— Но вы ещё добавили, что нисколько не удивились исчезновению Делкора. Почему?
— Да простит меня Господь, если я скажу, что у него было достаточно оснований для такого шага. Миссис Делкор была, между нами, настоящая ведьма. Не давала ему ни минуты покоя. Просто удивительно, как он ещё не тронулся от всего этого. Она постоянно твердила, что он старый неудачник и никудышный золотоискатель. Надо отдать ей должное, женщина она была энергичная, честолюбивая и гордая. Никто из нас особенно не удивился, когда её дочь Нора стала известной актрисой. После исчезновения мужа маменька принялась за дочку и затерроризировала её до такой степени, что бедной девочке ничего другого не оставалось, кроме как выбиваться в люди. Для неё это был единственный способ обрести независимость.
Шейн кивнул, взял недавнюю заметку из местной газеты и передал её Рентону.
— Теперь взгляните повнимательнее на это фото, мистер Рентон, — предложил он. — Мог ли один из этих людей оказаться Питером Делкором, — разумеется, постаревшим на десять лет?
Редактор некоторое время изучал фото малохольного Пита и Кэла Стренка.
— Только не спешите, — предупредил Шейн. — Десять лет — немалый срок для уже немолодого человека. Слишком многое сейчас зависит от вашего ответа.
Рентон повернул фото поближе к свету, последовательно изучил его под разными углами, закрыл попеременно то правый, то левый глаз.
— Я бы не решился утверждать под присягой, что один из этих мужчин — Питер Делкор, — объявил он наконец. — Равно как и не стал бы пытаться это опровергать. Если бы мне пришлось выбирать, я бы поставил на вот этого парня, — редактор указал пальцем на изображение малохольного Пита. — Бакенбарды и годы здорово изменяют человека. Возможно, я сумел бы ответить вам более определенно, если бы увидел его бритым.
Несмотря на неопределенный ответ, Шейн выглядел вполне удовлетворенным.
— Наконец-то факты начинают обретать смысл, — объявил он. — Дело идет к развязке. Приглашаю вас сегодня вечером на небольшое представление в местный госпиталь. Постараюсь вызвать дух старого Пита из небытия. Вам соответственно отводится роль главного свидетеля.
Шейн поднялся, улыбнувшись при виде сконфуженного выражения, появившегося на лице редактора.
— Увидимся позднее, — закончил он, — а до того мне ещё предстоит пообщаться с парочкой местных ребят и обсудить с ними небольшую сделку. С этими словами детектив покинул гостиницу и направился к универмагу Джаспера Уиндроу.
Три продавца с трудом справлялись с наплывом туристов, демонстрируя пресловутые индейские одеяла и прочие сувениры местного производства.
Шейн сообщил о своем желании видеть владельца магазина и был направлен в маленькое конторское помещение, отделённое от торгового зала перегородкой. Через открытую дверь конторы можно было увидеть Джаспера Уиндроу и Кэла Стренка, склонившихся над бухгалтерскими книгами. Судя по их жестам, они о чем-то спорили. Дискуссия была в полном разгаре, когда Шейн появился на пороге. При виде детектива Кэл Стренк непроизвольно съежился на своем стуле.
Уиндроу поднял глаза на незваного гостя, все ещё не отрывая кончика карандаша от строки в открытой перед ним бухгалтерской книге.
— Что вам ещё угодно? — поинтересовался он кислым тоном.
— Если вы как раз проверяете ваши счета, то, наверное, не будете против того, чтобы одновременно прояснить кое-какие вопросы? — Шейн ногой придвинул к себе колченогий стул и утвердил на нем свое длинное тело.
Из-под тяжелых насупленных бровей Уиндроу подозрительно уставился на детектива. Кэл Стренк сокрушенно крякнул и пропустил сквозь пальцы свою взлохмаченную бороду.
— Джаспера устраивают только те соглашения, в которых последнее слово остается за ним, — вздохнул он.
— Я пришел сюда не для того, чтобы обсуждать какие-то условия, — возразил детектив, мотнув рыжей головой.
— Никого здесь не интересуют ваши рассуждения, Шейн, — раздраженно возразил Уиндроу. — Убирайтесь отсюда, а заодно и из Сентрал Сити.
Шейн улыбнулся и поскреб свой аккуратно выбритый подбородок.
— Я думал обрадовать вас известием о том, что фактически я уже распутал тайну двух убийств. Кроме того, я надеялся, что и вы, и Кэл пожелаете присоединиться к небольшому фонду, который благодарные граждане Сентрал Сити готовы учредить в мою пользу.
— Оставьте свои штучки, — рявкнул Уиндроу, распаляясь все больше. — Я, по-моему, ясно сказал, что вы лишний в этой комнате.
