Репортаж был окончен. Вспотевший от ужаса оператор медленно опустил камеру, не отрывая от меня круглых глаз. По лицу управляющего было видно, что он уже ясно представляет свои пышные похороны, закрытый гроб и рыдающую вдову-фотомодель, которая упрашивает похоронить ее вместе с мужем. Скупая мужская слеза одиноко скатилась по его щеке. В своих чувствах Михайлев был не одинок.
— Господи, она же сумасшедшая, — всхлипнула репортерша и закрыла лицо руками. Она была близка к истерике.
— Мне не нравится, когда меня так называют, — заметила я, снимая с себя муляж бомбы. — Предпочитаю термин «женщина с нестандартным поведением» или «особенная». Если меня десять лет держали в психушке, это ничего не значит. Не показатель. Там лежат лучшие умы России. Находясь там, я поняла, что должна что-то сделать для Родины. Сбежать было просто. Мне помогла Мария Кюри и настоящая Ксения Собчак, которую заточили туда, чтобы захапать ее состояние. По телевизору сейчас показывают двойника.
Все, кроме Уварова, слушали мою болтовню завороженно. Я просто чувствовала, как от объявшего их страха воздух в комнате сделался влажным, спертым и почти осязаемым. Его можно было резать ножом.
— Теперь хочу услышать признание от тебя, — толкнула я носком армейского ботинка Михайлева.
— Мне не в чем тебе признаваться, психованная сука, — прорычал связанный управляющий. Его глаза, смотревшие исподлобья, светились ненавистью.
— Разве? — делано удивилась я. — Мора мне все рассказал. Он назвал кличку вашего помощника Анатолия Черноголовцева. Саша Черный якобы по вашему приказу нанял банду убийц, чтоб те достали диск с информацией.
— Да все это чушь, — не выдержал Михайлев, — чушь! Я расскажу все, как было.
— Снимай, — приказала я оператору. Тот послушно включил камеру. — А ты отправь эту информацию на ваш сайт, — приказала я репортерше и кивнула на рабочий компьютер.
— Вот, значит, как все было, — заговорил медленно управляющий. — Я построил этот цех. Он прошел экспертизу на соответствие. Все сдали принимающим органам, оформили бумаги и стали готовиться к пуску. Но тут приходит она, ваша Суркова. Она заявила мне, что смотрела проект и там много косяков, будто из-за них пострадает природа, люди. Стала мне угрожать разоблачениями в прессе, но я спорить не стал. Велел предоставить мне убедительные доказательства, подтверждающие ее слова. Я обещал по ее замечаниям провести комплекс работ, исправить все в кратчайшие сроки. Ведь мне самому невыгодно, чтоб работу моего предприятия тормозили всякие природоохранные организации, да и инспекциям замучаешься бабло отстегивать. Дешевле внести изменения в технологическую схему, к тому же, по моим прикидкам, эти изменения были не столь затратны. Я дал ей срок неделю, но она так больше и не появилась. Теперь от вас я узнаю о ее смерти. Очень прискорбно, конечно, но я тут ни при чем.
— Значит, так и будем строить из себя святую невинность? — подытожила я. — Мне ничего не остается, как просветить тебя, открыть третий глаз. — Мой пистолет уперся ему в лоб. — Готовы получить просветление?!
— Не надо, — захныкал Михайлев, отстраняясь от оружия, — я и так вам все сказал.
— Считаю до трех, — жестко предупредила я, — один, два, три! — На счет «три» я нажала спусковой крючок! Сухо щелкнул ударный механизм, и Михайлев разревелся. Значит, он или действительно ни при чем, или же слишком стойкий к допросам.
У меня было только одно последнее средство. Я достала из внутреннего кармана серебряный портсигар. В нем было двойное дно, а в тайнике хранились три тонких шприца, заполненных специальными препаратами. Я выбрала один с сывороткой правды. Михайлев задрожал, впившись взглядом в иглу:
— Что вы еще хотите?! Что вам надо?! Я все рассказал!
— Где сейчас ваш помощник Черноголовцев? — спросила я зловеще. — Его не было на крыше среди встречающих. Как же так?
— У него это, живот прихватило, я его домой отпустил, — растерянно пробормотал управляющий. — Что вы на меня так смотрите? Что, у человека не может живот заболеть?
— Да просто кругом одни совпадения, и мне это не нравится, — процедила я сквозь зубы, шагнула к нему и ловко всадила шприц в шею. Михайлев забился в путах. Однако я была проворней и опытней. Придавила ему коленом грудь, свободной рукой зафиксировала шею, а когда управляющий перестал сопротивляться, отступила от него.
— Сдавайтесь, вы окружены, бежать некуда. Выходите, бросьте оружие, и вам не причинят вреда, — послышался снаружи громогласный голос, многократно усиленный громкоговорителем.
Я выстрелила в окно, не целясь. Но мой ответ не удовлетворил говорившего.
— Мы дадим вам на размышление пять минут, а затем начинаем штурм, — продолжал он.
