Джерри набрал в грудь побольше воздуха, как перед трудным подъемом.
– А сейчас, – сказал он, – перейдем к главному. Поедешь со мной в Канаду, Сэра!
Она взглянула на него изумленно.
– Что ты имеешь в виду?
– То, что я сказал.
– Ты предлагаешь мне что-то вроде путешествия?
Джерри улыбнулся.
– Нет, насовсем. Уходи от мужа и езжай со мной.
Сэра рассмеялась.
– Да ты, Джерри, с ума сошел. Мы не виделись почти четыре года, и вдруг…
– Какое это имеет значение?
– Да, – заколебалась Сэра, – возможно, что никакого.
– Четыре года, пять лет, десять, двадцать? Разницы никакой. Мы с тобой созданы друг для друга. Я всегда это знал. И сейчас знаю. А ты – разве нет?
– В какой-то мере, – признала Сэра. – Но все равно, то, что ты предлагаешь, – немыслимо.
– Не вижу – почему. Если бы ты вышла замуж за порядочного человека и была с ним счастлива, я бы и думать о тебе не посмел. – Он понизил голос:
– Но ведь ты несчастлива, Сэра.
– Я счастлива в той мере, в какой счастливо большинство людей, уклончиво ответила Сэра.
– А по-моему, ты совершенно несчастлива.
– Если даже и так, то это мое личное дело. В конце концов, каждый сам расплачивается за свои ошибки.
– Что-то незаметно, чтобы Лоуренс Стин расплачивался за свои ошибки.
– Говорить так – низость.
– Ничуть. Это – правда.
– Все равно, Джерри, твое предложение – полное, понимаешь, полное безумие.
– Лишь потому, что меня не было рядом с тобой и я не подводил тебя к этому постепенно? Но в этом нет нужды. Как я сказал, мы созданы друг для друга, и ты это очень хорошо знаешь, Сэра.
Сэра вздохнула.
– Признаться, когда-то ты мне очень даже нравился!
– И даже более того, моя девочка.
Она повернулась и посмотрела ему в лицо. И смягчилась.
– Да? Ты так считаешь?
– Я даже уверен.
Воцарилась тишина. Ее прервал ласковый голос Джерри:
– Ты поедешь со мной. Сэра?
Сэра тяжело вздохнула. Выпрямилась и плотнее закуталась в меховую накидку. Легкий, но холодный ветерок с моря играл в ветках деревьев.
– Прости, Джерри. Нет, не поеду.
– Почему?
– Не могу – и все тут.
– Каждый день кто-нибудь уходит от своего супруга.
– Ну и пусть уходят, а я не могу.
– Ты же не станешь убеждать меня, будто любишь Лоуренса Стина?
Сэра покачала головой.
– О нет, я его не люблю. И никогда не любила. Но меня к нему тянуло. Видишь ли, он как никто умеет обращаться с женщинами. – Ее передернуло от отвращения. – Не так часто мы чувствуем, что тот или иной из наших знакомых – как бы это выразиться? – ну, скажем, плохой человек. А вот Лоуренс вызывал у меня это ощущение как никто другой. Он делал пакости не сгоряча, а потому, что его хобби – экспериментировать с людьми, ставить их в новые условия.
– Тогда почему же совесть мешает тебе уйти от него?
Сэра ответила не сразу. Потом заговорила так тихо, что он с трудом ловил ее слова.
– Это не совесть. Ах, – нетерпеливо прервала она сама себя, – что за отвратительная манера оправдывать свои действия благородными мотивами! Будь что будет, Джерри, я открою тебе глаза. Живя с Лоуренсом, я привыкла к определенному образу жизни. И не хочу от него отказываться.
От шикарных платьев, мехов, денег, дорогих ресторанов, вечеринок, прислуги, автомобилей, яхты…. Мне все доступно, я утопаю в роскоши. А ты предлагаешь мне все бросить и отправиться с тобой на ранчо к черту на куличках, где на много миль вокруг нет ни души. Я не могу этого сделать – и не хочу. Я стала неженкой! Деньги и роскошь меня избаловали.
С непоколебимым спокойствием Джерри ответил:
– Значит, как раз пора тебя отсюда вытащить!
– О Джерри! – Сэра была готова и плакать и смеяться. – Ты так категоричен.
– Я просто трезво оцениваю обстановку.
– Но и наполовину не понимаешь ее.
– То есть?
– Дело не только в деньгах. Есть еще много другого.
Не понимаешь? Я сама превратилась черт знает во что. Наши вечеринки, притоны, которые мы посещаем…
Она покраснела.
– Ладно, – спокойно возразил Джерри. – Тебя испортили. Что еще?
– Есть вещи, к которым я привыкла. Без которых не могу обойтись.
– Вещи? – Он резко схватил ее за подбородок и повернул к себе. – До меня доходили кое-какие слухи. Наркотики?
Сэра кивнула.
– Это такие ощущения!
