– Дайте сюда Наташу!
– Нууу… – голос притормозил. Кажется, получал разрешение. Наконец получил. – Если ты так настаиваешь…
– Алло?!
– Алло, Володя! – Голос у нее был действительно красив: хрупок, нежен, даже страдание не искажало его, а лишь вносило горечь в душу слушающего. Я всегда ценила красоту и человеческие чувства, тем более в таких ситуациях (а заложников выручать уже приходилось). Сейчас мне стало грустно и злобно. Ненавижу тварей, которым наплевать на людей. Ненавижу тех, для кого человеческие чувства – только способ достижения цели!
Они молчали вдвоем, потому что слов не было. Не знаю, что могла бы я в таком состоянии сказать любимому.
– Наташ, они тебе ничего не сделали? – наконец спросил он.
– Ничего, милый, они вежливые люди. Только очень… настойчивые, – в голосе ее послышались слезы, – я… рассказала им все, чем ты делился со мной… – Телефон внезапно отобрали.
– Ничего особенного, – поведал собеседник, – мы и так все знали… Ты не очень-то много из тайн доверял жене!
– Вы довольны?!
– Довольны мы или нет, не имеет никакого значения. А Папаша и его люди будут довольны, когда произойдет переброс файлов. Учти, Владимир Георгиевич, он будет сопровождаться переводом гораздо более внушительной суммы. С твоей стороны. Скажем – миллиардов десять. А потом ты приедешь один, и поговорим о твоей жене. Если все будет в норме, ты получишь ее невредимой. – На том конце радиоволны засмеялись в три голоса: – Мы тут даже покупаем ей продукты, которые она предпочитает. Отсюда и траты… – смех перешел в откровенный хохот.
Владимир отключился. И тут же набрал номер Вани.
– Да? Так… Хорошо!.. «Феникс»? Чем они занимались вообще?.. Торговлей? Проверь. В банк я позвоню сам.
– Володя?
– Да (пи-па-пи-пи-па!).
– Сотовый телефон можно прослушать?
– Прослушать можно все. Но сотовый может перескакивать с одной частоты на другую в пределах восьмисот – восьмисот пятидесяти мегагерц. На телефонах, соединенных одной кодовой линией, эти переброски происходят автоматически и с большой быстротой. Прослушать одновременно пятьдесят линий гораздо сложнее, чем одну. А мой телефон работает в этих же пределах, только с дополнительным разбитием каждой из пятидесяти полос на восемь малых, всего получается четыреста. Кроме того, имеются специальные приспособления на той стороне, на предприятии… Алло? Банк? Это экономический отдел фирмы «Букет». Дело в том, девушка, что к нам поступил заказ от фирмы «Феникс», но мы потеряли факс с адресными данными. Вы не могли бы?.. Что?.. Спасибо. – Он отключил телефон.
– Ну? – спросила я, чувствуя себя отстающей от поезда, набиравшего обороты.
– Ловки! Они аннулировали лицензию фирмы пять минут назад, сразу после перевода. И скорее всего уже получают деньги в Москве по пластиковой карточке банка. Или не в Москве…
– Но это же большое обналичивание. Пусть ваши люди проверят получение от десяти миллионов и больше наличными по всем банковским сетям.
– Шутишь? Сто миллионов рублей – не так уж и много. А если разбросать по разным банкам и обналичить по десятке-двадцатке миллионов… Ежедневно суммы гораздо большие разменивают, переводят, обналичивают и тратят, иногда даже теряют. Если я прикажу сделать то, что ты предлагаешь, Таня, мне представят двухтомный отчет по одной только России, не говоря уж о бывших республиках. На кой черт им понадобились эти деньги, я и представить не могу. Не иначе издеваются.
– Неужели вы так богаты?
– Подожди, потом… посмотри, там никто не пришел?
Я отправилась к двери, выглянула на лестничную клетку, но никого не обнаружила. Вернувшись, зацепила конец разговора с Алеком.
– Хорошо. Так ты связался с Бойцом?.. Где он?.. Понял. Приготовь ребят, я скоро буду. Скажи ему, что теперь его задача – охранять Ведьму. Мой личный приказ… Отбой.
– Ну как?
– Номер узнали. Звонили с той самой нашей дачи. Пытались закрыть волну внешними помехами, что-то такое там применяли, но разговор был слишком долгий, поэтому на Предприятии засекли.
– Похоже, они не слишком-то осторожны.
– Возможно, хотят показать, что им наплевать.
«Или просто непрофессионалы», – подумала я.
Вслух спросила:
– Ты уже отправил туда кого-то, кто смог бы проследить за отъезжающей машиной?
