Ознакомительная версия.
— Да.
— Давно?
— Уже с полгода.
— Когда будет суд?
— Не знаю.
— В чем его обвиняют?
— Кто вы такой?
— Я его друг Евгений. Работал с ним в Алжире. Моя фамилия Лонов.
— А что вас интересует?
— В чем его обвиняют?
— Провоз наркотиков.
— Он Бутырках или в Лефортово?
— Он вообще не в Москве.
— А где?
— В Канаде.
— А точнее?
— В Монреале.
— Я скоро буду в Монреале, — придумал я сходу. — Попытаюсь с ним встретиться. Что ему передать?
— Передайте, что квартира его в порядке. Я за ней слежу. Жена его в Сочи. Не звонит.
— А вы кто такая?
— Теща. Скажите ему, что жена у него стерва. А за квартиру пусть не беспокоится.
— Передам.
— Не вешайте трубку. Может быть, вам понадобится… Он сбрил бороду. Вдруг вас поведут на свидание с ним, а вы его не узнаете.
Я поблагодарил верную тещу и повесил трубку.
— Теперь в Монреаль? — спросила догадливая Мальвина.
— В Монреаль. У меня там есть один знакомый. Он нам поможет.
* * *
Знакомого звали Жан-Люк. Служил он инженером на электронном предприятии. Каждый год я приезжал в Монреаль для встреч ним. Официально я летал на кинофестиваль в составе советской делегации, где значился специалистом по электронному обеспечению мультфильмов, в чем совершенно не разбирался. Фирма Жан-Люка ко всему прочему консультировала производство мультфильмов, и мои встречи с ним объяснялись вовсе не обменом опытом с целью улучшить и без того отличное качество мультфильмов, а закупкой оборудования его фирмы через третьи страны.
— Ты куда делся? Тебя не было уже на двух фестивалях, — разорвал трубку голосище Жан-Люка.
— Сам знаешь, какие дела у нас в стране.
— Где ты разместился?
— В «Виктории».
— Значит, не обеднел.
— Нет. И я не один. Я с женой.
— Наконец-то! Чем могу помочь? Или просто встретимся, поболтаем?
— Встретимся, поболтаем — это обязательно. А вот если поможешь, буду благодарен. У вас в Монреале в одной из тюрем сидит мой хороший знакомый. Точнее, не сидит, а ждет суда. Как мне связаться с его адвокатом?
— Имя?
— Кузякин. Марат.
— Понял. Как узнаю, позвоню. А сегодня вечером идите на концерт Реда Стюарта. Ты мне как-то говорил, что любишь его.
Я этого не говорил. Но отказываться было нельзя. Я изобразил радость:
— Он в Монреале!
Жан-Люк позвонил утром:
— Записывай телефон. Адвокат метр Пьер Вайанкур, улица де ля Барр в Лонгёе. Знаешь, где это?
Я знал. В Монреале есть районы, где лучше по-английски не говорить. Лонгёй именно такой. Англоязычные канадцы зовут его «лингвистический гулаг» и без особой нужды предпочитают туда не ездить.
Я набрал номер. Скучный женский голос ответил:
— Адвокатская контора метра Вайанкура.
— Я бы хотел поговорить с мэтром.
— По какому вопросу?
— В отношении дела месье Кузякина.
Через полминуты поднял трубку мэтр.
— Я бразильский предприниматель Эуженио Сокраменту. Я хотел бы побеседовать с вами о господине Кузякине. Я его друг.
— Сегодня после обеда вам удобно?
Мне было удобно.
* * *
Мы вышли из вагона метро, двинулись по бесконечным подземным переходам и, так и не выйдя на улицу, оказались перед конторой метра Вайанкура.
Нас усадили в холле с кожаной мебелью. Квебек — не Бразилия, кофе не предложили.
В холл влетел мэтр, мужиковатый толстячок в больших очках.
— Что вас интересует?
Меня интересовало, какие обвинения выдвинуты против месье Кузякина.
— Создание фирмы, деятельность которой не отвечает характеристикам, данным при запросе на ее создание.
Я удивился:
— Мне сказали, что у него проблемы с наркотиками.
— Что вы! Что вы! — замахал руками мэтр. — Только создание фирмы. Но обвинения, поверьте мне, очень серьезны.
Я объяснил ему, что хотел бы встретиться с месье Кузякиным, а если это невозможно, передать ему несколько вопросов.
— Вчера суд решил выпустить месье Кузякина под залог. Сегодня вечером он будет выпущен под подписку о невыезде, и завтра вы сможете с ним встретиться.
Мэтр начал расспрашивать меня о моей фирме. Я охотно отвечал.
— Могли бы вы засвидетельствовать деловую порядочность месье Кузякина? — спросил он.
— О да, конечно. Мы долго работали с ним вместе.
— Подождите минутку.