Шейн осклабился и достал сигарету.
— Я остаюсь, — объявил он.
— Черта с два вы здесь останетесь, — взорвался Уиндроу, отбрасывая стул. — Хотите, чтобы я вышвырнул вас на улицу? — прорычал он, наклоняясь через стол к детективу.
Шейн невозмутимо закурил сигарету.
— Это будет непростое дело даже для вас, Уиндроу, — я крепкий орешек, особенно когда я чую запах денег.
Джаспер Уиндроу выпрямился и двинулся вокруг стола.
— Ей-Богу, Джаспер, на твоем месте я воздержался бы от необдуманных поступков, — предостерег Стренк, делая слабую попытку встать между противниками и одновременно ощупывая острым взглядом невозмутимое лицо детектива.
Массивное тело Уиндроу угрожающе качнулось в сторону Стренка.
— Заткнись, Кэл! Ты не меньше меня пострадал от этого субчика. Если бы он не раскопал эту проклятую жестянку, никто бы так и не узнал настоящего имени малохольного Пита.
— Коробка из-под табака, — заметил Шейн, — как раз и есть тот предмет, о котором я хотел с вами поговорить.
— О чем тут ещё разговаривать, — отмахнулся Уиндроу, мотая головой, как разъяренный бык. — Что сделано, того не исправить.
— Может быть, и нет, — спокойно согласился Шейн, оставляя без внимания безумную ярость, пылавшую в налитых кровью глазах Уиндроу.
— Ради Бога, Джаспер, подожди, не заводись, — воскликнул Стренк. — Вспомни, что говорили о нем парни из Денвера. Они клялись, что с этим парнем можно иметь дело, если предложить ему достаточно денег.
— Да он ни цента от меня не получит, — прохрипел Уиндроу. — Именно его длинному носу мы обязаны тем, что лишились доли старого Пита.
И отпихнув Стренка, он сделал ещё один шаг в направлении Шейна, выразительно подняв кулаки.
— Кончай махать кулаками, Джаспер, — продолжал причитать Стренк, хватая партнера за полу пиджака. — Дай ему высказаться. Мы ничего не потеряем, если узнаем, что у него на уме.
Шейн поднял голову и откровенно рассмеялся в лицо Уиндроу.
— А я-то думал, что вы деловой человек, Уиндроу, — презрительно бросил он, эффектно выпустив дым через ноздри.
Владелец магазина едва не задохнулся от ярости. Казалось, вот-вот его хватит удар. Тем не менее он остановился.
— Так какое же дело привело тебя ко мне, легавый?
— Предложить вам и мистеру Стренку подать великолепный пример гражданской добродетели своим согражданам и пожертвовать, скажем, по тысяче долларов в пользу мистера Шейна за его выдающиеся заслуги в расследовании обстоятельств смерти вашего партнера.
Пальцы Уиндроу самопроизвольно сжались в кулаки.
— Если это все, что ты хотел сказать…
— Разумеется, — прервал его Шейн. — В этом случае я в знак моей благодарности в свою очередь мог бы позабыть о злосчастной банке из-под табака, обнаруженной минувшей ночью в хижине старого Пита.
Наступила мертвая тишина. Уиндроу тяжело вздохнул. Чтобы сохранить равновесие, ему пришлось ухватиться за край стола.
— Что я говорил тебе, Джаспер? — смешок Кэла Стренка прорезал тишину, стоявшую в офисе. — Так кто же из нас двоих оказался прав?
Уиндроу вернулся к своему месту и подобрал валявшийся у стены стул. Утвердившись в сидячем положении, он вытянул свою волосатую лапу в сторону детектива.
— Итак, вы обязуетесь скрыть от властей известные нам факты при условии предварительной оплаты наличными в размере двух тысяч долларов?
— С чего вы это взяли? — с неподдельным изумлением спросил Шейн.
Уиндроу чуть снова не хватил удар.
— Но вы сами только что сказали…
— Я сказал, — повторил Шейн холодно, но твердо, — что если вы и Стренк великодушно пожелаете оплатить мои услуги по расследованию смерти вашего партнера скромным гонораром в две тысячи долларов, я в свою очередь могу позабыть о существовании некоторых найденных мною документов, подтверждающих, что Пит был отцом убитой девушки.
— Черт вас побери, Шейн, — вспылил Уиндроу, — разве это не одно и то же?
Огоньки раздражения заплясали в глазах Шейна.
— На мой взгляд, это абсолютно несопоставимые понятия. Вы толкуете всего лишь о вульгарной взятке. Не может быть и речи, чтобы я мог пойти на нечто подобное…
В его голосе прозвучали нотки оскорбленной добродетели.