– Ты думаешь, они уедут?
– Что ж они, будут ждать, пока твои люди возьмут дачу штурмом?
– Я тоже так подумал. Послал. – Надо сказать, голос у него был убитый.
– Володя, ты, пожалуйста, не беспокойся. Думаю, это не столь сложная задача, как кажется.
– У тебя есть версии и мысли?
– Есть. Во-первых, сейчас тебе следует опасаться не за жену, а за свою жизнь. Лучше бы ты взял этого самого Бойца в свою охрану, а не оставлял его со мной: одна из фраз вашего разговора свидетельствует о том, что вряд ли в намерения похитителей входит задача оставить тебя в живых.
– Какая фраза?
– «Ты приедешь один, и мы поговорим о твоей жене». Как ты думаешь, оставят ли после этого разговора свидетеля, видевшего хотя бы одно лицо из свиты Папаши, о котором они упомянули?
Он молча кивнул.
– Чтобы оформить остальные мысли и подозрения в четкую уверенность, мне нужно время. И покой. А также несколько твоих ответов.
– Давай, у нас есть еще минут пять-десять.
– Вопрос первый: кто-нибудь с кличкой Папаша существует в преступном мире или среди руководителей государственного отдела какой-либо отрасли или института?
– Думаю, это псевдоним.
– Угу. Второе: ты абсолютно уверен, что в твоих словах насчет невозможности незаметно провести серию терактов и т. п. нет ошибки? Может быть, заказывает фирма-конкурент, а исполняет независимая и никому не известная группа профессионалов, которая собралась в городе различными путями и члены которой живут в разных местах под чужими именами.
– Такое в принципе возможно, – ответил он, подумав, – и, если дело обстоит именно так, выследить их можно будет довольно легко. Они могут жить в гостиницах или «постоялых дворах» (он имел в виду квартиры зеков, в которых часто останавливались совершенно различные люди без прописки, приехавшие в город по делам), мы сможем быстро проверить эти точки. Если же они сняли квартиры у старушек, причем если сделали это довольно давно, еще при подготовке к своей афере, найти их будет сложнее, но все равно возможно… Знаешь, это очень правильный ход мыслей, мы этим займемся. Что-нибудь еще?
– Да: ты действительно не очень-то посвящал жену в свои дела и дела Предприятия? И что она знала ТАКОГО, секретного?
– Любая информация, связанная с нашими заказчиками и большинством выполняемых нами работ, таковой и является. Наташа никогда особенно не интересовалась ни химией, ни экономикой, но в силу своего характера всегда справлялась о моих делах, о том, что происходит, особенно когда я приходил домой после двух-трех дней отлучки. То есть я от нее ничего не скрывал.
«Господи, если бы обо мне когда-нибудь любимый мужчина говорил так: с сияющими глазами, полными любви и горечи, забывая обо всем!»
Но чу – сыщик должен быть бесстрастным!
– Она имела доступ на Предприятие?
– Имела, конечно, но бывала там, только когда я слишком долго не появлялся дома. Мы, понимаешь, не можем расставаться надолго…
– Понятно. («Завидую».) Теперь о другом: у тебя есть близкие родственники, кроме матери, или кто-либо из персонала, кто знает о Предприятии достаточно, чтобы устраивать такие теракты? И приехать за Наташей на дачу, которая «совершенно секретна»?
– Родственников у меня нет. Отец умер еще три года назад, а младший брат – художник-абстракционист – сейчас выставляется за границей. Вот уж кто далек от всего, что связано со мной! А каждого из сотрудников мы проверяли своими методами. Во-первых, у нас четкая система надзора, видео и другие методы слежения: ни у кого из них не было возможности сделать это. Даже если представить, что все Предприятие – сплошной заговор, который рос долгие годы, еще со времени отца, и теперь все его силы направлены против меня, осуществить подобное невозможно.
За его словами стояла железная вера, продиктованная опытом. Но я все же спросила:
– Откуда такая уверенность?
– Таким Предприятие было задумано и создано: глава имеет ключи к сети данных, к отдельным агрегатам и залам и собственные пути доступа к любой системе Предприятия в пределах страны. В его, и только в его, власти за несколько минут распустить Предприятие или организовать новый филиал, словом – сделать что угодно. И никакая информация не проходит мимо центра, доступ к которому имеет только глава, потому что только он знает шифр.
– Наташа тоже знала? – быстро спросила я.
– Нет, это, пожалуй, единственное, чего я не сказал бы даже ей. А раз не сказал, значит, ублюдки не узнали.
