- Какие подробности? - Слейд взял со стола изящную фарфоровую чашку.
- Исторические, археологические.
- Ясно. Значит, вы исследовали экспонат?
- Ну, я заметил, что он как две капли воды похож на стилет из египетского музея, но не мог же я предполагать... Тем более, что...
Левандовский колебался. Говорить ли о сделанных им открытиях? Да почему бы и нет? Квартира профессора Калужского ограблена, стилет исчез... Какие теперь статьи и приоритеты. К тому же стилет принадлежит музею в Каире...
- Видите ли, стилет непростой. Я думал, это новая находка. Иначе египетские ученые обнаружили бы...
- Что?
- Там внутри есть второе лезвие, с текстом... Иероглифическая криптограмма... А так как я занимался расшифровкой папирусов, написанных аналогичными криптографическими знаками...
- Вы прочли текст? - голос Слейда зазвенел, как струна.
- Частично. С того всё и началось. Содержание было... Не совсем понятным мне... Точнее, совсем непонятным. И я отнес стилет Калужскому, чтобы он помог разобраться...
Слейд размешивал сахар в чашке, что считал русской привычкой. Кое-что прояснялось. У парня в очках на даче потребовали какую-то дискету с паролем... Потом и остальным пригрозили из-за неё расстрелом... Вполне можно допустить, что профессор Калужский завершил расшифровку криптограммы и поместил текст в защищенный компьютерный файл. Но кто и почему убил профессора? Кто тот парень, почему сначала обратились именно к нему?
- Скажите, Илья Владимирович, кроме сына профессора Калужского...
- Антона...
- Да, кроме Антона... И Кострова, вам знаком кто-нибудь из тех, кто был на даче?
- Нет.
- А молодой человек в очках?
- Нет, не знаю его.
- Ясно, - Слейд отхлебнул сладкого чая и едва не поморщился. - Вот что, Илья Владимирович... Я прошу вас помочь нам в расследовании.
- Я готов, но что я могу сделать?
- Во-первых, через Антона вас найдет милиция. Это неизбежно, поэтому запомните: вы расскажете им всю правду, кроме двух вещей. Ни слова о том, что я был здесь, о нашем разговоре. Я, знакомый Кострова Мищенко, довез вас до города, и больше вы меня не видели. И ни слова о криптограмме, вообще поменьше о стилете. Пусть это будет обыкновенная египетская вещица за сорок фунтов.
- Разве ФСБ и милиция не действуют рука об руку? - удивился Левандовский.
- Не всегда, - улыбнулся Слейд.
- Да... Понимаю. Но меня спросят, зачем я отдал стилет Калужскому.
- Привозили показать красивую вещь, но в тот день вам предстояли другие визиты, и вы оставили стилет у Калужского, чтобы не таскать с собой. Потом запамятовали, тут приехал Костров... Я не думаю, что милиция станет усиленно интересоваться стилетом. Их он займет, пожалуй, разве в том плане, почему вы оказались на даче.
- И Антон видел, как вы меня... Уволокли.
- А я перепугался. Думал, что вы сможете объяснить мне происшедшее.
- Мне бы кто объяснил! А вы...
- И второе, - перебил Слейд. - Помогите мне найти Антона. Он ранен, и его отвезут в больницу. На правах друга семьи вы могли бы спросить у тех, кто будет вас допрашивать, в какую именно. Зачем им скрывать это от вас?
- А по каналам ФСБ его найти не быстрее?
- Илья Владимирович, давайте не будем вникать в оперативные тонкости нашей работы. Если в данном случае я говорю, что нужно сделать так, поверьте, так и нужно сделать. Дайте мне ваш телефон...
Левандовский назвал номер, а Слейд спросил:
- Ну, и это уж простое любопытство... Те папирусы, которые вы изучали... Их содержание каким-то образом связано с криптограммой на стилете?
- Что? А, папирусы... Нет, нет. То были секретные донесения жрецов, политическая возня... Кстати, называть такие письмена шифром не совсем верно. Это скорее особый язык религиозно-административной верхушки, который...
- Спасибо, - Слейд поднялся. - Я вам вскоре позвоню.
От Левандовского он поехал на квартиру Кострова. Незаконное проникновение, но... Надо же забрать египетские экспонаты и передать их в посольство, как он и обещал.
Возвращаясь с изъятыми экспонатами к себе, на шоссе Энтузиастов, Слейд мысленно набрасывал пункты отчета для Марстенса. Интересно, с каким чувством он вылетит в Лондон, если его отзовут...
10
Борис Градов не мог похвастать хладнокровием и самообладанием, столь характерными для Джека Слейда. Поэтому он не стал прорываться в Москву на угнанной машине, а бросил её через несколько километров и побрел к железнодорожной станции по заросшей травой тропинке.
Выбираясь из автомобиля, он заметил лежавшее на соседнем сиденье непонятное устройство, похожее на сотовый телефон, но большее по размерам и с какими-то странными обозначениями на клавишах. Что бы это ни было, решил Борис, место такой штуковины - на дне пруда, ибо не столь уж глупо считать её дистанционным радиовзрывателем, а раз так, пусть он отныне ничего не взрывает.
