Ни с Бородой, ни даже с Рыбцом Кружков лично знаком не был. Более того, ни с одним из них пообщаться хотя бы по телефону ему ни разу за все эти годы не довелось. Однако это не означало, что предусмотрительный Джек не позаботился о такой возможности для себя заранее… И вот теперь перед ним встала ох непростая задачка.
2
Покидая особняк Сопла и садясь в свою «ауди» предпоследней модели, Кружков уже отлично понимал, что ни сегодня, а возможно, ни завтра перетрусивший не в меру впервые на его глазах Георгий к Бороде не пойдет. Помимо потери драгоценного времени означать это могло еще много чего. Например, что дорогой дружок поведал ему не всю правду, а лишь ее часть… Допустим, среди украденных бумаг есть и такие, которые Бороде лучше бы и вовсе никогда не видеть… Предположение? Да, но весьма и весьма похожее на истину…
Возможности и связи Сопелова были Джеку хорошо известны, и он наверняка знал, что без помощи Ильичева тут не обойтись: территория, на которой хозяйничал Сопло, была узковата для того, чтобы с нее организовывать едва ли не всероссийский поиск пропавшей девки. Вполне возможно, что и связей Бороды на это тоже не хватит. Однако здесь в своих рассуждениях Кружков вступал в темную область предположений и слухов, один из которых утверждал, что у Ильичева имеются свои завязки и в Госдуме, и чуть ли не в Генпрокуратуре… Так или эдак, а чем раньше Борода узнает о случившемся — тем лучше.
Джек тяжко вздохнул, с грустью подумав о последних, несомненно лучших годах своей жизни, проведенных под крылышком давнего друга Сопелова Жорки, по меньшей мере дважды вытащившего его из полного дерьма. Но сейчас речь шла о его собственной свободе и, скорее всего, жизни: под холеной на сегодняшний день шкурой и дорогим прикидом Джека по-прежнему теплилась не ставшая ни на грамм выносливее со времен зоны душа. Второй отсидки, да еще с солидным сроком и в обществе рецидивистов, он точно не выдержит… Поэтому никакой дилеммы тут быть не может и не должно.
Кружков завел движок и тронул машину с места. Вскоре впереди показалось серое и темное, словно на дворе стоял поздний октябрь, шоссе. Не доезжая до него, Джек прижал «ауди» к обочине и заглушил мотор. Вокруг стояла полная тишина и безлюдье — спасибо погодке!
Достав из бардачка мобильник, Джек набрал номер, который в свое время счел необходимым выучить наизусть. Береженого, как говорится, и Бог бережет!
Трубку по ту сторону связи сняли только после восьмого гудка, когда Кружков уже отчаялся дождаться ответа.
— Да! — хрипловатый голос абонента подсказал Джеку, что с ним скорее всего разговаривает сам Борода.
— Иван Ильич? — осторожно поинтересовался он, слегка вздрогнув от волнения.
— С кем имею честь? — резко и холодно отреагировал его собеседник.
— Это Джек, заместитель…
— Я знаю, кто ты. Что случилось?
— У нас неприятность. Крупная…
— Почему звонишь ты?
Джек набрал побольше воздуха и на одном дыхании произнес заранее придуманную фразу:
— Потому что мы с Соплом не сошлись во мнении, ставить ли вас в известность о случившемся.
Едва заметная пауза, возникшая после его слов, показалась Джеку опасно длинной. Но — нет, обошлось, слава тебе господи!..
— Надо полагать, где меня найти, ты знаешь, — хмыкнул Борода и коротко добавил: — Подъезжай.
Сунув мобильник назад в бардачок, Джек выехал на шоссе и, повернув в сторону Москвы, увеличил скорость вдвое против дозволенного: до особняка Бороды добираться отсюда было долго, больше часа, грозный старик даже не поинтересовался, откуда ему позвонил Кружков. А перезванивать и сообщать, в какое время надеется достичь его убежища, Джек не решился.
1
…Мутный желтоватый свет фонаря пульсировал и бился, из последних сил сражаясь с наступавшей на него со всех сторон тьмой, и в точности так же, из последних сил, сопротивлялась она сама, пытаясь справиться с невидимой железной хваткой, заставлявшей девушку смотреть туда, в глубину двора, на жуткую сцену, разворачивающуюся перед глазами. Смотреть и навсегда, на всю оставшуюся жизнь запоминать, запоминать, запоминать…
— Проше, пани, ваш зупынка… Проше, пани!..[3]
Диана застонала и огромным усилием воли заставила себя разлепить веки.
