Он бросил красноречивый взгляд на Андрея, и тот догадался, о чем думал Валька. Ведь пока Жгутин болеет, Филин не сидит сложа руки.
Было поздно, когда Светлана и Дубинин собрались уходить. Они были уже в дверях, когда Андрей вдруг хлопнул себя по лбу.
— Эх, забыл совсем. Ребята, опустите письмо. Сосед в больнице дал. Сейчас принесу.
Он вернулся в комнату и вынул из внутреннего кармана пиджака мятый конверт. При этом Андрей машинально посмотрел на адрес и вдруг остановился. Что такое? Письмо было адресовано Огородниковой, на конверте стоял ее адрес.
Все, что имело отношение к Наде, теперь вызывало у него подозрение. «Надо показать Ржавину», — решил он.
— Граждане, вы свободны, — выходя в переднюю, сказал Андрей. — Письма не будет.
«Дело», получившее шифр «Голубая „Волга“», явно разрасталось, и Ржавину придали в помощь совсем еще молодого оперативного работника Толю Скворцова.
Ржавин немедленно отправил Толю в гостиницы и дома для приезжих выяснить, какие люди останавливались там в эти дни и нет ли среди них человека по фамилии Засохо.
Сам же Геннадий решил заехать к начальнику таможни. Его заинтересовал Семен Буланый: тот вместе с Андреем был в гостинице «Буг», видел там в ресторане Огородникову в обществе двух мужчин. Андрей болен, а дело не ждет, и Буланый может пригодиться. Интересно, что он за человек и можно ли рассчитывать на его помощь.
Конечно, о Буланом проще всего было спросить Вальку Дубинина, но Ржавин не доверял его оценкам. У Вальки, по его мнению, все шло от чувства, а не от ума. Валька был, конечно, абсолютно честен в своих оценках, но горяч и потрясающе субъективен.
Итак, отправив Толю Скворцова, Ржавин поехал на вокзал, в таможню.
— Товарища Жгутина? — переспросила пожилая машинистка, с любопытством разглядывая незнакомого посетителя. — Товарищ Жгутин болен. Принимает его заместитель.
Так Геннадий попал к Филину.
— Чем могу быть полезен уголовному розыску? — спросил его тот. — Заранее готов на все. Когда Филин хотел, он мог быть необычайно приветлив, и в таких случаях люди уходили, очарованные его радушным приемом.
— Ищем, кто посмел поднять руку на вашего сотрудника, — в тон ему ответил Ржавин.
Филин с готовностью закивал головой, при этом ни один волосок не сдвинулся в его идеально аккуратной серо-стальной прическе.
— Да, да. Случай возмутительный. Но и мы, прямо скажем, дали с этой «Волгой» большую промашку.
— А именно?
— Нам следовало куда внимательней ее осмотреть, прежде чем передавать в облисполком. Начальник смены получил уже взыскание. Ну, а от товарища Жгутина много требовать нельзя, — Филин с прискорбием развел руками. — Человек он больной, да и возраст, знаете ли… А потом очень уж добренький…
Филин решил, что представителю милиции строгость должна импонировать.
— Раньше, например, — доверительно прибавил он, — за такой случай, как с этой «Волгой», знаете, сколько полетело бы голов?
«Смотри, пожалуйста, — подумал Ржавин. — Крутой, однако, мужик». И осторожно ответил:
— Ну, она и одной головы, кажется, не стоит. Филин понимающе усмехнулся.
— В прямом смысле слова? А в переносном полетела бы голова и у начальника таможни. Впрочем, и сейчас я боюсь за последствия. Ну, да мы отвлеклись. Вы уж извините — наболело, — с подкупающей искренностью добавил он, вздохнув. — Так чем же могу быть полезен?
Филин был снова любезен и приветлив, от жестковатой безапелляционности не осталось и следа.
«Смотри, пожалуйста, — снова удивился Ржавин. — Экие перемены с ним происходят. Это уже опасно. Видали мы таких». У Ржавина было представление, что он все видел. Тем не менее он постарался ответить как можно приветливее:
— Хотелось бы получить от вас характеристику вашего сотрудника товарища Буланого.
— На предмет чего?
— Может быть-, придется попросить его помочь нам.
— Вот как? В чем именно?
— Пока еще трудно сказать, но работа предвидится, — сдержанно ответил Ржавин.
— Очень хорошо, — одобрительно кивнул головой Филин. — Зато мне ясно, что вы не болтун. Это, знаете ли, тоже сейчас не каждый день встретишь.
«Ишь ты, сукин сын. Проверить меня захотел, — обозлился Ржавин. — Ну и тип. Просто интересно».
— Что касается товарища Буланого, — как ни в чем не бывало продолжал Филин, — то, мне кажется, можете на него положиться.
— Ручаетесь?
— Почти.
— Все-таки только «почти»?