– Послушай, – твердо произнес Джерри. – Ты поедешь со мной и выкинешь это из головы.
– А если не сумею?
– Я тебе помогу, – сурово сказал Джерри.
Плечи Сэры опустились, она, вздохнув, непроизвольно склонилась к Джерри. Но тот поспешно отодвинулся.
– Нет, – сказал он. – Целоваться не будем.
– Понимаю. Я должна хладнокровно принять решение?
– Да.
– Ты, Джерри, смешной.
Несколько секунд они не произносили ни звука. Сделав над собой видимое усилие, Джерри сказал:
– Я отлично понимаю, что я не находка. Ошибок наделал – массу. И ты, естественно, не очень-то в меня веришь. Но я не сомневаюсь, готов об заклад биться, что, будь ты со мной, все сложилось бы иначе. Ты такая умница. Сэра. И умеешь подбодрить, когда опускаются руки.
– Тебя послушать, я вообще дивное создание! – хмыкнула Сэра.
Джерри стоял на своем.
– Я уверен, что пробьюсь. Тебе эта жизнь покажется ужасной. Работа тяжелая, кругом грязь – ад, да и только.
Даже не понимаю, как у меня хватает решимости уговаривать тебя ехать со мной. Но ведь это. Сэра, и есть реальная жизнь.
– Реальная… Жизнь… – повторила как бы про себя Сэра.
Потом встала и пошла прочь. Джерри поспешил за ней.
– Так ты поедешь. Сэра?
– Не знаю.
– Сэра, дорогая…
– Ни слова больше, Джерри. Ты сказал все, что надо было сказать. Я должна подумать. О своем решении я тебе сообщу.
– Когда?
– Скоро.
– Вот так сюрприз!
Эдит открыла дверь Сэре, и угрюмое лицо расплылось в подобии радостной улыбки.
– Здравствуй, Эдит, здравствуй, милая. Мама дома?
– Должна прийти с минуты на минуту. Хорошо, что вы пришли. Хоть развеселите ее немножко.
– Разве она в этом нуждается? Голос у нее всегда развеселый.
– Да что-то с ней неладно. Беспокоюсь я о вашей матушке. – Эдит проводила Сэру в гостиную. – Двух минут не посидит спокойно, а ежели я ей что скажу, готова голову мне оторвать. Болезнь ее, верно, гложет.
– Ах, не каркай, Эдит. Тебя послушать, так каждый из нас вот-вот умрет.
– Про вас этого никак не скажешь, мисс Сэра. Вид у вас цветущий. Ай-ай-ай, такой красивый мех – и на пол!
Вся вы в этом, мисс Сэра. А мех-то прекрасный, стоит, верно, кучу денег.
– Он дороже денег.
– Такого и у вашей матушки никогда не было. У вас, мисс Сэра, наверное, полным-полно красивых вещей.
– Так и должно быть. Если продаешь душу, то хотя бы за приличную цену.
– Нехорошо так говорить, – не одобрила Эдит. – Хуже всего, мисс Сэра, что у вас на неделе семь пятниц. Как вчера было, помню, в этой самой комнате вы мне сказали, что выходите замуж за мистера Стина, так ведь кружились от радости как сумасшедшая и все твердили: «Я выхожу замуж! Я выхожу замуж!»
– И не вспоминай, Эдит, – оборвала ее Сэра. – Мне противно слушать.
Лицо Эдит вмиг приняло чуткое, понимающее выражение.
– Полно, полно, милая, – ласково промолвила она. – Перемелется – мука будет. Первые два года самые тяжкие – все так говорят.
– Не очень оптимистическая оценка брака, сказала бы я.
– Да уж хорошего в браке нет ничего, но и без него никак не обойтись. Извините меня за вольность, но, может, вы ожидаете прибавления семейства?
– Да нет, Эдит.
– Уж простите меня, старуху, но вы такая расстроенная, я и подумала, не оттого ли. Ведь молодые замужние женщины ведут себя порой куда как странно. Моя старшая сестра, когда была на сносях, зашла как-то в продуктовую лавку и, надо же такое, так ей приглянулась большая сочная груша, что она хвать ее из ящика и прямо впилась зубами. Подбегает молодой продавец, спрашивает: «Что вы делаете?» А хозяин лавки, человек семейный, сразу понял, что к чему. «Оставь, сынок, говорит, я сам ее обслужу». И ни пенса с нее не взял. С пониманием человек, у самого тринадцать душ было.
– Ужасно – тринадцать детей! – сказала Сэра. – Какая у тебя интересная семья, Эдит. Я о ней с самого детства наслышана!
– О да. Я вам много чего рассказывала. А вы такая серьезная малышка были, все со вниманием слушали. Да, кстати, вчера приходил ваш молодой джентльмен, мистер Ллойд. Вы его видели?
– Да, мы встретились.
– Возмужал, ничего не скажешь, загар у него красивый. Вот что значит в чужих краях побывать. А достиг он чего-нибудь?
– Да не особенно.