Через пять минут он принес типовой бланк, где было написано, что я знаю господина Кузякина по деловым контактам, готов поручиться за его порядочность и честность. Я охотно расписался.
— Могли бы вы подтвердить ваши слова участием в залоге? Оно может быть символическим. Важны не деньги, а именно участие.
Я вспомнил, как Кузякин дал мне пачку сотенных бумаг.
— Конечно. Я внесу пятьсот долларов.
— Прямо сейчас? — удивился мэтр и посмотрел на Мальвину. Но Марина Витальевна оставалась непроницаемой, как сфинкс.
— Прямо сейчас. На чье имя?
— На мое.
Я вынул чековую книжку и выписал чек на имя мэтра Вайанкура.
— В какое время я смогу увидеть месье Кузякина завтра?
— Мы сняли для него квартиру в этом доме. Номер семьсот пять. Я бы порекомендовал вам прийти после обеда.
— Я хотел бы видеть месье Кузякина, — заявил я на следующий день по интерфону.
— Женька, Женька! Заходи.
И через полминуты нам открыл дверь улыбающийся похудевший Кузякин.
— Женька! Как я рад тебя видеть! Не изменился. И всегда с хорошенькими женщинами.
— Осторожней, Марат. Это моя жена Марина.
— Поздравления, мадам. Признаюсь, видел Женьку с красивыми женщинами и удивлялся, почему ничего серьезного. А теперь понял: он искал самую лучшую и нашел.
Он кинулся на кухню и вернулся с бутылкой «Veuve Clicquot Ponsardin».
Ловко открыл бутылку:
— За тебя, Женька. За вас, Марина.
Мы выпили.
— Молодец, Женька. Марина, вы нашли самого лучшего человека в мире, а я в людях разбираюсь.
Он внимательно посмотрел на Мальвину:
— У меня такое впечатление, что я где-то вас видел. Это нормально. Когда смотришь на красивую женщину, всегда кажется, что где-то ее видел.
Я налил бокалы:
— Марат, за тебя. За то, чтобы ты выкрутился из этой истории.
— За это стоит выпить. История поганая.
Мы снова выпили.
— Спасибо тебе за залог. Но не бойся, я не убегу.
— Ну, а если убежишь, о залоге я жалеть не буду.
— Не убегу, Жень! Отсюда рвануть можно только в Штаты. А там… Знаешь, скрываться от ФБР — худшее, что можно пожелать.
— Как твои дела?
— Ты знаешь, что стало со Скакуновым?
Скакунов заведовал в ЦК хозяйственными вопросами.
— Нет.
— Он выбросился с восьмого этажа. А с Борисовым?
Борисов ведал в ЦК финансовыми вопросами.
— Тоже выбросился из окна. С седьмого этажа. Так я думаю, лучше отсидеть здесь пару лет. Очень мне не нравятся полеты из окна. Помнишь, с кем я был в Монпелье?
— Помню.
— Все сидят. Все! И крепко.
— И дамы?
— И дамы. Одной повезло, сидит в Голландии, почти курорт. Зато другая — в Таиланде, ад. Разбросало их всех. А я, как видишь, в Канаде. И еще могу отделаться условным.
— И усатый сидит?
— В Милане. Его месяц мурыжили на допросах — молчал. Допрашивали с пристрастием — итальянцы это умеют, у них это то ли от Цезаря, то ли от Муссолини, — молчал. А потом взяли да и отрезали ему усы. Так он с горя всех выдал, сразу.
— Тебе деньги нужны?
— Временно нужны.
Я вынул чековую книжку и написал чек на тысячу долларов.
— Имя получателя впишешь сам.
Кузякин положил чек в секретер. Вернулся. Налил бокалы:
— За дружбу. Что бы мы делали, если бы не было друзей! Ты теперь где? Мой адвокат сказал, ты заправляешь конторой в Бразилии.
— Верно.
— Отличная страна Бразилия. Но жарко. Я стал плохо переносить жару. От старости, наверное.
— Я к тебе по делу.
Мы уселись на диван.
— Что произошло с тем порошком, который ты называл «фельдмаршал»?
— Я передал его своему начальству. Но поскольку ты заинтересовался им, я тебе расскажу всё, что знаю. А знаю немного. Я в этом деле был простым исполнителем. Кто-то достал небольшую партию этого порошка.
— Когда?
— Думаю, в начале девяносто первого. Тогда стали интересоваться наркотиками, и Павлов убедил Горбачева заработать на отмывании наркоденег. Этот образец передали одной нашей секретной лаборатории. Они изучили, как он влияет на организм человека. Остались очень довольны. Прекрасный наркотик. Но количества вещества, которое было в их распоряжении, оказалось недостаточно, чтобы научиться его синтезировать. Понадобилось большее. Меня подключили только для доставки его из Намибии в Женеву.
Ознакомительная версия.