— Ну, знаете… Новый человек, как-никак.
Ржавину нестерпимо захотелось хоть чуть-чуть подразнить этого Филина, но он не позволил себе такого удовольствия и стал прощаться.
Придя к себе, Ржавин сразу же позвонил в таможню и сговорился с Буланым, что тот зайдет в горотдел милиции часа через два, когда будет самый большой разрыв между поездами. В голосе Буланого он уловил явный испуг, но значения не придал. Что ж, люди по-разному реагируют на такой вызов.
Появился Скворцов.
— Ну, Толик, как наши дела? — весело осведомился Ржавин.
— Никак. Ни одного интересного человека не обнаружил. И фамилия Засохо тоже нигде не значится.
— Так-таки нигде?
— Представьте себе. Может, он уехал в Москву?
— А давай рассуждать… Постой! Как наш больной?
— Мохальский?
— Да, Знаменитый Юзек.
— Лежит. Вчера ему Огородникова передачу принесла. Сегодня даже заходила в палату.
— Ого! А к передачам пусть привыкает. Оба рассмеялись.
— Врачи говорят, он дней пять еще пролежит, — добавил Скворцов. — Перелома не оказалось. Растяжение связок только.
— Так, так. Ну, а теперь давай рассуждать. Зачем приехал Засохо? Показания Петровича с таможни и Никифора, который машину со Шмелевым толкал, говорят о том, что приехал Засохо выручать свое добро из «Волги». Согласен?
— Ну, согласен.
— Но были у Засохо, конечно, и другие дела, так сказать, текущие, по которым он обычно к нам приезжает. Какие? Скорей всего контрабанда. Какая? Тут цепочка: он — Огородникова — Юзек.
— Вот Юзек и пишет в письме: «Вы не тревожьтесь». А сам с Огородниковой на «ты».
— Откуда знаешь?
— Люди в палате слышали.
— Ну вот. А Юзек только что из-за границы. Небось что-то приволок. Если Засохо из-за него сюда прикатил, разве он уедет, когда Юзек вдруг пропал? Нипочем!
— Так ведь Юзек нашелся.
— Но когда? Два дня назад. И только сегодня Наденька у него была. В котором часу? Скворцов взглянул на часы.
— Часов в двенадцать. А сейчас четыре. Выходит, Засохо…
— Вот именно. Может теперь рвануть в Москву. Если… уже не рванул. Сейчас посмотрим. — Ржавин достал из ящика стола расписание поездов. — Так… за это время… вот… один поезд все-таки ушел. Надо немедленно закрыть вокзал. Ты поезжай туда. Свяжись с таможней. Его там кое-кто в лицо знает.
— Ничего себе «Дело о нападении на гражданина Шмелева», — засмеялся Скворцов.
— Это «дело», милый, давно стало уже только эпизодом. Ну, двигай.
Оставшись один, Ржавин в который уже раз принялся заново обдумывать все известные факты об этом проклятом Засохо. Куда, в какую нору может он забиться? Если, конечно, уже не удрал из Бреста, От Огородниковой ушел, в гостиницах не появлялся. Может быть, скрывается у кого-нибудь из своих дружков? Но, с другой стороны, Огородникова однажды встречалась с ним в ресторане «Буг». Почему не дома? Наверно, хотела шикануть и перед Засохо и перед дядей. Но почему именно в «Буге»? Там гостиница… так, так… Интересно, догадывается Засохо о том, что за ним охотятся? Пожалуй, нет. Хотя в гостинице «Буг» был Толик…
Осторожный стук в дверь не дал Ржавину додумать мысль до конца. Он досадливо поморщился; Что-то интересное вот-вот готово было всплыть в мозгу. И вот помешали.
В кабинет вошел Семен Буланый, озабоченный, чуть растерянный, услужливо-любезный.
Всю дорогу Семен терялся в догадках: «На кой черт меня вызвали?» За Муську и за контрабанду в милицию не вызывают. Больше он за собой никаких грехов не знал. Пояснения Филина, к которому он немедленно побежал, успокоили его ровно на пять минут. А потом Семена вновь стали грызть сомнения.
— Присаживайтесь, — радушно сказал Ржавин, указывая на стул. — Извините, что от дел оторвали,
— Пожалуйста, пожалуйста…
Любезный прием напугал Семена еще больше.
Ржавин секунду помедлил и решил, что прямо, пожалуй, говорить пока не стоит. Лучше начать по-другому.
— Мне необходимо задать вам ряд вопросов. Заранее предупреждаю: у нас к вам нет никаких претензий. Просто рассчитываем на вашу помощь. К сожалению, всего я вам сказать не могу. Сами понимаете…
— Конечно, конечно. Я понимаю. Буланый произнес это с таким облегчением, и лицо его при этом так просветлело, что Ржавин невольно подумал: «Так переживать визит сюда — это уж слишком».
