Таня-Маня. Значит, бабка с ней знакома. Ответила ей: «Нет. Вы кто?» – «Бабушка твоя», – заявила мумия.
Глаголева захихикала.
– Ну ваще! Мирка ей: «У меня, кроме родителей, никого нет!» Вам никогда не угадать, что ископаемое ответило! «Я мать твоего отца». Я сижу, моргаю. Мира тоже удивилась, начала объяснять, что ее дед и бабушка давно умерли. Мне в голову пришло помочь подруге, я добавила: «Вы откуда-то знаете имя Миры, но мы вам не верим. У подруги моей есть мама Настя и папа Боря. Больше никого». – «Ох, много ты знаешь! – обозлилась старуха. – Папа Боря! Отец Мирочки – мой сын, Петр Фролов». И как понесло ее!
Нина кашлянула и продолжила:
– Зовут бабу Мирослава Стефановна. Она богатая, кроме Мирки, у старухи родных нет, поэтому завещание она написала на Миру!
– Фамилию можете подсказать? – попросила я.
– Хавкина вроде как-то так. Или Хватова. Может, Ховрина… Ой! Все! Больше ничего не знаю! Мирка меня тогда за таблетками отослала. Я поняла, что она хочет с психованной наедине поговорить… Ой, все! Бежать пора!
Я положила телефон на стол.
– Слышали?
– Да, – подтвердил Костин, – ты же громкую связь включила.
– Нашел! – воскликнул Юра. – Мирослава Стефановна Хованская. Муж скончался, сын Петр погиб, его сбил пьяный водитель. Владеет квартирой в Денежном переулке – двести квадратных метров, – дачей в Снегирях, там почти четыреста квадратов, плюс участок. Но! Самый лакомый кусок! Госпожа Хованская – вдова композитора Фролова, а тот написал музыку к огромному количеству песен и кинофильмов. Жил долго, скончался за месяц до рождения внучки. Вдова получает отчисления за каждое исполнение всех произведений супруга. У старшей Мирославы миллионные доходы!
– Очень интересно, – протянул Костин. – Лампа, напросись к ней в гости.
– Попытаюсь, – кивнула я.
Когда огромная дверь – похоже, сделанная из красного дерева – распахнулась, передо мной возникла на удивление стройная дама. Я знала, сколько лет хозяйке, и удивилась тому, как она хорошо выглядит.
– Евлампия? – уточнила Хованская.
– Да можно просто Лампа, – улыбнулась я.
– Вот еще! – поморщилась дама. – У вас прекрасное имя! Евлампия! Наше, русское! Не иностранщина, не какая-то там Мэри-Шмэри! Отвратительно! Есть Мария! И есть Евлампия! Торшером, лампой, люстрой пусть вас другие обзывают. Проходите, обувь не снимайте. Моей прислуге не лень полы помыть, зарабатывает побольше многих. Нам сюда.
Мы углубились в недра апартаментов, и мне стало понятно, что если захочу спешно удрать, то не получится – я запутаюсь в бесконечных переплетениях коридоров. Но в конце концов мы добрались до огромной столовой.
