! — тихонько позвала меня Новинская. Я подошла к калитке, и Агнесса сказала мне полушепотом: — Дверь заперта, а ключа в тайнике я не нахожу. Не понимаю, кто его мог взять. Джульетта так нервничает, так нервничает… Что будем делать дальше?
— Я попробую войти в дом без ключей, — так же шепотом сказала я и пошла к дому.
Агнесса преградила мне дорогу и спросила:
— Вы что же, окна разбивать будете? Нет, это исключено!
— Нет, окна я разбивать не буду, у меня есть отмычки.
— Агнесса, это вы? — раздался женский голос за забором справа. — А я не пойму, что это так собаки брешут.
— Я, Маруся, я.
— А это кто с вами?
— Это моя гостья из Тарасова, — ответила Новинская, когда мы подошли к соседке поближе.
Я сразу же спросила ее:
— Скажите, вы вчера или сегодня случайно Вележева не видели?
— Видела вчера, — сказала Маруся, — но он, кажется, сегодня днем уехал обратно в Тарасов. Во всяком случае, он мне сказал, что приехал только забрать какие-то книги.
— Он был один? — уточнила я.
— Да, а с кем же еще?
— Разве он не с девушкой приезжал? — осведомилась Агнесса.
— Нет, никакой девушки я не видела, — ответила Маруся. — Да я дома-то не бываю, то на работе, то у Катьки, она приболела… А что случилось-то?
Мы с Агнессой переглянулись, потом она мне сказала:
— Ну вот, Танечка, я же говорила вам, что это какая-то ошибка! Саша — хороший мальчик, приехал и уехал…
В воздухе повисла тишина, даже собаки молчали, и вдруг из-за дома Вележева донеслись какие-то странные звуки. Впрочем, я довольно быстро поняла, что кто-то выпрыгнул из окна и побежал к дороге. Разумеется, я бросилась вдогонку. Каблуки увязали в сырой земле, значительно замедляя мою скорость. Пока я обогнула дом и перепрыгнула через забор, беглец смог уже оторваться от меня на приличное расстояние. Я рванула в обратную сторону, села в машину и стала догонять Вележева. Расстояние между нами стремительно сокращалось, в свете фар уже можно было разглядеть то, во что одет беглец — в темные вельветовые брюки и в бежевую куртку. Еще чуть-чуть и…
Но Шурик меня обхитрил. Он резко свернул в сторону, забежал по гравию на насыпь, пересек железнодорожные пути и бросился к лесу.
Я проехала немного вперед к железнодорожному переезду и стала ждать, когда передо мной проедет товарняк. Казалось, он состоял из тысячи вагонов, которые один за другим мелькали у меня перед глазами и никак не кончались. Я ругала себя за то, что не бросила машину и не стала вслед за Шуриком взбираться по насыпи. Даже когда мимо меня проехала последняя цистерна, шлагбаум открылся не сразу. Умом я понимала, что стояла на переезде минут семь, не больше, но эти минуты показались мне вечностью. Во всяком случае, Вележев успел исчезнуть из вида.
