"Распутин". Лабиринт.
- А по мне, - сказал Юл, - это значит "плохой ублюдок". Я имею в виду, если этот Уайти похож на своего прадедушку, то как мы его остановим? Как мы убьем того, кто не может умереть, черт возьми?
- Он HE неуязвим, - сказал я. - Он может чувствовать боль. И страх. Вы, ребята, слышали, как он кричал, когда я стрелял в него. И Распутин умер, в конце концов. Так что, нам просто нужно убить Уайти достаточно сильно, чтобы сделать работу раз и навсегда. Убедиться, что от него ничего не осталось, чтобы он мог подняться и снова прийти за нами.
- Но как? - снова спросил Юл.
- Я не знаю, - прошептал я. - Hо нам лучше придумать что-нибудь побыстрее.
- Почему?
- Слушай.
Звуки молотка эхом разнеслись по складу. Кто-то бил по заколоченным окнам.
- О, черт, - лицо Юла побледнело. - Мы в полной заднице.
В кои-то веки он был прав.
Удары становились все громче и настойчивее. Это был звук человека, у которого был очень плохой день и который готов выместить свое разочарование на других людях.
- Что нам делать? - крикнул Юл. - Это он!
- Может, и нет, - сказал я, выглядывая из-за коробок. - Это могут быть полицейские. Или какой-нибудь бездомный. Мы не...
Громкий треск прервал меня. Казалось, что фанера, которую я прислонил к разбитому наружному окну, упала на пол вместе с деревянными ящиками, которые я использовал, чтобы удержать ее на месте. Затем наступила тишина.
Мы уставились друг на друга, широко раскрыв глаза. Сондра и Юл напряглись, затаив дыхание. Я огляделся в поисках оружия, но ничего не было, кроме нескольких деревянных брусьев и клубка пластиковых транспортировочных лент и металлических ремней, все они были порезаны или сломаны. Брусья были вне пределов досягаемости. Если я доберусь до одного из них и сумею вырвать кусок дерева, то окажусь на открытом пространстве без всякого прикрытия. Это было нехорошо. Я мог бы задушить Уайти одной из транспортировочных лент, а может, и перерезать ему горло, если бы нашел достаточно острую металлическую - и если бы смог подобраться к нему достаточно близко. Связанный с Распутиным или нет, я готов был поспорить, что ему будет трудно пережить перерезанное горло. Правда, была небольшая вероятность, что я подойду достаточно близко, чтобы сделать это, но 9-мм был бесполезен без патронов, разве что в качестве дубинки. Конечно. Вот оно! Я могу выбить ему мозги прикладом пистолета, а потом он может выстрелить мне в лицо. Я не сомневался, что у Уайти еще остались патроны в пистолете. Он не был похож на человека, который вышел бы из дома без них.
Все еще напряженный, Юл наклонился вперед и прошептал мне на ухо:
- Это не похоже на копов, Ларри.
- Откуда ты знаешь?
- Ну, во-первых, они бы кричали "Стоять, это полиция!" или "Бросьте оружие". Я этого не слышу.
Словно в подтверждение слов Юла, голос Уайти разнесся по пустому складу.
- Выходите-выходите, маленькие мышки. Вы вели себя очень плохо, и пора положить этому конец. Сегодня у меня есть еще другие дела.
Сондра протянула руку и сжала мою ладонь. Я попытался улыбнуться ей в знак заверения, но вместо этого задрожал.
- Мистер Гибсон, - позвал Уайти, - я знаю, что вы прячетесь здесь. У меня есть к вам предложение. Если вы выдадите девушку, я позволю вам и вашему другу уйти невредимыми. Полиция скоро будет здесь, я думаю. Вы можете покончить со всем этим сейчас. Просто отдайте мне девушку.
- Это звучит довольно разумно, - пробормотал Юл. - Я голосую за то, чтобы мы сделали то, что он сказал.
Невероятно, но я посмотрел на него. Я не мог понять, шутит Юл или нет. Его выражение лица было серьезным.
- Заткнись, - предупредил я его. - Это не гребаная демократия. Сондра никуда не пойдет. И помалкивай.
Шаги приближались; туфли на твердой подошве стучали по бетону. Уайти насвистывал заунывную мелодию, которую я не узнал. Звук охладил меня.
- А, это что? - oн больше не кричал. Он был достаточно близко, чтобы мы могли без труда его услышать. - Возможно, вы прячетесь в темном подвале? Прячетесь, как маленькие крысы. Нет, скорее всего нет. Сондра не любит темноту... Да, моя дорогая? Навевает плохие воспоминания, не так ли?
Сондра прижалась ко мне, крепче сжимая мою руку. Медленно я протянул руку и схватил зазубренный кусок металлического ремня. Его длина была около семи дюймов, а край был острым и заостренным. Я прижал его к большому пальцу и поморщился. Осталась вмятина - не настолько острая, чтобы пустить кровь, но достаточно зазубренная, чтобы рассечь плоть, если я надавлю. Этого будет достаточно. По крайней мере, лучше, чем ничего.
Юл начал читать молитву "Отче наш". Его глаза были плотно закрыты, а лицо стало еще бледнее, чем прежде. Цвет сошел, и каждая веснушка и прыщик резко выделялись. На кончике его носа был крошечный шрам, где Вебстер поцарапал его год назад. Со временем пятно потускнело настолько, что я совсем забыл о нем, но теперь я ясно видел его. Я позволил Юлу помолиться. Это точно не повредит. Если бы я верил в Бога, возможно, я бы присоединился к нему, и мы могли бы устроить небольшой молитвенный круг прямо там, за ящиками, взявшись за руки, распевая "Кумбайя" и позволяя силе Христа не дать пулям Уайти достичь нас. Хвала Его имени. Сила молитвы и все такое прочее дерьмо. Но я знал. Бога не было. Жизнь доказала мне это давным-давно. Этот момент - оказаться в ловушке на заброшенном складе со сбежавшей стриптизершей, моим последним живым другом и убийственным, непобедимым русским мафиози - был лишь подтверждением этого факта. Если Бог существовал, то этот ублюдок регулярно курил "крэк".
- Я иду, - позвал Уайти.
Его певучий голос отдавался эхом, отскакивая от стен. Он был рядом. В помещении с нами. Прищурившись, я заглянул в щели между ящиками и увидел вспышку движения. Сондра сжала мою руку так сильно, что я вздрогнул.
Тихая молитва Юла прекратилась. Он открыл глаза, и по его лицу побежали слезы.
- Я знаю, что ты здесь, - сказал Уайти. - Я чувствую тебя, Сондра. Чувствую ребенка. Ты нигде не сможешь спрятаться. Не сейчас, когда ты носишь моего ребенка. Ты знаешь,