– Располагайтесь, – тоном барыни, которая привыкла раздавать указания, велела Хованская. – Тему беседы мы с вами уже обозначили по телефону! Мирослава! Итак! Мой сын – замечательный, прекрасно воспитанный мальчик – познакомился с профурсеткой! С Анастасией. Она недолго думая с Петей в постель легла – решила войти в порядочную семью. Мальчик мне все рассказал, объявил: «Как честный человек обязан жениться – Настенька беременна, задержка у нее. Подадим заявление в загс». Я попыталась сына образумить, объяснила: «Нарушение цикла по разным причинам случается. Не гони коня, подожди». Но Петя был воспитан своим отцом, поэтому ответил: «Мама, вопрос не обсуждается». И через два дня сына сбила машина. Через неделю после похорон ко мне домой пришла девушка, попросила: «Позовите Петра». Я поинтересовалась: «Вы Настя?» Вот так и познакомились. Она, узнав о смерти Пети, зарыдала, сквозь слезы говорила: «Он не звонит – решила, занят». Обещала никогда не забывать жениха, если сын родится, назвать его в честь погибшего. Если девочка, то она получит мое имя – Мирослава! Редко ошибаюсь в людях, как правило, чую ложь сразу. Но эта мадемуазель оказалась талантливой актрисой, удалось ей меня вокруг пальца обвести. Прониклась ее положением: одна, помощи ждать неоткуда, беременна от Петечки. Родится ребенок, в котором течет кровь моего сына. Общались с ней все девять месяцев, я ей деньги давала, сказала: «Когда умру, все мое станет твоим. Малыш должен расти в хороших условиях, завещание на него оформлю». Девочка на свет появилась. Анастасия показала свидетельство о рождении, там написано: «Мирослава»! Не обманула! Но в графе «отец» был указан Борис Шубин. «И как это понимать? Ну-ка, отвечай!» – говорю ей. Она испугалась: «Мирослава Стефановна, девочке папа нужен! Поспешила расписаться с Борисом, чтобы она в законном браке на свет родилась. Зачем ей клеймо незаконнорожденной? Хотите, сделаем анализ? Возьмем вашу пробу и Миры». Конечно, я согласилась, мы съездили в лабораторию и выяснили, что мы с младенцем родные.
Послышались тихие шаги, и в комнату вошла горничная, словно выпавшая из девятнадцатого века – темно-синее платье, белый кружевной передник, на руках такого же цвета нитяные перчатки. Женщина остановилась и поинтересовалась:
– Слава Стефановна, разрешите чай подать?
– Только быстро и аккуратно, – приказала Хованская, потом улыбнулась мне: – Сегодня приятная погода.
– Да, да, – подхватила я нейтральную тему, – нет жары.
Метеоусловия мы обсуждали до ухода прислуги, а когда та удалилась, я осторожно спросила:
– К вам лучше обращаться Слава Стефановна?
– В нашей семье по материнской линии есть традиция! – торжественно объявила дама. – Девочку всегда – повторю, всегда! – крестят Мирославой. А ее бабушка и мать, которых крестили тем же именем, в быту меняет его на Слава! Обычай был заведен нашими предками, не нам его ломать!.. Вернемся к главной теме. Анастасия правду о ребенке законному мужу не сказала. Тот твердо уверен, что Мирослава его дочь. Почему так? Девушка мне объяснила: «Оказалась вынуждена выйти за Бориса вскоре после смерти Пети. Поймите, очень боялась за ребенка от самого любимого человека – как без отца-то?»
Слава рассмеялась.
– Ну, не ей меня обманывать. Хорошо, поняла ход мыслей продажной девки. Поторопилась она с другим в койку прыгнуть, чтобы дурак посчитал мою внучку своим дитем. Немало представителей сильного, но глупого пола на эту простую мормышку попалось. Борис не исключение. Он Мирославу в загсе зарегистрировал. Я сначала вскипела! Потом разум злость охладил. Исполнится девочке пятнадцать – встречусь с ней, правду расскажу. И про наследство она узнает. Я одна на белом свете. Ни детей, ни внуков, ни родни никакой. Только Мира! Вот ей все и достанется.
– Вы с Анастасией общаетесь? – уточнила я.
Хованская брезгливо поморщилась.
– Нет, не моего круга леди. Но девочку – родную кровь, доченьку Пети – бросить не могла. Просила Анастасию привозить ее ко мне. Гулящая девка сначала согласилась, Мира бывала у меня в младенчестве. Когда ей три года исполнилось, малышка начала хорошо говорить. Вот тут ее непутевая мамаша позвонила, заявила: «Мирка болтает без остановки. Вчера, когда
