- Хороший выбор.
Пусть она ничего и не сказала, но после того, как сначала долго смотрела на пресс-папье, потом осторожно провела кончиками пальцев по спине льва, слова и не были нужны.
- Зачем вы попросили меня сделать это?
- Стало интересно, найдешь ли ты вторую самую ценную вещь в этой комнате, - теперь Иван Петрович сам взял её за руку и повел из кабинета.
- Я её нашла?
- А сама как думаешь? Идем пить чай, девочка, не разбирающаяся в антиквариате.
«Чё пригорюнился, козел безрогий?»
х/ф «Варвара-краса длинная коса», 1969 г.
Лектор рисовал на доске какие-то диаграммы и графики, бубня что-то себе под нос, а Уля упорно пыталась понять – что происходит? Нет, вопрос касался не сути лекции, а всего случившегося. Три дня. Семьдесят два часа, четыре тысячи триста двадцать минут. Сколько секунд, подсчитывать было лень, да и не о том болит голова.
Игорь так и не дал о себе знать.
За прошедшее время они с Андреем поговорили со всеми знакомыми и друзьями парня, но никто так и не смог сказать ничего конкретного.
Да, видели несколько дней назад. Нет, он не выглядел встревоженным или испуганным. И ничего такого, что могло бы насторожить, тоже не заметили.
Вчера утром Андрей подал заявление, теперь предстояло рассказать то же самое следователям. Какой-то родственник – не то двоюродный, не то троюродный брат – работает в полиции, поэтому бумаги приняли, хотя официальный срок ещё не прошел. Но легче от понимания, что искать Игоря будут всем миром, как-то не становилось. Да и уверенность в обязательном благополучном исходе тоже перестала быть такой незыблемой.
Хотя Ульяна ни за что не призналась бы в этом, особенно кому-то из его семьи. Ольга Николаевна, с которой они более-менее тесно общались только в тот день, когда Андрей привез Улю, чтобы немного успокоить родителей, попросту никого не замечала. То есть – вообще. Не только неугодную девушку сына, она и слова собственного мужа слышала через раз. И Уля не обижалась, потому что видела, насколько тяжело женщине сохранять видимую невозмутимость. Хотя она, конечно, никого не обманывала – ни Андрея, ни Ивана Петровича.
- Уль, - сидящая справа Светка ткнула локтем под ребро. – Ты идешь?
Девушка очумело оглянулась и поняла, что пара уже закончилась, и они с подругой остались единственными, кто ещё не покинул аудиторию.
- Да, конечно.
Забросив тетрадь и ручку в сумку, Уля пошла следом за Светой, пытаясь вспомнить – это последние занятия или есть ещё.
- Давай, очнись, - подруга обняла Ефремову, прижимая к своему боку. – Найдется твой Игорь, никуда не денется. Может, и правда загулял…
По тону было прекрасно слышно, что она и сама в это не особо верит.
- Скорее всего, завтра вас с Лизой вызовут в ментовку.
- Так мы же про это ничего не знаем…
- Вот все, что видели и не знаете и расскажете. Я уже там была.
Не сказать, что из Ули вопросами душу вынули, но когда все то же самое пошло по третьему кругу, это реально достало. Такое впечатление, что её саму в чем-то подозревали. Нет, никакой антипатии к работникам органов правопорядка у девушки не было, но после пары таких повторных бесед вполне может появиться.
- Мишка тоже сегодня ходил, но подробностей пока не знаю, сейчас иду к нему. Ты к нам?
- Да, мне нужно чертеж доделать.
- Тогда купи хлеба, а то мы утром доели.
- Ладно.
На крыльце народу было намного меньше – кто отправился по другим корпусам, а кто и, показавшись в первый день занятий, теперь с чистой совестью уехал отдыхать.
Несколько группок студентов держались тесными кружками, обсуждая все, что угодно, кроме занятий, и благополучно дымя сигаретами возле таблички «курение запрещено».
Махнув на прощание убежавшей на свидание Светке, Уля уже почти дошла до остановки, когда рядом кто-то притормозил и посигналил.
- Садись быстрее, здесь остановка запрещена!
Поскольку предубеждение против Андрея если окончательно и не прошло (за эти пару дней они как-то ухитрились раз пять серьезно поцапаться, даже при том, что занимались общим делом), все равно уже уменьшилось. Пусть назвать его душкой у Ульяны не повернулся бы язык, но и козлом она его величала редко. Не чаще пары раз в день и, естественно, исключительно про себя.
Хотя приглашение прозвучало не особо радушно, Уля быстро опустилась на пассажирское сиденье. Потому что вряд ли Лебедев так соскучился, что приехал просто проведать.
