назвала Мартой, – протянула ей одну из кукол Серафима.
– Так звали мою маму. – Глаза Аглаи вновь наполнились слезами.
– Я создавала эту девочку особенно долго, часто откладывала, потом бралась снова… а закончила в марте этого года, – с нотками растерянности в голосе сказала Серафима. – Знаете что, Аглая. Вы поможете мне собраться? На этой феерической выставке ремесел мне неуютно. От моих кукол шарахаются, я даже чувствую себя немного кем-то вроде городской сумасшедшей. – Серафима весело рассмеялась. – Одна… дама даже упрекнула меня, что спекулирую старьем. Мол, на какой помойке понабрала этих страшилищ в мятых испачканных платьях? И не стыдно ли мне продавать такое – дочка ее испугалась. А девочка, смею заверить, просто боялась дотронуться до понравившейся куклы… Дико, право… То, что существует стиль ретро, ткань для одежды специальными способами обрабатывается, чтобы придать ей вид ветхой, иногда месяцами подбираются аксессуары… Впрочем, я увлеклась, могу говорить о куклах часами!
– Мне очень интересно! – искренне воскликнула Аглая.
Серафима посмотрела на нее долгим взглядом.
– В таком случае приглашаю вас, милая, к себе в гости. Мой дом на соседней улице! – с торжеством в голосе произнесла Серафима.
Они собрались быстро, две объемистые сумки Серафима легко подхватила сама, кивнув Аглае на картонную коробку.
– Вас, Аглаюшка, мне Бог послал. Одна бы я с ношей не справилась. Сюда меня доставил муж, но он вернется в город только к закрытию выставки. Право, на сегодняшний день я наслушалась достаточно сомнительного качества комплиментов и чуть не оглохла от бравого казачьего пения с присвистами и топота сапог по деревянному настилу сцены. Еще угораздило меня забиться в этот душный угол! Не поверите, милая, но пришлось даже приплатить организаторам, чтобы оставили мне пальмы! Мне пояснили, что эти кадки – дополнительный декор! – Серафима, посмеиваясь, пробиралась к выходу между столами.
Аглая семенила за ней, крепко прижимая к себе коробку и чувствуя необыкновенную легкость в мыслях. А мысли выстроились в некий парад четких вопросов, которые она задаст Серафиме в спокойной обстановке ее необычного (а как иначе?) дома. А завершит парад просьба научить ее мастерству создания авторской куклы.
Серафима ввела ее в этот кукольный мир или это мир кукол вошел в Аглаю, заполнив сердце нежной любовью к этим прекрасным творениям? Аглая пропускала через себя придуманную ею же историю каждой созданной «девочки». С первой из кукол расстаться не смогла, она была ее ребенком, точнее, ею самой от рождения до возраста, когда закончилось детство. Некоторые куклы получались более старшими, были среди них и вполне взрослые барышни. Огорчало Аглаю одно – полное равнодушие Берты. И только через много лет она догадалась, что это была ревность дочери к куклам.
Внезапный уход Серафимы ошеломил Аглаю, ей казалось, она вновь осиротела. И хотя Серафима уверяла ее, что ученик давно превзошел мастера, и даже шутила, что уже и непонятно, кто кого учит, для Аглаи она оставалась наставником. Часто задумываясь, а кем она сама была для Серафимы, Аглая тайно надеялась, что та считает ее близким человеком. Но все же старалась не навязываться, боясь надоесть. Она видела, какую тоску вызывают у Серафимы своей назойливостью кровные родственники, которые подолгу засиживались в гостеприимном доме. Окончательно поверила Аглая в то, что Серафима и сама дорожит их отношениями, когда та призналась, что до сих пор пытается найти хотя бы какую-то зацепку для их родства. Серафима теребила мужа, тот расспрашивал родню, но увы. «Ну и ладно! – заявила однажды после очередного разочарования Серафима. – Но никто не помешает мне стать для тебя, Аглаюшка, названной тетушкой. Тетей Симой, да! Зови меня так!» – приказала она с улыбкой. Муж вздохнул с облегчением, поняв, что для него эпопея с поиском несуществующей родни закончилась. Аглая же вновь расплакалась.
После похорон Серафимы ее муж передал Аглае ту самую красавицу Марту. А вскоре Аглая создала куклу с лицом дамы преклонного возраста, удивительно похожую на Серафиму и, конечно же, названную этим именем…
Аглая вновь бросила взгляд на настенные часы. Мутерперель опаздывал бессовестно, на грани хамства. Но вместо злости на невоспитанного соседа неожиданно пришло чувство облегчения. «Ну, и бог с ним. Уже скоро совсем стемнеет, какой ужин? Даже если придет, не открою!» – решила она.
– Мам, ты не слышала звонка, что ли? К нам гость!
– Нет. Наверное, в динамике батарейки сели.
– Понятно. Хорошо Глеб Валентинович догадался на мобильный мне позвонить. Пойдем, он в беседке.
– Какой… Глеб… отец Ксении? Что ему нужно от нас? – испугалась вдруг Аглая, сама не понимая причину страха.
– Мам, что за паника? Не нужны мы ему. Он Мутерпереля ищет, – насмешливо заметила дочь.
«Черт, откуда он взялся?! Ксюха говорила, в доме никто не живет уже сто лет. Да оно и видно – все окна заколочены, трава во дворе мне по пояс. Что не так? Дверь… досок не было! Я подумал, просто на замок закрыли, кому надо в эту убогую халупу лезть? Тут и брать нечего!» – Никита прикрыл дверь сарая. Он бил мужика не сильно, а так, можно сказать, вывел из строя на время. Связал тоже не крепко, отволок в тот сарай, где вчера нашел кое-какую мебель. Любил он устроиться с комфортом, пусть даже во временном жилище. Зря он поверил Ксюхе на слово, не осмотрел дом сам. Промашечка вышла. Похоже, мужик этот ночевал накануне, белая ткань с одной кровати снята, но вся другая мебель в пропыленных чехлах и паутине. Плохо только, что мент он, следак. Фамилия чудная – Мутерперель.
Машину он обыскал, паспорт с его регистрацией по этому адресу нашел, три дня всего прошло, как прописался. Прикупил хату? Зачем? В такой-то дыре, как этот поселок! Ну, черт с ним, искать его сегодня вечером все равно некому – ни семьи, ни детей. И тут его, похоже, никто не знает, он еще и вещи не перевез, может быть, в городе, в гостинице кантуется пока.
Никита повертел в руках телефон – пятый айфон, старье, выбросить не жалко. Вынул сим-карту, закинул в кусты у крыльца, сам телефон полетел дальше под деревья. «Хоть обзвонитесь, майор Мутерперель теперь недоступен», – подумал он, заходя в дом.
Пришлось ждать внутри, когда стемнеет, благо на юге солнце садится рано. Но ничего, зато время протереть тряпочкой все, за что хватался, пусть и по минимуму, было достаточно. Теперь осталось добраться до заброшенной сторожки в лесу. А там – на мотоцикл и к заказчику. Договор выполнен, а ему пора получить оставшееся бабло, и все, бай-бай.
Он