Некоторое время девушка бессмысленно смотрела в лицо склонившейся над ней проводнице, пытаясь сообразить, где она и что с ней. Ей удалось наконец вырваться из липких лап страха, сжимавших ее, справиться с собой, и она резко села на узкой и неудобной постели:
— Что?..
Проводница — удивительно худая и чернявая хохлушка — сообразила, что Диана ее не понимает, и перешла на русский:
— Вам выходить, панночка. — Она улыбнулась, обнажив мелкие желтоватые зубы. — Збирайтесь, мы там всего три хвылыны… минуты стоим…
В служебном купе было удивительно душно. Диана резко отбросила теплое шерстяное одеяло и сунула руку под подушку: «дипломат» был на месте, а никаких других вещей у нее не было.
— Чай будете?
— Пожалуй… — Диана покосилась на уже налитый стакан с ароматным золотистым напитком. Спустила вниз ноги, нашаривая ими сапоги.
— Я их вам высушила. — Проводница за полученные ею от девушки триста долларов не только предоставила Диане свое собственное место в служебном купе, но и старалась демонстрировать всяческую заботу о ней.
— Умыться бы, — буркнула Диана. И хозяйка купе немедленно извлекла из кармана ключ от уже запертого туалета.
Спустя двадцать минут успевшая освежиться и выпить по-настоящему крепкого чаю с каким-то необыкновенно вкусным домашним печеньем Диана стояла на незнакомом перроне, оглядываясь по сторонам с недоверчивым удивлением.
По словам Эльки, ее родной город был «всем дырам дыра». Однако первое впечатление от него, полученное Дианой при виде вокзала, ничего общего с ожидаемым ею не имело.
Она оказалась на крытом перрончике, идущем вдоль низкого, длинного и, если судить по архитектуре, старинного здания вокзала. Небольшого, но удивительно симпатичного и чистенького — словно приехала Диана не в какое-то там украинское захолустье, а в небольшой австрийский город. Когда-то, давным-давно, отец брал ее с собой в Австрию, на международную конференцию, кажется, по атомной физике. И теперь у Дианы было что-то вроде «дежавю»: ей показалось, что однажды она уже была здесь, во всяком случае, совершенно точно видела где-то и этот перрончик, и вокзал… Почему-то перед ее мысленным взором мелькнула стайка гимназисток в коричневых длинных платьях, в белых фартучках и смешных старомодных шляпках…
Однако копаться в собственных ощущениях было некогда. Диана внимательно осмотрела небольшую толпу прибывших московским поездом пассажиров и немного успокоилась: ее слух не уловил ни одного русского слова, взгляд не наткнулся ни на одно знакомое лицо… Ей это удалось! И если бы не мысль об отце, девушка сейчас наверняка испытала бы облегчение. Но единственное, чего она так и не сумела придумать после свалившегося на них с Венчиком кошмара, — это безопасного способа дать отцу знать, что с его дочерью все в порядке.
В порядке ли?
Во всяком случае, пока…
Диана нахмурилась и решительно шагнула в сторону входа в вокзал, поспешив слиться с последними из прибывших пассажиров. Они сделала это как раз в момент, когда огромные часы на крыше здания зашипели и разорвали утреннюю тишину громкими ударами, напоминавшими колокольный звон: ударов прозвучало, как и положено, ровно девять.
Внутри вокзал оказался узким и длинным, и Диана вслед за остальными пассажирами, пройдя здание насквозь, очутилась на самой обычной площади, окруженной примелькавшимися на любой московской окраине панельными девятиэтажками. Хотя площадь была, пожалуй, не такой уж обычной. Во-первых, под ногами у девушки оказалась настоящая мостовая, вымощенная явно в незапамятные времена в точности таким же синим камнем, как Красная площадь в Москве… Ну и ну! Посередине ее виднелся вместо привычного и позабытого за ненадобностью памятника вождю мирового пролетариата изящный фонтан, изображавший двух пеликанов с задранными вверх клювами, окруженный голыми по зимнему времени высокими кустами. И нигде ничего похожего на снег… Рядом со сквериком стояло несколько желтых, одинаковых, словно близнецы, «Волг», очевидно такси.
Диана решительно ступила на мостовую и направилась к машинам, возле которых, как на любой автостоянке мира, курили, собравшись в кружок и о чем-то переговариваясь, водители. При виде девушки — единственной, решившей воспользоваться их услугами, — они дружно замолчали.
— Здравствуйте! — Диана решительно тряхнула кудрями и остановилась возле крайней «Волги». — Мне нужно на Театральную улицу…