- Добрый день. Что-то случилось?
- Привет, - Андрей, не обращая внимания на недовольное гудение, отъехал от тротуара, вливаясь в движение. - Да. Не знаешь, у Игоря есть знакомые, живущие у стадиона «Динамо»?
Уля честно попыталась вспомнить, но не смогла.
- Точно сказать не могу, но, кажется, нет…
- Его машину нашли на стоянке рядом со спорткомплексом. Оставили её в ночь на первое сентября.
Как ни старался, единая картинка все равно не получалась. Если это похищение с целью выкупа, то почему нет требований? Если что-то другое, но из той же оперы, вопрос остается открытым – почему нет никаких новостей? Ни предупреждений, ни условий, вообще ничего. Такое впечатление, что брат просто растаял в воздухе.
Девчонка, которая уже несколько минут сидела рядом хмурым истуканом, шевельнулась и тяжело вздохнула.
- Я ничего не понимаю…
- Не ты одна, - заметив, что едва не проскочил нужный поворот, Андрей резко затормозил и перестроился в правый ряд.
- Это совсем не похоже на Игоря, и я уже сильно сомневаюсь, что инициатор он сам.
Андрей в этом сомневался с самого начала. Не потому, что не верил в дурные способности брата, просто знал, насколько у них с матерью тесная связь. И в этом не было ревности или зависти, наверное, сказывалась большая разница в возрасте, но у Игоря с мамой были свои отношения, намного более теплые и тесные, чем можно было бы предположить на первый взгляд. Наверное, именно поэтому её так возмутил тот факт, что любимый ребенок совершенно перестал слушаться, связавшись с Ульяной и не обращая внимания на все намеки и разговоры напрямую.
Хотя самому Андрею Уля после близкого знакомства понравилась. Нормальная девчонка, может, даже слишком серьезная и правильная для своего возраста. Хотя, конечно, тот факт, что биография её отца может сказаться не лучшим образом на семейной благонадежности, это не отменяло.
- Зачем ты взял меня с собой?
Вообще-то он этого и сам не знал. Скорее всего, просто привык, что за эти три дня она постоянно была рядом, когда они прочесывали город в поисках следов Игоря. Строит какие-то предположения, пытается разыскать тех его друзей, о которых и сама почти не знала. Андрей не знал, о чем она каждый вечер разговаривает с его отцом, но папа держится вполне нормально, так что пусть хоть частушки друг другу поют.
- Тебе разве не хочется разобраться в происходящем? – выкрутился в конце концов Андрей.
- Да, конечно.
- У Сашки утром была? – он потянулся к бардачку и бросил ей на колени упаковку влажных салфеток.
- Была… А это зачем? – девчонка повертела в руках упаковку, словно первый раз такое вообще видела.
- На заднем сиденье пакет, в нем коробка с пиццей. Ехать ещё минут двадцать, пока поешь.
Уля как-то недоверчиво покосилась сначала на него, потом назад. И так пару раз. Потом все-таки перегнулась через спинку и зашуршала пакетом.
- Там ещё сок, но стаканчиков нет.
- Я обойдусь. Спасибо.
Девчонка ела аккуратно, не спеша, но все равно периодически нет-нет, да и бросала на него косые взгляды. Интересно, это кем он выглядит в её глаза, если Ульяну так удивило элементарное внимание? Ведь, скорее всего, поесть после визита к следователям не успела, значит, весь день голодная.
- А ты не хочешь?
- Нет, я уже поел. О чем тебя спрашивали в полиции?
- Все то же самое – где, когда, с кем последний раз видела, о чем разговаривали, друзья, враги, любовницы…
- А ты о последних знала? – вот этим точно смогла удивить.
- Вообще-то я утрирую, - Уля вернула коробку обратно. – Спасибо, было очень вкусно.
- На здоровье. То есть, ничего интересного и необычного не заметила?
- Не-а…
Стоянка спорткомплекса растянулась на добрую сотню метров, хотя въезд был только один. Это хорошо. А вот выходов посредством дырки в заборе имелось великое множество, что уже не так радужно. Пара роскошных седанов и внедорожников вполне в духе демократии соседствовали с догнивающим остовом «копейки», от которой остался только кузов, и, очень похожим на старую консервную банку, «Запорожцем».
Возле темно-синего «Кашкая», приткнувшегося за микроавтобусом, уже стоял Санек. И хотя это совсем не его профиль – он работал в отделе по незаконному обороту наркотиков, но помочь вызвался сразу. Они не то, чтобы не ладили, как раз наоборот, просто имели слишком мало общих точек соприкосновения, поэтому и встречались раз в несколько месяцев, исключительно на семейных торжествах.