Между тем в кармане завибрировал сотовый. «Прямо навалились со всех сторон», — подумала я, взглянула, кто звонит, и очень удивилась, что это старший следователь следственного управления хочет со мной пообщаться. Обычно к нему замучаешься дозваниваться, а если и дозвонишься, то он не очень-то радуется звонку. А тут! Звонок Земляного нельзя было пропускать. Я быстренько приковала телевизионщиков обратно к трубе, зашла в соседнюю комнату, чтоб меня не слышали, и перезвонила Земляному. Судя по времени, прошедшему с начала операции, силы правопорядка не должны были успеть развернуть аппаратуру перехвата и глушения связи. Среди машин, находившихся у дома, я не заметила ни одной «подводной лодки», так на сленге именовались спецмашины слежения — небольшие микроавтобусы, набитые аппаратурой.
Длинные гудки. Затем усталый голос следователя ответил:
— Да, слушаю вас, Евгения.
— Вы мне звонили? — спросила я, аккуратно выглядывая на улицу через узкую щель между занавесками. По двору короткими перебежками перемещались бойцы СОБРа в полной боевой выкладке.
— Да, звонил, чтобы обрадовать, — ответил Земляной, довольный собой. — Я раскрыл убийство Сурковой, ее начальницы Фомичевой и покушения на вашего клиента. Я знаю, кто это сделал, и надеюсь, что через несколько часов виновник будет арестован. Поэтому вы со своим клиентом можете смело идти к нам в управление давать показания.
— Если не секрет, кто подозреваемый? — поинтересовалась я, немного сбитая с толку таким поворотом дела.
— Вообще-то секрет, — начал, как всегда, вредничать следователь. — Мне тут с вами некогда разговаривать. В городе захват заложников. Меня вот на даче прямо из бани вытащили. Погодите минуту… — Он отстранился от трубки и закричал кому-то: — Максим, мне наконец кто-нибудь даст информацию по этому захвату! Там хоть что-нибудь известно? — Затем он вновь вернулся к разговору со мной: — Так, Евгения, вы приедете к нам вместе с клиентом, или как?
— Или как. Пока не ответите, кто подозреваемый, — не приеду, — сурово отозвалась я. — Мне можно доверять, Вячеслав Юрьевич, вы же знаете.
— С вами сдвинешься, — посетовал Земляной. — Подозреваемый Михайлев Константин Семенович. Это вам что-то говорит?
— Очень многое, — ответила я спокойно. — И как вы к этому пришли? Есть какие-нибудь улики против него?
— Ну, вообще-то это тайна следствия, — замялся Земляной, потом все-таки нехотя признался: — У меня есть ценный свидетель. Этого человека случайно вовлекли в дело, угрожали расправой, если он не станет подчиняться. На основании его показаний я засажу всю честную компанию на длительные сроки.
— Что за свидетель? — небрежно полюбопытствовала я.
— В обмен на показания я обещал ему защиту, поэтому имени вам назвать не смогу в любом случае, — ответил Земляной. — Он слишком многим рискует.
— Многим рискует, — повторила я задумчиво, и тут меня осенило. — Это Толик Черный? Верно? Пришел и сдал своего босса?
— Откуда вы… — начал изумленно следователь и осекся. И после паузы добавил: — Повторяю, я не стану обсуждать с вами это. Все, разговор окончен. Настоятельно советую вам явиться ко мне в кабинет вместе с клиентом к восьми ноль-ноль. Все, до свидания. Мне надо работать. В городе чрезвычайная ситуация. — Следом в трубке послышались гудки.
Я снова перезвонила ему.
— Что еще? — сердито проворчал следователь.
— Вячеслав Юрьевич, дело в том, что я не смогу прийти завтра с клиентом, — ответила я. — Мы с ним расстались, так как не сошлись во взглядах. Он разорвал со мной контракт и ушел. Я понятия не имею, где он сейчас.
— Ну, тогда сами приходите, — буркнул Земляной.
— Постараюсь, но твердо обещать не смогу. Дела. — Я тяжело вздохнула, показывая, какой у меня загруз.
— Дела у прокурора, — рассердился следователь. — Я пришлю вам повестку, и только попробуйте не прийти. Ладно, все с вами ясно. До свидания. Ко мне тут информация важная пришла по захвату.
Выслушав серию гудков, я отключила телефон и задумалась над тем, как причудливо порой складываются обстоятельства. Рвешь пупок, захватываешь целый завод, а кто-то берет в это время и делает чистосердечное — и вся моя работа, выходит, проделана зря. Надо было лишь выждать время. Да, как все легко, однако, разрешилось. Смущало только одно: с чего это Толик Черный раскололся? Милиция о них ни сном ни духом. Все свалили на моего клиента. Зачем идти и признаваться? Мне не верилось, что у Анатолия Черноголовцева проснулась вдруг совесть. Скорее дело в другом. Между Михайлевым и им мог возникнуть какой-то конфликт. Возможно, Михайлев планировал устранение своего помощника, который слишком много знал. Толик пронюхал о планах босса и решил соскочить, пока не поздно. Он-то ничего не терял, а Михайлев терял все.