Сказано - сделано. Аппарат для кодированной связи с полковником Лысенко плюхнулся в пруд.
Стоя в тамбуре электрички, Борис курил выпрошенную у попутчика отвратительную на вкус сигарету. В общем, он был готов к тому, что поездка на дачу профессора окончится ничем, но она окончилась СЛИШКОМ УЖ НИЧЕМ. Кто, за кого и против кого, какими картами, по каким правилам там играл? Люди Бека, требовавшие дискету - это хоть понятно, а остальные? Например, тот, невозмутимый, с внешностью Джеймса Бонда? А девушка с удивительными бездонно-синими глазами, она кто такая? Борис даже не знал, уцелел ли в перестрелке сын Калужского, но если и уцелел - соваться теперь в квартиру или на дачу профессора самоубийственно. Да ведь и милиция не станет сидеть сложа руки!
При мысли о милиции Градов почувствовал жгучее желание избавиться от пистолета... И подавил его. Нет уж... Если бы не "ТТ", Бориса сейчас не было бы в живых.
Борис снова и снова задавал себе мучившие его вопросы. Каковы его шансы? Квартира Мезенцева ненадежна. Денег, чтобы скрыться из города, нет. Разве что с пистолетом ограбить коммерческий киоск...
До квартиры Андрея Градов добрался без приключений, но в прихожую входил, как в камеру смертников... Уф, вроде все тихо. Борис с облегчением вздохнул. Пусть завтра его убьют, но сегодня он выспится. Нервное перенапряжение гасило голод и жажду, отключало мозг. Борис проковылял к дивану, даже не сняв куртки... И тотчас же провалился в тяжелый сон, как в мрачную пропасть.
Он проснулся только на следующее утро, в половине десятого, и не сразу смог вспомнить, где он находится и почему. Но когда попытался встать, лежащий в кармане пистолет уткнулся в бок... Память нахлынула волной вместе с предощущением грядущих неприятностей.
Борис скинул куртку и поплелся на кухню. Там он поставил на плиту чайник и открыл первую попавшуюся банку консервов. Хотелось напиться до поросячьего визга...
С консервной банкой в одной руке и вилкой в другой Борис вернулся в комнату и включил телевизор, чтобы посмотреть утренний выпуск новостей. Сообщат ли что-нибудь о перестрелке на даче?
Политика, скандалы, аварии, депутаты... Ни слова о том, что интересовало Бориса. Обычно тележурналисты работают оперативнее... Может быть, их попросили хранить молчание? Да их попросишь, пожалуй, этих жуков... Просить надо очень и очень убедительно.
Пошел блок новостей культуры, и Градов отвернулся от экрана, сосредоточившись на консервах.
- ...чья выставка открылась в зале союза художников России на Кузнецком Мосту, - тараторила дикторша. - Имя Ольги Иллерецкой ещё мало известно широкому кругу любителей живописи. На своей первой выставке молодая художница предстает как мастер броского и в то же время лаконичного пейзажа... Как портретистка, успешно овладевающая глубинами психологического обраэа...
Борис мысленно выругался. Любопытно, что такое "глубины психологического образа"? Ему и самому на радиостанции приходилось заполнять паузы между музыкой и рекламой бессмысленными пассажами, поэтому он болезненно реагировал на словоблудие. Боже, радиостанция... Как давно это было, в иной жизни!
Вполглаза Борис взглянул на экран. Картина Иллерецкой, которую он увидел, понравилась ему. Лицо женщины, обозначенное прозрачным контуром, и сквозь него - золотой закат и распростертые крылья птицы...
Затем на экране появилась сама художница.
- Некоторые мои картины, возможно, покажутся необычными, - говорила она. - Можно назвать это фантазией... На самом деле это просто стремление заглянуть за лик полной Луны. Двери, о которых писал Уильям Блейк...
Консервная банка выпала из рук Бориса. Он смотрел на экран во все глаза. Художницу давно сменил спортивный обозреватель, а Борис никак не мог оторваться от телевизора. Прокрутить бы назад...
Апатия и отчаяние сменились жаждой деятельности. Теперь Борис точно, абсолютно точно знал, что он предпримет.
11
Вой милицейских сирен застал Таню в сарае, куда её бесцеремонно втолкнул нескладный молодой человек в очках, вооруженный пистолетом "ТТ". Она приникла к щели в дощатой стене. На её глазах полковник Лысенко бросил автоматы, кинулся к забору... Таня подумала о заминированной машине, но тотчас забыла об этом - к сараю бежал парень в очках. Кем бы он ни был, встречаться с ним вторично Таня не собиралась. Да, ей бы не помешала помощь, хотя бы в плане ночлега. Но если у неё было мало оснований доверять кому бы то ни было в мире, ещё меньше она могла надеяться на тех, кто оказался на этой даче - по любой причине. Она могла отключить парня ударом каратэ, едва он распахнет дверь, но он спас ей жизнь, и несправедливо было бы лишить его шанса покинуть поле боя до приезда милиции.
